Эстонская Православная Церковь: гостья в собственном доме?

В конце 2007 года в Таллине было торжественно отмечено 90-летие со времени учреждения Ревельского викариатства; именно тогда православное наследие в Эстонии впервые обрело начальную церковно-поместную каноническую епископскую структуру.

Православие на эстонской земле в течение тысячелетия формировалось в лоне Русской Православной Церкви: еще в 1030 г. русским князем Ярославом Мудрым был основан город Юрьев (Тарту), где были построены православные храмы. Православие утверждалось одновременно с католичеством (которое проповедовали монахи-францисканцы), пока в XIII в. православная традиция не была насильственно прервана экспансией крестоносцев. Впрочем, в Тарту православные держались до 1472 г., когда были замучены приходской священник Исидор с 72 прихожанами (в XVI в., в период Ливонской войны, в Тарту даже была учреждена епископская кафедра), а бежавший оттуда в Псков священник Иоанн Шестник (в монашестве — Иона) основал Псково-Печерский монастырь, игумен которого, Корнилий, проповедовал православие не только эстонцам, жившим в окрестностях монастыря, но доходил до Нарвы, основал приходы в Нейгаузене и в других местах.

Возрождение Православия на эстонской земле приходится не на XVIII в., как того можно было бы ожидать (вследствие Ништадтского мирного договора), а на середину ХIХ в. Первоначально оно происходило в результате спонтанного возникновения стремления к Православию в среде самих эстонцев, латышей и шведов, практически вопреки политики Государя и Святейшего Синода. Тогда же Эстонская Поместная Церковь начинает оформляться канонически: основывается Рижская кафедра (викариатство — в 1836 г., самостоятельная епархия — в 1850 г.), затем в составе Рижской епархии выделяется в конце 1917 г. Ревельское викариатство, во главе которого (а временно и во главе всей епархии) ставится первый епископ-эстонец — священномученик Платон (Кульбуш).

Епископскую хиротонию будущего священномученика Платона совершили 31 декабря 1917 г. в Таллиннском Александро-Невском кафедральном соборе священномученик митрополит Петроградский Вениамин и архиепископ Лужский Арсений. Благодаря самоотверженной любви и заботе священномученика Платона, православная церковная жизнь в Эстонии расцвела в самых неблагоприятных условиях. Однако архипастырское служение первого эстонского епископа было недолгим. В начале 1919 г. красные комиссары перед отступлением из Тарту расстреляли его[b].

В 1920 г. Святейший Патриарх Всероссийский Тихон предоставил автономию новообразованной Эстонской Православной Церкви, из среды которой был избран во епископы священник Александр Паулус, в конце того же года рукоположенный архиепископом Псковским Евсевием и епископом Финляндским Серафимом и возведенный на кафедру архиепископа Ревельского (с принесением присяги Московскому Патриарху и всей иерархии Русской Православной Церкви).

Новообразованное эстонское государство хотело видеть в независимой республике такие же независимые (то есть зависимые исключительно от него) религиозные структуры и оказывало в этом направлении политическое давление на Эстонскую Православную Церковь. Атеистические гонения и церковная смута в СССР послужили поводом к тому, чтобы в 1923 г. архиепископ Александр обратился с просьбой о предоставлении автокефалии к Патриарху Константинопольскому Мелетию (Метаксакису). Последний, однако, предоставил «Эстонской православной митрополии» лишь автономию в юрисдикции Константинопольского Патриархата, оправдывая в соответствующем Томосе свой антиканоничный шаг (принятие без отпускной грамоты от Матери-Церкви) исключительными обстоятельствами, временно затрудняющими сообщение дочерней Церкви с Патриархом Московским.

Единственная роль, которую сыграл Томос Патриарха Мелетия в дальнейшем становлении эстонского Православия, — это отделение эстонской паствы от Матери-Церкви. В остальном он никогда не исполнялся в Эстонии.

«Эстонская православная митрополия», официально именовавшая себя «Эстонской Апостольско-Православной Церковью» (далее — ЭАПЦ), была разделена не на три (как предписывалось Томосом), а на две епархии — Таллиннскую и Нарвскую.

При этом деление было проведено не по территориальному признаку (согласно церковным нормам), а по национальному критерию: Таллиннская епархия состояла в основном из эстонских и смешанных приходов (туда же входил Пюхтицкий монастырь, непосредственно подчинявшийся митрополиту), а Нарвская — в большинстве из русских общин.

Наконец, принятый в 1935 г. Устав ЭАПЦ по всем признакам соответствовал уставу автокефальной, то есть совершенно независимой, а не автономной Церкви. В нем ничего не говорится о какой-либо зависимости от Константинопольского Патриархата, даже в том, что касается утверждения избрания нового Предстоятеля.

