 |
| Православие.Ru | 08.04.2008 |
Царская дорога
Покровка, одна из самых древних улиц Москвы, существует вот уже более пяти столетий. Ее история началась в конце XV века, когда великий князь Иван III избрал эти края для своей загородной резиденции. Из Спасских ворот Кремля он проезжал сюда в деревянный дворец, окруженный роскошными садами. Имя же улице оставила Покровская церковь, стоявшая с 1488 года и до XVIII века напротив церкви Николы в Блинниках. Улица была длиннее: ее отрезок от Ильинских ворот до Армянского переулка был назван Маросейкой в XVII веке по Малороссийскому подворью. В то время Покровка стала главной царской дорогой Москвы: царь Алексей Михайлович ездил по ней в дворцовые резиденции Рубцово и Измайлово.
 |
| Дом Апраксина-Трубецких («Дом-комод») на Покровке в Москве. 1766−1769. Фото: artclassic.edu.ru |
В ночь на 25 ноября 1741 года гвардия возвела Елизавету на русский престол. Легенда гласит, что уже в следующем 1742 году, когда новая императрица приехала в Москву, она тайно обвенчалась с Разумовским в церкви Воскресения в Барашах, что и сейчас в развалинах стоит на Покровке. Якобы в память этого венчания на куполе Воскресенской церкви была установлена выточенная из дерева и позолоченная царская корона. И будто бы к свадьбе Елизавета приказала придворному архитектору Бартоломео Растрелли построить для своего возлюбленного роскошный дворец на Покровке, рядом с церковью, где они отпраздновали свадьбу и даже прожили вместе какое-то время.
По другому преданию, тайное венчание происходило в Знаменской церкви подмосковного села Перово, которое Елизавета потом подарила Разумовскому (оттого незаконнорожденным потомкам графа давали фамилию Перовских). В этом храме долго хранились воздухи, вышитые руками императрицы, которые она подарила будто бы в память о своем венчании. Отпраздновали же брак во дворце Елизаветы Петровны на Яузе (ул. Гастелло, 44). Оттуда молодые возвращались в Кремль. Обратный путь лежал через Покровку, мимо Воскресенской церкви, в которой был придел святых Захарии и Елисаветы, небесной хранительницы государыни. Императрица приказала остановиться и отстояла с мужем благодарственный молебен, потом изволила пить чай в доме священника. В память об этом царском молебне главу Воскресенского храма украсила корона, а императрица приказала построить рядом с ним дворец для графа Разумовского. Потом в соседнем Ивановском монастыре доживала свой век инокиня Досифея — дочь императрицы Елизаветы и Разумовского.
Но это все московские предания, нас же интересует история. Подлинная история дворца на Покровке начинается в 1764 году.
«Зимний дворец в миниатюре»
В 1764 году землю на Покровке купил 18-летний лейб-гвардии Измайловского полка подпоручик граф Матвей Федорович Апраксин.Новый покровский землевладелец происходил из очень древнего и именитого рода, давшего России многих великих людей. Еще в XIV веке знатный ордынец Солохмир пришел служить великому князю Олегу Рязанскому и женился на его сестре. Правнук Солохмира, Андрей Опракса, стал родоначальником Апраксиных: его сыновья пришли на службу уже к московскому великому князю Ивану III, и от них пошли две ветви рода Апраксиных. К одной принадлежал знаменитый генерал-фельдмаршал С.Ф. Апраксин, главнокомандующий русской армией в Семилетней войне. Матвей Федорович, владелец дворца на Покровке, принадлежал к другой ветви, что возвысилась при государе Федоре Алексеевиче, когда тот, овдовев, женился на Марфе Апраксиной, дочери царского стольника Матвея Васильевича. Его старший сын Петр Матвеевич был членом суда над царевичем Алексеем, другой сын, Андрей Матвеевич, входил в состав Великого посольства Петра I 1697−1698 годов, а младший, Федор Матвеевич, — стольник Петра, легендарный адмирал, глава Адмиралтейского приказа, строивший Азовский флот.
