 |
| Слово | Владимир Мельник | 28.03.2008 |
Легенда существует полтора столетия, написано много книг о царе-старце, но до сих пор истина не известна. Книга М.М. Громыко «Святой праведный старец Феодор Кузьмич Томский — Александр I Благословенный. Исследование и материалы к житию» (М.: Изд-во «Паломник», 2007. 512 с.) насколько возможно приближает нас к ней. Несмотря на то, что, кроме объективного изучения фактов, в книге порою ощутима установка православно ориентированного автора на непременное доказательство тождества двух лиц — Императора и Старца, — несмотря на это книга производит впечатление весьма серьезного и даже кропотливого исследования.
Первая глава книги представляет собою тщательный аналитический обзор известных источников, касающихся данной проблемы. Подавляющее большинство приводимых авторитетных источников (лица, приближенные к Александру I) отмечают психологическую готовность мистически настроенного Императора резко изменить свой образ жизни, его склонность к посещению монастырей, старцев, святынь, его желание сделать эти посещения неофициальными, поистине духовными, как у обычного богомольца. Детали и частности этих посещений поражают нас и сегодня — и вызывают на размышления. В этих замечательных подробностях (например, будучи в одном из монастырей Государь принимал благословение и целовал руки простым иеромонахам, запретив им отнимать руки. В другом монастыре он земно кланялся в ноги старцу и т. д.) видна необычная сила покаяния. А каяться было в чем. Недаром старец Феодор Кузьмич говаривал: «Вот когда я еще был великим разбойником…» Известно, что Александр считал себя невольным участником убийства своего отца, Императора Павла I, принял масонство и дал ему широкий ход в России, что и привело к восстанию декабристских масонских лож. Он считал себя не вправе прерывать их деятельность: «Не мне их судить». Да, он и должен был предоставить суд над ними другому Императору. В ноябре 1825 г. Императора Александра I не стало, а в декабре масонские ложи, собравшие в своих рядах русских офицеров, дошедших вместе с Александром до Парижа, потрясли Россию. Новый Император Николай I имел право на суд — и от этого суда не отказался. Именно в таком виде вырисовывается логика добровольного отказа Александра I от власти и появления впоследствии странного старца Феодора Кузьмича, — человека утонченного, не помнящего родства, знавшего иностранные языки, поразительно похожего на покойного Императора — и в то же время старающегося говорить простонародными оборотами, странника, аскета, проводившего в молитве столько времени, что на коленях появились наросты.
Человека, уже сколько-нибудь знакомого с литературой по данной проблеме, в книге Громыко привлекут некоторые новые факты, архивные материалы, несведущего же поразят удивительные подробности и совпадения, явно подталкивающие к однозначному признанию тождества двух великих людей. По-новому раскрывается в книге время, проведенное Александром I в Таганроге, где он, по официальной версии, принял неожиданную смерть. Дневники врачей, ведших записи, столь странны (дело идет не об очень сложном заболевании, царь быстро поправляется, и вдруг умирает, так что появляются «нестыковки», когда врачи узнают, что царь намерен инсценировать смерть — им приходится «нелогично» вносить в дневники записи, свидетельствующие об угрозах здоровью — кстати, оба врача после этого быстро разбогатели и открыли свои клиники в столице), что их анализ ставит серьезный вопрос о действительной судьбе Императора Александра в Таганроге. Любопытно и другое. Выясняется, что царь опасался решительных действий Южного общества в отношении своей особы. Он выставил казачью разъезды на подступах к городу. Самое время было исчезнуть и передать власть тому, кто не связан с бунтовщиками масонскими узами и кто сможет судить и решать, спасая судьбу России и всего семейства Романовых (по замыслу наиболее радикальных декабристов, Романовы должны были быть уничтожены «под корень»). Не вспомнилась ли Александу I судьба его отца, связанного с масонами и убитого ими же в собственном дворце при попытках самостоятельных решений?