Приняв эстонское Православие под свой омофор, Константинопольский Патриархат ровно ничего не сделал для его укрепления; ни один из его иерархов не посещал Эстонию за 18 лет (1923−1941) пребывания Эстонской Церкви в его ведении.

Когда в 1940 г. Эстония была присоединена к Советскому Союзу, митрополит Александр, опросив духовенство, предпринял попытки воссоединения с Русской Православной Церковью. Поначалу он рассчитывал на то, что события 1923 г. будут восприняты как нечто, не имеющее канонического значения, как если бы никакого нарушения церковных норм не произошло. Владыка утверждал, что единство с Матерью-Церковью продолжало поддерживаться. Но возглавлявший тогда Русскую Церковь митрополит Сергий (Страгородский) решительно заявил, что перед судом Священного Предания упомянутые события следует расценивать как раскол, из которого возвращаются через покаяние. Митрополит Александр был также предупрежден о невозможности сохранения в то время автономного статуса, который был предоставлен святителем Тихоном в условиях, когда Эстония была самостоятельным государством. Эти условия были вновь обсуждены, и, после повторного обращения митрополита Александра к митрополиту Сергию с просьбой «покрыть любовью невольный грех отпадения», Эстонская Церковь воссоединилась в 1941 г. с Московским Патриархатом.

С началом войны митрополит Александр вновь нарушил присягу, расторгнув отношения с Московским Патриархатом, за что, после долгих увещаний, общим решением всех четырех архиереев Прибалтийского Экзархата был запрещен в служении и уволен от управления епархией. Это не помешало ему (благодаря политике германских властей, направленной на разделение православных верующих) сохранить свою власть над эстоноязычными и смешанными приходами Таллиннской епархии.

В 1944 г. митрополит Александр покинул Эстонию вместе с 22 священнослужителями. До своей кончины в Стокгольме в 1953 году он не обратился к православным, оставшимся в Эстонии, ни с одним посланием. Этот факт говорит в пользу того, что митрополит Александр осознавал себя архипастырем лишь тех, кто покинул территорию когда-то окормлявшейся им Церкви.

Каноническую черту в этой истории подвел Константинопольский Патриарх Димитрий, который в письме митрополиту Скандинавскому Павлу от 3 мая 1978 г. признал Томос Патриарха Мелетия утратившим силу, «так как стали возможными нормальные канонические контакты со Святой Русской Православной Церковью, в которой и раньше состояла Православная Церковь в Эстонии». За митрополитом Павлом было оставлено управление лишь заграничными эстонскими приходами в Скандинавии. Функцию координирующего центра эстонской православной диаспоры осуществлял сформированный в Стокгольме в 1948 г. «Синод ЭАПЦ».

В Эстонии тем временем шло «строительство коммунизма», которое включало в себя непримиримую борьбу с религией. Эстонская Церковь, меняя свой статус, название, внешнюю структуру, приспосабливалась к внешним обстоятельствам и, непрерывно продолжая свое служение, сохраняла свою сущность неповрежденной в условиях атеистических гонений. Одним из тех, кто в советский период сохранял Эстонскую Церковь от разорения, является Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II, который управлял Таллиннской епархией в течение 29 лет (с 1961 г. по 1990 г., то есть дольше всех остальных архипастырей Эстонии) и сумел в труднейших условиях отстоять, спасти от закрытия Таллиннский Александро-Невский собор, Пюхтицкий Успенский женский монастырь и многие храмы.

В 1991 г. была восстановлена независимость Эстонии. Однако скорби Эстонской Церкви не закончились вместе с властью большевиков.

В 1991 г. Православная Церковь в Эстонии была официально зарегистрирована, и в июне 1992 г. решением Таллиннского городского суда признана субъектом реформы собственности (так в Эстонии называлась реституция). В августе того же года возглавляемый Святейшим Патриархом Алексием II Синод Русской Православной Церкви предоставил Православной Церкви Эстонии «самостоятельность в делах церковно-административных, церковно-хозяйственных, церковно-просветительных и церковно-гражданских». Таким образом, была фактически восстановлена автономия, предоставленная Эстонской Церкви святителем Тихоном в 1920 г.

Однако небольшая группа священнослужителей и мирян стала работать в другом направлении. Они заявили, что Таллиннская епархия — это марионеточная структура Русской Православной Церкви, которая прервала на территории Эстонии законную деятельность Эстонской Апостольско-Православной Церкви. Но деятельность последней продолжилась за рубежом, аналогом же «правительства в изгнании» был Зарубежный Синод ЭАПЦ в Стокгольме. Восстановление автономного статуса при этом связывалось с обязательным выходом из состава Московского Патриархата. Сторонники такого решения рассматривали церковные вопросы сквозь призму мирских стереотипов, основываясь не на заповедях Евангелия и не на церковной традиции, а на характерных для духа времени понятиях и тенденциях.

