 |
| Русское Воскресение | Александр Стрижев | 26.03.2008 |
Перетолковать, извратить и опошлить Священное Писание — вот чем занялись в первую очередь крамольники. На это лгу щая ученость возгревалась большими денежными средствами, подыскивались и влиятельные человеки со страстями. Есте ственно, такой несгибаемый православный патриот и столп рус скости, каким был Александр Семенович Шишков, этот поис тине великий муж света и разума, возвратясь с театра военных действий, сразу же включился в открытую борьбу с новыми су постатами. Ни ядовитые поношения литературных карбонари ев из рядов размагниченной интеллигенции, ни козни царе дворцев, состарившихся в вольнодумстве, не остановили бое вого военачальника и доблестного сберегателя первообразного слова от поединка с масонскими провокаторами. Его позвал к подвигу призыв, начертанный на знамени народного ополче ния 1612 года: «Вставай, иди, борись и побеждай!» И Шишков буквально с горсткой единомышленников сумел извести ту не чисть с лица родной земли. А было это так.
15 мая 1824 года Император назначил Александра Семено вича Шишкова министром народного просвещения. Десять дней спустя Государь принял его с докладом и запиской об искоренении тайной крамолы с помощью ужесточения цензуры. Оба рассуждения были высочайше одобрены. 13 сентября того же года министр Шишков пишет письмо соратнику Императора Алексею Андреевичу Аракчееву о провокациях Библейских об ществ в России. Вот выдержка из этого документа: «Если Библейские общества будут по-прежнему существовать и, пропо ведуя пользу и распространение в христианском государстве христианства, а в самом деле умножать только ереси и расколы; если церковные книги для того, чтоб уронить важность их, бу дут с высокого языка, сделавшегося для нас священным, пере водиться неведомо кем и как на простонародный язык, каким мы говорим между собою и на театре; если при распростране нии таковых переводов (разве для того только нужных, чтоб со временем не разуметь церковной службы или чтоб и обедни слу жить на том языке, на каком пишутся комедии), еще сверх того с иностранных языков, вместо наших молитв и евангельских нравоучений переводиться будут так называемые духовно-фи лософические, а по настоящему их смыслу карбонарские и ре волюционные книги; если, говорю, все это будет продолжаться по-прежнему, то я министром просвещения быть не гожусь, ибо, по моему образу мыслей, просвещение, не основанное на вере и верности Государю и Отечеству, есть мрак и вредное заблуж дение». Аракчеев ответил: «Все изъясняемые Вами рассуждения я нахожу весьма справедливыми и дельными, совершенно с ними согласен». К делу подключается митрополит Санкт-Петербург ский Серафим (Глаголевский).
2 ноября 1824 года министр Шишков пишет А.А. Аракчееву еще одно письмо — «о перекладке Священных Писаний с вы сокого и важного языка на простонародное наречие — двух сильнейших орудий революционных замыслов одержимых рас кольников». Два дня спустя оба государственных деятеля едут к первенствующему члену Синода высокопреосвященнейше му Серафиму. Общее заключение выработалось такое: «Библей ские общества прекратить, переводов Священных Писаний на простое наречие не выпускать». 9 ноября — аудиенция у Госу даря Александра I. Вносится проект рескрипта. Неделю спустя А.С. Шишков записал в дневнике: «Был у Государя Императо ра и по окончании докладов прочитал ему записку митрополита Серафима с требованием закрыть масонские ложи, а все произ водимые по оным дела и переписки, запечатав, прислать для хра нения в Синод». Решено было призвать на время в Петербург Киевского митрополита Евгения (Болховитинова), стойкого за щитника чистоты Православия. Тогда же А.С. Шишков пред ставил Государю разъяснение о подрывной деятельности Биб лейских обществ в России с требованием переменить монаршее к ним благоволение на решение полного и неукоснительного запрета (письмо прилагается).
Под давлением мистиков Император Александр медлил принимать решение. Но мудрый Шишков вместе со своими сподвижниками крепко стоял на страже интересов России, и 16 ноября 1825 года состоялся официальный роспуск и строжайший запрет Библейских обществ в нашей стране. Главный за тевалыцик орденских смут розенкрейцер высокого теоретичес кого градуса князь А.Н. Голицын был снят с поста министра ду ховных дел, его учреждение упразднили и надзор за духовной жиз нью со стороны государства возложили под начало А.С. Шиш кова. Предстояла другая борьба с кромешниками, и поведется она уже в следующем царствовании.
Публикуемое письмо министра народного просвещения А.С. Шишкова Императору Александру I впервые увидело свет лишь в 1863 году в составе «Записок адмирала А.С. Шишкова», изданных его почитателями всего в 20 (!) экземплярах. Почти недоступными для читателей оставались они и впоследствии, поскольку ни перепечатка в специальном журнале, ни отдель ное берлинское переиздание в 1870 году не предназначались ши рокому кругу людей.