После смерти адмирала Федора Матвеевича его сыну Матвею достался большой участок в Петербурге на Фонтанке — знаменитый Апраксин двор. В 1764 году Матвей Апраксин женился. Тогда-то и купил он просторный земельный участок на Покровке, вознамерившись свить себе роскошное гнездо. И тут является первая загадка: почему дом Апраксина был выстроен в стиле барокко, тогда как в столице, да и в Москве, уже царил классицизм, столь любимый императрицей Екатериной Алексеевной? Исследователь А. Алиев предположил, что архитектор выполнял пожелание именитого заказчика. И, возможно, тот, как многие московские домовладельцы, самим стилем своего дворца выражал протест официальной власти. (Стоит вспомнить того же Пашкова, демонстративно развернувшего свой дом спиной к Кремлю). Хотя, конечно, Матвей Апраксин мог быть просто обыкновенным богатым московским барином, привыкшим жить своевольно.
Так или иначе, но в Москве появилась архитектурная жемчужина — редчайший образец гражданского «елизаветинского барокко», с лепниной, раковинами, коринфскими колоннами, богатым декором. Дом называли московским Зимним дворцом в миниатюре, хотя за причудливую архитектуру и форму он получил и другое прозвище — «дом-комод».
Вторая загадка дома — его архитектор. Легенды приписывали дом самому Растрелли. Ученые выражались осторожней: неизвестный мастер круга Растрелли. Иногда робко предлагали имя Аргунова. А теперь с определенной долей уверенности называют Дмитрия Ухтомского, создателя московской архитектурной школы, ученика Б.Ф. Растрелли и главного мастера московского «елизаветинского барокко». Он построил великолепную колокольню Троице-Сергиевой лавры, а в Москве — церковь Никиты Мученика в Старой Басманной. Ему же приписывали авторство храма Климента Римского в Замоскворечье, хотя, по признанию И. Грабаря, лишь для того, чтобы таким авторством спасти храм от сноса в советское лихолетье. Дом на Покровке стал гражданским творением Ухтомского. Он был выстроен в соответствии с законом петровского времени — по «красной линии» улицы, с парадным фасадом, обращенным на Покровку, и уже, может быть, с овальным залом в центре, где позже была устроена домовая Благовещенская церковь.
Апраксин же не стал обустраивать себе домовый храм, а приписался к соседней Воскресенской церкви — той самой, увенчанной золотой короной. С 1769 году имена его и домочадцев появляются в исповедной книге храма. Но что-то не сложилось у Апраксиных на Покровке, и уже в 1772 году дом был продан лейб-гвардии поручику князю Дмитрию Юрьевичу Трубецкому.
«Трубецкие-комод»
Так называли в Москве хозяев дома на Покровке, чтобы отличить их от остальных Трубецких. Новые владельцы отчасти походили на прежних. Они тоже были из древнего рода, и их предки тоже оставили след в истории. Трубецкие происходили от знаменитого литовского князя Ольгерда, сына Гедимина, и русскому престолу служили со времен Дмитрия Донского. На службу к нему перешел основатель династии князь Дмитрий Ольгердович, который сражался и в Куликовской битве. Он получил во владение русский город Трубчевск, отсюда и происхождение фамилии.Из этого рода — Иван Бецкой, основатель Смольного института в Петербурге и Воспитательного дома в Москве (незаконнорожденный сын князя Ивана Трубецкого, он, по традиции, получил урезанную фамилию отца), из этого рода и декабрист Сергей Трубецкой.
Один из самых известных представителей рода, Дмитрий Тимофеевич Трубецкой, прославился в Смутное время. В 1611 году вместе с Прокопием Ляпуновым и Иваном Заруцким он собрал первое народное ополчение и участвовал в боях за Москву. А в 1612 году после долгих уговоров Трубецкой со своими отрядами влился в войско князя Пожарского, что и предрешило победу. Он даже получил титул «Спасителя Отечества». Трубецкой ратовал за созвание Земского собора и даже сам претендовал на царский престол наряду с Романовым.