29 апреля 1993 г. Патриарх Московский и всея Руси Алексий II торжественно вручил Эстонской Церкви на ее Поместном Соборе Томос о восстановлении автономии, — утверждение самоуправляемого статуса получило окончательное завершение. Министерство внутренних дел Эстонии было своевременно проинформировано об этом и извещено, что на основе Устава ЭАПЦ 1935 г. составляется его редакция, соответствующая реалиям времени, которая вскоре будет представлена на регистрацию. Однако в августе того же года МВД Эстонии, руководствуясь политическими мотивами, зарегистрировало под историческим наименованием «Эстонская Апостольско-Православная Церковь» структуру, сначала состоявшую из несколько приходов, представленных «Стокгольмским Синодом».

Эту малую отколовшуюся часть государственные чиновники признали в качестве законной правопреемницы всей довоенной Православной Церкви в Эстонии со всеми юридическими и имущественными последствиями такого решения, а наша Церковь на девять лет оказалась вне закона. Эстонская Православная Церковь Московского Патриархата будет признана эстонским государством только в 2002 г. после долгих и трудных переговоров, в ходе которых многократно приходилось обращать внимание на вопиющие нарушения прав второй по численности религиозной общины страны (после Эстонской Евангелическо-лютеранской Церкви).

На приходы, не присоединившиеся к «Стокгольмскому Синоду», оказывалось неимоверное давление; поступали официальные угрозы изгнания из храмов. В развернутой очернительной кампании Церковь-мученица была объявлена «оккупационной», а тем, кто, эмигрировав, избежал репрессий, был присвоен мученический венец. Исповедники, сохранившие веру, уберегшие храмы, насколько это было возможно в условиях атеистических гонений, были смешаны с грязью как коллаборационисты. Желтая пресса требовала: «Корнилия — на скамью подсудимых!», — публикуя издевательские карикатуры. При этом как бы забывалось, что на этой скамье Владыка Корнилий уже побывал при советской власти и был осужден на заключение в советском концлагере именно за свою пастырскую деятельность.

Венцом грубого вторжения конъюнктурной политики в церковную жизнь стали личные обращения Премьер-министра Эстонии М. Лаара, а затем и Президента Л. Мери к Патриарху Константинопольскому о принятии «ЭАПЦ» в свою юрисдикцию, вследствие чего вспыхнул межцерковный конфликт, далеко выходящий своими последствиями за пределы Эстонии и грозящий разрухой всей мировой православной семьи.

20 февраля 1996 г. Патриарх Константинопольский Варфоломей официально принял под свой омофор находящихся в расколе клириков и мирян Эстонской Церкви, провозгласив образование своей юрисдикции в Эстонии. В ответ последовало расторжение молитвенного общения между Московским и Константинопольским Патриархатами, которое было в том же году восстановлено после переговоров представителей обеих сторон в Цюрихе.

Ради предотвращения раскола Вселенского Православия Московский Патриархат пошел на серьезнейшую уступку, согласившись на равноправное (в гражданско-правовом и имущественном отношении) размежевание Православия в Эстонии в соответствии с волеизъявлением приходов и снятие запретов с клириков, нарушивших присягу, а также на попеременное служение в спорных приходах. Московский Патриархат немедленно выполнил все условия, другая сторона не выполнила ни одного. Тем не менее, переговоры продолжались.

В феврале 2001 года в Берлине делегации двух Патриархатов подписали проект соглашения, предусматривавшего нормализацию отношений между двумя юрисдикциями и решение вопроса о церковных зданиях в духе цюрихских договоренностей. Через несколько дней проект был утвержден Священным Синодом Русской Православной Церкви. А что Константинополь?.. Со временем представителем Константинопольского Патриархата в Эстонии было заявлено, что Русская Православная Церковь неправильно истолковала цюрихские соглашения и ни о каком равноправии не может быть и речи…

До сегодняшнего дня, мало того, что руководство константинопольской юрисдикции в Эстонии не способствует достижению предусмотренного вышеупомянутыми соглашениями равноправия (по-прежнему большинство наших приходов являются арендаторами своих же храмов), но еще и потворствует дискредитации ЭПЦ МП. Нам приписывают корыстолюбие, из-за которого мы будто бы отстаиваем свои права на имущество. При этом совершенно игнорируется, что мы воздержались от претензий на земли и дома, когда-то принадлежавшие нашим приходам, потребовав вернуть нам в собственность лишь храмы, чтобы служить, не опасаясь «сюрпризов». Нынешний глава ЭАПЦ митрополит Стефан, поставленный Константинопольским Патриархом на Таллиннскую кафедру, несмотря на то, что она совершенно законно занята Владыкой Корнилием, и до сих пор не говорящий по-эстонски (в отличие от митрополита Корнилия и Святейшего Патриарха Алексия II), не упускает случая представить ЭПЦ МП в глазах государства в качестве «пятой колонны».