В тайну Императора вольно или невольно были вовлечены многие лица, давшие клятву хранить ее до конца жизни. Это и врачи, и самые приближенные и проверенные офицеры (например, генерал А.Д. Соломка), и митрополит Московский Филарет (Дроздов), и знаменитый архимандрит Фотий (Спасский), сыгравший большую роль в том, что Император вернул свое благоволение Православию после длительного периода отступления от него, и графиня Орлова-Чесменская, и др. 18 ноября 1825 года Император ночью один покинул Таганрог.
Но сохранить тайну столь многим людям, как правило, не под силу. В книге приводятся данные, прямо и косвенно свидетельствующие об информированности младших членов семей «тайнодержателей» о реальной судьбе Александра I. Тайна Императора то и дело всплывает в дкументах эпохи. Автор книги обращает внимание на странные, не совсем объяснимые факты: лица, посвященные в тайну, не заказывали панихиду в годовщины смерти Императора вплоть до 1864 г., т. е. до смерти Феодора Кузьмича. В очередной раз упоминает она и о странной смерти супруги Александра Благословенного — Императрицы Елизаветы Алексеевны, которая, по утверждению еще одной легенды, также не умерла, а скрылась в монастыре под именем «Валентины Молчальницы». И не просто упоминает, а подробно анализирует все «нестыковки» и «странности» официальной версии.
Где же скитался добровольный изгнанник 11 лет, пока в 1837 г. не обнаружился в образе Феодора Кузьмича в Сибири? Некоторые данные, на которые обращает внимание автор монографии, говорят, что это были «монастырские» места: Почаевская Лавра, Киево-Печерская Лавра, Псков и др. Долгое время, проведенное в Юго-Западной Руси, оставило след в речи старца: в ней начали появляться слова, вроде «паночка», «панок» и др. Обращает на себя внимание, что Александр II посещал старца в Сибири, Александр III, когда ему сказали о старце, молча указал на его портрет, висящий в его кабинете вместе с портретами царствующих особ. Интересовался его судьбой и царь-мученик Николай II. Старец Феодор Кузьмич прекрасно знал жизнь царского двора, современники свидетельствуют, что он часто рассказывал о войне с Наполеоном с такими подробностями, которые не могли быть доступны простым смертным. Однажды, когда при старце другие обсуждали переговоры Императора Александра и Наполеона, у старца вырвалось досадливое: «Никогда я ему не говорил этого!» И откуда у простого бродяги свидетельство о браке между Императором Александром и Императрицей Елизаветой Алексеевной? Книга Громыко построена так, что вся совокупность совершенно разнородных фактов должна убедить читателя в том, что Император Александр и старец Феодор Кузьмич — одно и то же лицо. Всех этих фактов просто не перечислить.
Старец Феодор был не просто благочестивый верующий старичок. Это был духовный столп своего времени. Так во всяком случае говорили о нем известнейшие духоносные старцы той эпохи. В книге приводится множество фактов прозорливости старца, силы его молитвы, его помощи окружающим людям, а также чудесные видения тем, кто окружал старца (например, видели его келью ночью — всю окруженную необычным светом, слышали благоухание от предметов, ему принадлежащих и пр.). Но все эти чудеса меркнут перед главным: перед беспримерной в истории силой личного покаяния монарха-христианина. Если легенда об Императоре-старце — не легенда, а жизненный факт, то как счастлив должен быть народ, породивший не только Пушкина, Гагарина, но и вот такого Государя. Глядя на сегодняшнюю нашу жизнь, на безумства чрева и плоти, обреченных на вымирание, на страшные гримасы СМИ, как не вспомнить такого Государя и как не спросить себя: а достойны ли мы были и до 1917 года таких правителей России? Официальная историческая наука пока не решается сказать свое твердое «да» в ответ на вопрос о тождестве Императора и Старца. Даже такой незашоренный историк, как А.Н. Боханов, восклицает в каком-то суеверном ужасе: «Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда!» Многие сомневаются в силе покаяния своих знакомцев («чудят!») — не то, что монархов, окруженных величием и блеском. Но таковым скептикам нужно напомнить слова Евангелия: «Невозможное человекам возможно Богу»!