Заняв в октябре 1612 года московский Кремль, Трубецкой облюбовал себе бывшие палаты Бориса Годунова и поселился в них. В своем новом владении он устроил небольшую домовую церковь в честь Благовещения. Более полутора веков Трубецкие оставались обитателями Кремля. И только в 1770-х годах по указу императрицы Екатерины II казна выкупила их огромное кремлевское владение для постройки на том месте здания Сената. Это был последний частный двор в московском Кремле. По словам москвоведа Рустама Рахматуллина, «за Трубецким из Кремля ушла последняя приватность». На выкупные деньги в 1772 году последний владелец кремлевского двора князь Дмитрий Юрьевич Трубецкой приобрел роскошную усадьбу Апраксиных на Покровке. Тогда же он перенес туда и домовую Благовещенскую церковь. С тех пор особняк на Покровке заимел собственный домовый храм. Он расположился в маленькой комнатке на верхнем этаже при хорах овального зала. Считается, что предание о Елизавете Петровне и Растрелли удержало Трубецких от серьезной переделки легендарного дома. Они стали его хозяевами почти на 90 лет: домом владели четыре поколения Трубецких.
С Трубецких начинается вереница литературных знаменитостей, побывавших в стенах этого особняка. Пушкин знал этот дом с раннего детства. Иван Дмитриевич Трубецкой, унаследовавший дом в 1790-х годах, был троюродным братом отца поэта, Сергея Львовича Пушкина. В 1808—1811 годах сюда на уроки танцев возили маленьких Ольгу и Александра. Интересно, что на танцевальных вечерах у Трубецких бывал и маленький Федор Тютчев, живший неподалеку, в Армянском переулке. Может быть, будущие поэты встречались здесь.
По воспоминаниям, Пушкин после танцев забирался в уголок и читал совсем еще юным княжнам — «кузинам», как он их называл, — свои смешные эпиграммы. Кстати, учителем у дочерей Трубецкого был М.П. Погодин, будущий известный историк.
Пушкин, конечно же, побывал у Трубецких по возвращении из ссылки в Михайловское, в 1826 году. К тому времени здесь уже год служил управляющим давний знакомый М.П. Погодина Василий Дмитриевич Корнильев. Он был женат на дочери командора Биллингса, исследователя Сибири и Севера, участвовавшего в третьей кругосветной экспедиции Джеймса Кука. Несмотря на свой статус управляющего, Корнильев жил на Покровке на широкую ногу и даже давал здесь обеды по вторникам. За его столом собирались поэты, писатели, художники. Заглядывал и Сергей Львович Пушкин. Как-то, в 1830-годы, его спросили о сыне: не приедет ли он из Петербурга, а тот сомневался, что они скоро увидятся. Когда в Москву пришло известие о гибели Пушкина, его отца окружили у Корнильева всевозможной заботой.
Корнильев, между прочим, приходился родным дядей Д.И. Менделееву, а старшая сестра великого химика Екатерина Ивановна часто гостила в этом доме.
Дом на Покровке был связан с судьбой Льва Толстого. Князь Дмитрий Юрьевич, первый владелец из рода Трубецких, был прадедом писателя по материнской линии. У Ивана Дмитриевича воспитывалась племянница княжна Мария Николаевна Волконская. Ее мать, дочь Дмитрия Юрьевича Екатерина, скончалась в 1792 году, когда Марии не исполнилось и двух лет, отец же находился на службе, поэтому она воспитывалась у дяди. Выйдя в отставку, Николай Волконский — прототип старого князя Болконского из романа «Война и мире» — забрал дочь и поселился с ней в Ясной Поляне, но после смерти отца она вновь оказалась на попечении родных. Ей присмотрели подходящего жениха — молодого графа Николая Ильича Толстого. И в мае 1821 года именно в доме на Покровке состоялся сговор о свадьбе Марии Волконской и Николая Толстого. Уже 9 июля того же года родители Льва Толстого венчались в церкви Петра и Павла в Ясенево.