При вступлении ЭАПЦ в Совет Церквей Эстонии, митрополит Стефан обещал, что не будет выдвигать возражений нашему возвращению в эту организацию (в которой временно мы не могли состоять из-за отсутствия государственной регистрации, хотя и являемся ее учредителями). Память отказала Владыке, как только этот вопрос стал актуальным… А чего стоит статья митрополита Стефана в греческой газете «Вима» в 2006 г., где Патриарх Алексий II объявлен «сторонником сионистской системы» и гонителем эстонского православия?

В 2002 г. МВД Эстонии зарегистрировало нашу Церковь с наименованием «Эстонская Православная Церковь Московского Патриархата». От исторического названия («Эстонская Апостольско-Православная Церковь») мы ради регистрации устава были вынуждены отказаться. Вскоре были подписаны протоколы о намерениях между Эстонской Республикой, Константинопольской ЭАПЦ и ЭПЦ Московского Патриархата. В соответствии с ними было достигнуто соглашение о тех наших храмах, которые были признаны подлежащими в порядке реституции возврату юрисдикции Константинополя, но соответствующие приходские общины не пожелали разорвать свою каноническую связь с Московским Патриархатом. Эти церкви после выплаты властями значительной суммы «на реставрацию культовых объектов» были отданы ЭАПЦ в собственность государства, которое, в свою очередь, передало их в аренду тем приходам, которые совершают в них богослужения.

Таким образом, за редким исключением, мы сегодня являемся арендаторами в своих же храмах. При этом руководство ЭАПЦ оговорило непременное условие: государство не может передавать эти храмы в собственность нашей Церкви. Что за этим стоит? Может быть, надежда со временем переломить волю прихожан и перевести и эти общины в ведение церковной организации, не имеющей с Русской Церковью ничего общего? Стоит отметить, что ЭАПЦ получила в полную собственность не только все свои храмовые здания, но и участки земли, жилые дома исторически принадлежавшие нашим приходам… Многое из этого имущества уже продано.

Слава Богу за нашу легализацию в 2002 г., и сердечная благодарность всем, кто ей способствовал и продолжает проявлять заинтересованность в полной ликвидации конфликта, будучи готовыми к новым правовым действиям в этом направлении. Мы также надеемся на добрую волю со стороны ЭАПЦ, глава которой — митрополит Стефан — не раз выступал с инициативой установления полноценного молитвенного общения (сослужение духовенства, взаимное причащение и т. п.). На что всякий раз, в том числе и Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Алексием II, ему разъяснялось, что решение этого вопроса находится в прямой зависимости от исполнения вышеупомянутых цюрихских соглашений.

Важно понять следующее: ставя молитвенное общение с ЭАПЦ в зависимость от исполнения её руководством оговоренных в Цюрихе условий равноправного размежевания, мы не боремся за материальную выгоду, как это пытаются представить наши оппоненты. Если с их стороны передача нам в собственность наших же храмов предлагается в обмен на признание их автономии Московским Патриархатом, то мы не торгуем канонической правдой. Изменение имущественного статуса, переход из положения арендатора созданных нашими предками храмов в положение собственника — вопрос принципа, а не материальной выгоды. Раскол только тогда может быть уврачеван, когда, по возможности, будут исправлены его пагубные последствия юридического и имущественного характера.

Следующим этапом может стать рассмотрение двумя Патриархатами вопроса об урегулировании канонического статуса эстонского Православия, включая вопрос о взаимоотношениях нашей Церкви с церковной структурой, находящейся в юрисдикции Константинопольского Патриархата и признаваемой последним в качестве автономной Церкви. С нашим достоинством, с защитой законных прав нашей паствы несовместима идея содержательной дискуссии по этой теме прежде воплощения в жизнь цюрихских соглашений, на которые Московский Патриархат пошел как на крайнюю уступку, только ради того, чтобы мировое Православие не раскололось непоправимым образом.

Мы не хотим создавать одну лишь видимость благополучия, но надеемся достичь полноценного общения, когда от всего сердца сможем сказать друг другу: «Христос посреде нас! — И есть и будет!»

[b] Причислен к лику святых Юбилейным Архиерейским Собором Русской Православной Церкви 2000 г.

http://bogoslov.stack.net/text/293 492.html