Все квартиранты, как и хозяева, обязательно посещали домовый храм. Вероятно, его временным прихожанином был и сам Д.И. Менделеев, когда он жил здесь у своего дяди в 1849—1850 году. Хотя теперь появилась версия, что ученый жил в другом доме Корнильева — в Уланском переулке на Сретенке, куда тот переехал после отставки у Трубецких.
Грянула отмена крепостного права. Содержать помещичьи хозяйства и дома стало не под силу даже Трубецким. И в том же 1861 году внук Ивана Дмитриевича юнкер лейб-гвардии Конного полка князь Иван Юрьевич и его мать Ольга Федоровна продали дом на Покровке Московскому университету для 4-ой мужской гимназии.
Гимназия
Академическая гимназия, где учеников готовили к поступлению в университет, была создана вместе с Московским университетом. А в 1779 году был основан университетский Благородный пансион для дворянских отпрысков, постоянно проживая в котором, воспитанники тоже готовились к вступительным экзаменам. Благородный пансион находился на Тверской, примерно на том месте, где стоит Центральный телеграф.Однажды в 1830 году пансион посетил император Николай I и пришел в великую ярость. Во-первых, была перемена, и расшалившиеся питомцы не заметили императора. Во-вторых, он прочитал на памятных досках среди лучших учеников фамилии многих декабристов. Император приказал превратить пансион в обычную гимназию, но его с трудом уговорили присвоить учебному заведению звание московского Дворянского института. В 1839 году институт разместился в знаменитом дворце Пашкова на Моховой. А еще через десять лет из него образовалась 4-я мужская гимназия, которая по-прежнему занимала дом Пашкова, а приходским для нее оставался соседний Никольский храм в Старых Ваганьках. Когда же в 1861 году дом Пашкова было решено передать под Румянцевский музей, университет купил для гимназии дом-«комод», где гимназия и располагалась вплоть до революции 1917 года. Домовой церковью гимназии стала бывшая домовая церковь Трубецкого, освященная в честь Благовещения. Было, правда, одно серьезное неудобство: ученикам приходилось во время богослужения стоять не в самом храме, который был очень тесен, а в овальном зале внизу.
Эта гимназия выделялась среди казенных гимназий и даже соперничала со знаменитой 1-й мужской гимназией на Волхонке — старейшей в Москве, основанной в 1804 году. Однако к тому времени, как гимназия переехала на Покровку, ситуация изменилась, ибо высочайшим повелением 1857 года было разрешено открывать частные гимназии, приравненные к казенным. Теперь приходилось выдерживать острую конкуренцию, и «сохранить лицо» могли только очень сильные гимназии.
4-я гимназия была классической гимназией высшего разряда — с двумя древними языками, латынью и греческим, что давало право после ее окончания поступать в Московский университет. Здесь были прекрасные преподаватели, которые способствовали расцвету гимназии. Многие из них писали учебники по своим предметам. Физику преподавал К.Д. Краевич, автор учебника, словесность — Л. Поливанов, математику — А. Малинин и К. Буренин. Преподавателей отличал творческий подход к процессу обучения. Например, Малинин воспитывал в учащихся самостоятельность и критическое отношение к делу, проводя уроки так, что они превращались в состязание учеников с преподавателем и друг с другом.
По числу учившихся будущих знаменитостей 4-я гимназия тоже соперничала с 1-ой. В 1864 году гимназию на Покровке закончил с серебряной медалью «отец русской авиации» Н.Е. Жуковский, начавший учиться в ней еще в стенах пашковского дома. К третьему классу Николай Жуковский стал лучшим учеником гимназии, а знакомство с любимым учителем Малининым сыграло не последнюю роль в развитии его блестящих данных. А вот Косте Алексееву, будущему реформатору русского театра К.С. Станиславскому, здесь не понравилось. Он вспоминал, как мать вообще не хотела отдавать его в какую-либо гимназию, боясь, что его будут сажать в карцер учителя, обижать грубые и злые одноклассники, которые вдобавок могут заразить его опасными болезнями. Лишь необходимость получения льгот по воинской повинности и соответствующего образовательного ценза вынудила мать согласиться. 12-летний мальчик сдал экзамен в первый класс, и ему, действительно, пришлось нелегко под градом насмешек «малышей"-одноклассников. К тому же он терпеть не мог латынь. С трудом выдержав три года, Костя наотрез отказался учиться здесь дальше. Отец внял его мольбам и перевел сына в Лазаревский институт восточных языков. Но именно в 4-й гимназии К. С. Станиславский познакомился с Саввой Морозовым, будущим меценатом своего театра.
Зато академик Алексей Шахматов всю жизнь вспоминал свою гимназию с благодарностью. Дело в том, что будущего исследователя русских летописей сначала отдали в частную гимназию Креймана на Петровке. Гимназия Креймана имела репутацию строгого учебного заведения, где умели добиваться поставленной цели — воспитать высоконравственных граждан, полезных для общества и приученных к труду. Туда принимали между прочим и исключенных из других гимназий — «на исправление». К Крейману отнюдь не мечтали попасть: Илью Эренбурга, например, отец пугал тем, что с таким «дурным балльником», как у него, ему придется идти только в гимназию Креймана.
Алеше Шахматову, гениальному мальчику, который серьезно занимался наукой, изучал древние языки и мечтал стать историком, было у Креймана невыносимо. Его характер там начал портиться: в знак протеста мальчик стал драться. Дядя забрал его с собой за границу, и двенадцатилетний Алеша Шахматов занимался в университетских библиотеках Лейпцига и Мюнхена, читая в оригинале древние иностранные источники, содержавшие сведения о начальной русской истории — те самые, которые цитировали Карамзин и Соловьев. Но так случилось, что ему пришлось вернуться в Россию и вновь оказаться в ненавистной гимназии Креймана. Судьба сжалилась над гением. После экзамена в гимназию на Покровке он был сразу принят в пятый класс. Преисполненный счастья, он писал родным, что их гимназия имеет преимущества не только перед частной гимназией Креймана, но и перед всеми другими, так как у них лучшее здание, лучшее содержание и, главное, лучшие учителя.
Шахматов сам был «лучшим», удивительным гимназистом. Его называли «мальчиком-легендой». Еще юным он вошел в круг известных ученых, таких как Ф.Е. Корш, Ф.Ф. Фортунатов, В.Ф. Миллер. Переписывался с А.И. Соболевским, который сначала не подозревал о его возрасте и величал милостивым государем. За год до окончания гимназии Шахматов выступил оппонентом на защите магистерской диссертации А.И. Соболевского.
Алексей Александрович Шахматов окончил гимназию в 1883 году с серебряной медалью, поступил в Московский университет и уже через десять лет получил степень доктора и звание академика. Его метод сравнительно-исторического анализа произвел революцию в исследовании русских летописей. Он изучал древние летописные своды, выявляя их источники, разновременные фрагменты и датируя их. Так был исследован состав летописи «Повесть временных лет».
Упомянем, что эту гимназию окончил с золотой медалью и другой ученый с мировым именем — П.Г. Виноградов, изучавший западноевропейское Средневековье и написавший известные учебники по всеобщей истории.
Другой знаменитостью был Лев Поливанов. Он учился в 4-ой гимназии, когда она еще располагалась в доме Пашкова, а в 1864 году выпускник Московского университета вернулся в новые стены родной гимназии преподавателем русского языка и словесности. Поливанов пытался развивать у своих воспитанников логическое мышление и литературную речь. Его необыкновенные уроки, по воспоминаниям учеников, заражали любовью к предмету и учителю. Однако здесь он преподавал всего четыре года, а потом основал на Пречистенке свою частную «Поливановскую» гимназию, где учились сыновья Достоевского, Льва Толстого, А.Н. Островского.
В гимназии на Покровке учились братья Ремизовы, в их числе будущий писатель Алексей Ремизов, чье творчество Марина Цветаева называла «живой сокровищницей русской души и речи». У него тоже очень рано проявились творческие способности. Сначала он сам выдумывал разные небылицы и рассказывал их взрослым, весьма докучая им, а в год поступления в гимназию, когда ему было всего семь лет, он написал свой первый рассказ, записанный со слов няни. Ему не довелось окончить эту гимназию. Его брату Виктору с трудом давались древние языки, зато хорошо шла математика, и родители решили перевести его в Коммерческое училище. А чтобы ему не было скучно, заодно перевели туда же и Алексея. Судьбы братьев со временем разошлись. Виктор воевал в Красной армии, попал в плен к Колчаку и был расстрелян. Алексей же эмигрировал в 1921 году. Кстати, он еще очень любил рисовать, и хотя это было сугубо дилетантское творчество, его рисунки ценил сам Пикассо.
Список знаменитостей гимназии можно продолжать долго. Это и Н.А.Скрябин, отец композитора, и П.А. Хохлов, оперный артист Большого театра. И антрополог Н.Ю. Зограф, исследователь населения тундры и сибирских курганов. И зоолог С.А. Зернов, основоположник гидробиологии и создатель первого в СССР института рыбного хозяйства. И знаменитый доктор Федор Гетье — первый главный врач Солдатенковской (Боткинской) больницы, личный врач всех кремлевских вождей.
Выпускником гимназии был и другой врач — Александр Сергеевич Пучков, создатель и первый руководитель московской станции «Скорой помощи», основанной в 1923 году. Именно он разработал основные принципы оказания экстренной медицинской помощи: скорая помощь, неотложная помощь на дому, перевозка больных и скорая психиатрическая помощь. Пучкова сравнивают с доктором Гаазом: Гааз отдал сердце беднякам, чтобы облегчить их страдания, Пучков сделал все, чтобы не дать погибнуть человеку при внезапных заболеваниях и в катастрофах. (Кстати, его отец был главврачом гаазовской Полицейской больницы в Малом Казенном переулке, и именно по его инициативе во дворе был установлен памятник доктору Гаазу с знаменитым девизом «Спешите делать добро»). Под руководством Александра Пучкова бригады «Скорой» ездили по Москве после бомбежек во время Великой Отечественной войны, подбирая раненых. А еще именно Пучков придумал металлические гребешки на эскалаторах в московском метро, чтобы избежать лишних травм, и трехгранные бутылочки для уксуса, дабы их всегда, даже ночью, можно было опознать и не хлебнуть из них по ошибке.
Все они в годы учебы посещали свою домовую церковь в дни великих православных праздников и гимназических торжеств. К 50-летнему юбилею гимназии директор распорядился обновить Благовещенскую церковь. Помещение храма было расширено за счет прибавки соседних комнат. Отныне гимназисты могли стоять на службе в церкви, а не в зале внизу. Новая, удобная и красивая церковь просуществовала до советских времен.
«Мир — хижинам, война — дворцам!»
После революции гимназия была закрыта, закрыта была и домовая церковь. Уже в 1921 году церковную утварь передали в сельский храм Коломенского уезда. Дом же заняли тривиальные коммуналки. В годы гражданской войны обогревались элементами убранства: паркет, перила лестниц, двери, мебель и прочее сгорало в буржуйках. С коммуналками соседствовали разные учреждения. С 1924 года здесь находилось общежитие студентов Московского института инженеров транспорта. В одной комнатке ютились 15−20 человек, пока в 1930-х годах не построили нового, собственного общежития. Коммуналки же стали постепенно расселяться только после войны, и на втором этаже расположился Дом пионеров и школьников Красногвардейского района. Среди его учеников была поэтесса Белла Ахмадулина.В середине 1960-х годов коммуналки были наконец полностью расселены, учреждения (кроме Дома пионеров) выведены, и во дворец вселился научно-исследовательский институт ВНИИ Геофизика. Тогда была проведена первая научная реставрация памятника: его фасадам вернули первоначальный облик середины XVIII столетия. Сейчас этот дом по-прежнему занимают разные учреждения, но о церкви, к сожалению, в нем нет никакой памяти.