Зато либералы от литературы — Стоюнин, Пыпин и Чистович1 на свой лад перетолковывали всю эту историю по разгону Библейских обществ в России. Совершенно очевидны и затми тельные интересы новозатевальщиков в наши дни. И приходит на ум: а не поздно ли держаться за рукавицу, когда уже кафтан снимают? Нет, не поздно! Сила Божия помогает сынам Света — православным удерживаться от духовной погибели. А стало быть, пути жизни открыты, и Россия еще сумеет воспрянуть, а заодно и припомнит светлые имена своих защитников. Среди них на видном месте будет Александр Семенович Шишков.
Письмо министра А.С. Шишкова Императору Александру!
«Всемилостивейший Государь!
В прошедшую бытность мою с докладами на представление мое о необходимой надобности закрыть Библейские общества возразил Ты мне, Государь, что правительству надлежит быть твердым в своих постановлениях и не показывать слабости все гдашнею их переменою.
Позволь мне, всегда внимавший словам моим с благосклон ностью Государь, на сие изречение Твое сделать мои замечания. Не дерзость спорить с Тобою, не самонадеянность на мой нич тожный ум управляют моим пером, но искренняя, не по одному долгу верноподданного, но по личному к Тебе уважению, со вершенная преданность. Мог ли бы я свободно изливать пред Тобою мои чувства, если бы не надеялся, что Ты, хотя бы и на шел их несходными с Твоими, отвергнешь их, но не отвергнешь в них усердие к Тебе. Сия моя надежда на Тебя, Государь, есть верная Тебе порука за мое чистосердечие. Итак, позволь мне продолжать. Твердость правительства, конечно, есть доброе и похвальное дело, но в каком случае? Когда нет никаких причин к перемене постановления или когда оные малы, но если Ты постановил что-нибудь Твоим повелением и после открылось, что постановление сие приносит не пользу, а вред, тогда твер дость Твоя будет непохвальна, ибо Царь, какой бы он ни был прозорливый, есть человек; он может и обмануть, быть и сам обманутым. Угождающий Тебе станет заглаживать Твою ошиб ку, уменьшать худость порожденных от нее плодов или еще ук рашать их и скажет, что отмена Твоего повеления подвергнет имя Твое некоторой предосудительности. Но прямо любящий Тебя и славу Твою скажет: Государь, терпеть вредные послед ствия сделанной ошибки, опасаясь объявлением оной, открыть свое непредусмотрение есть по многим причинам неправильное о славе своей попечение: 1) сим поступком покажешь Ты, что уподобляешь себя Богу, не могущему погрешить, между тем как всякой знает, что ни в ком из смертных нет совершенства; 2) давать насажденному злу, к общему всех вреду, укореняться и расти для того только, чтоб не изобличить себя в ошибке, если самолюбию своему жертвовать народным благом; 3) все и без объявления Твоего знают сию ошибку, а потому упорное пре бывание Твое в оной не закроет ее от глаз людских, но только покажет, что Ты любишь себя больше, нежели общее благо. От селе неправым путем идущие люди, видя Тебя не препятствую щего их намерениям, сделаются дерзновеннее, а истинно пре данные Тебе и Отечеству охладеют в усердии своем и с печалью от Тебя уклонятся. <…>
Обратимся теперь к Библейским обществам. Сначала могли они показаться в благовидном образе и тем скорее, Государь, уловить сердце твое, что оно человеколюбиво, благонамеренно и богобоязливо; но теперь, когда, по долговременном опыте, открываются верные свидетельства, обнаруживающие умыш ленность зловредного их плана, то не рассматривать их цели и не взвешивать того существенного зла, какое от них произош ло, было бы для них торжество, а для нас вред и поношение. Ты требуешь, Государь, доказательств, требование Твое справедли во, но из оного видно, что Тебе не все подробности сего лютей шего заговора известны, чему непременно и быть надлежало; ибо Ты не мог узнать о всех хитрых замыслах, тщательно от Тебя скрываемых и доводимых до Твоего сведения тогда только, ког да можно было им дать вид благонамеренный. Во всех углах Рос сии общество сие торжественно распространилось, все бумаги и ведомости наполнены были похвалами и превозношением пользы оного, многие из самого духовенства нашего сделались в нем членами. Кто ж мог пойти против него, не подвергаясь за бесплодную ревность свою претерпеть гонения? Каким же об разом истина могла до Тебя достигнуть и мог ли глас быть услы шан? Но ныне, когда намерения и деяния сего общества стали обнаруживаться; когда, Государь, позволил Ты преданным Церкви и Тебе людям говорить правду; когда открылось не по веро ятным каким заключениям, но по достоверным свидетельствам, по книгам напечатанным, обнародованным и возвещающим, что Библейское общество согласно с ними, согласно с иностранны ми, от него вызванными, проповедниками, действует в их духе, в их правилах, состоящих в том, чтоб почитать Церковь нашу заблудшею, первосвященников наших неверующими, всех ца рей и вельмож угнетателями народов; когда все сие прочитать в их книгах и видеть не токмо связи всех действий, но даже из самых ясно сказанных слов, то какое остается в том сомнение? Какие еще нужны доказательства? Одно простое воззрение на нас показывает уже в самом неблаговидном образе:
1) Отколе сии общества водворились к нам? От английских методистов! Могут ли сии люди, не токмо иноверцы с нами, но и никакой веры не имеющие, учить нас христианству? Разве мы какие-нибудь дикие народы, без их учений обойтись не могу щие? 2) Не странны ли, даже смею сказать, не смешны ли в Биб лейских обществах наши митрополиты и архиереи, заседающие, в противность апостольских постановлений, вместе с лютера нами, католиками, кальвинами, квакерами — словом, со всеми иноверцами? Они — с седою головою, в своих рясах и клобуках — сидят с мирянами всех наций, и им человек во фраке пропо ведует Слово Божие! (Божие по его названию, но в самом деле не такое.) Где ж приличие, где важность священнослужения? Где Церковь? 3) Они собираются в домах, где часто на стенах висят картины языческих богов или сладострастные изображения любовников, и сии собрания свои, без всякого богослужения, без чтения молитв и Евангелия, сидя как бы в театре без малей шего благоговения, равняют с церковного службою, и дом бес престольный, неосвященный, где в прочие дни пируют и пля шут, называют храмом Божиим! Не похоже ли это на Содом и Гоморр?
При столь непристойных наружностях взглянем на деяния Библейских обществ, посмотрим, в чем они состоят.
1. В намерении составить из всего рода человеческого одну какую-то общую республику и одну религию — мнение мечта тельное, безрассудное, породившееся в головах или обманщи ков, или суемудрых людей. Оно сперва скрывалось под имена ми тайных обществ, масонских лож, новой философии, а по том, обнаруженное, укрылось под другие благовиднейшие име на либеральности, филантропии, мистики и тому подобные; заразило многих, порабощает царство наше чужеземцам и угро жает теми же бедствиями, какие некогда в их землях свирепство вали.
2. В напечатании столько Библий, чтоб каждый в государ стве человек мог ее иметь (так сказано в отчетах). Что ж из этого последует? Употребится страшный капитал на то, чтоб Евангелие, выносимое с такою торжественностью, потеряло важность свою, было измарано, изодрано, валялось под лавками, служи ло обверткою каких-нибудь домашних вещей и не действовало более ни над умами, ни над сердцами человеческими.
3. В переводе Библий на все языки, на турецкий, татарский и проч. На что это? Кто поручится за верность сих переводов и кто будет их читать?
В размножении обществ, состоящих из членов, которые, следовательно, отделяются от прочих христиан, ибо какая нуж да христианину, который по самому званию сему есть член Цер кви, быть членом Библейского общества? Не знак ли это, что он отпадает от той Церкви, на которой основана вера, и предается другой, признавая ее за лучшую? Сверх сего, к чему иному по ведут сии размноженные общества, как не к тому, чтоб собира ющаяся где и как хочет толпа простых и безграмотных людей толковала Библию по внушениям какого-нибудь еретика или плута, подкупленного и посланного к ним нарочно — чтоб, объясняя Священное Писание криво и превратно, посеять в легковерные сердца их разврат и неистовства, удобные сделать их хуже и свирепее всякого дикаря и язычника? Если обратить внимание на действия Библейских обществ и на всех агентов их, то сии произведенные ими пагубные плоды, сия уготовляе мая ими вокруг нас зараза окажутся, может быть, страшнее и опаснее всяких неприятельских нашествий.
Наконец, не исчисляя всех их козней, которых исчислить нельзя, довольно из хода дел и отчетов сих обществ усматрива ется, о чем прилагаемо было подлинное попечение — о пользе ли и утверждении православной нашей веры или о противном тому? Из одних обнародованных актов, не говоря уж о тайных сношениях, можно видеть, какого духа иностранцы вызываемы были сюда, какое имели покровительство и ободрение пропо ведовать по домам, какое было их учение и какие оттого породились секты и расколы. Если Библейские общества стараются только о распространении благочестия, как они говорят, то для чего не соединенно с Церковью нашею, но особо от ней дей ствуют и не согласно с нею? Если намерение их состоит в пре подавании христианских учений, то разве Церковь наша не пре подает нам оных? Разве мы до Библейских обществ не были хри стиане? И как же они учат нас тому? Призывают учителей-ино верцев и распускают книги, противные христианству! Вместе с Библиями рассылают воззвания ко всеобщему бунту! Мне ка жется, от них-то Христос в Евангелии предостерегает нас сими словами: блюдитеся, да никтоже вас прельстит. Мнози бо при идут во имя Мое, глаголюще: Аз есмь Христос, и многи прельстят. Чем больше соображаю я все, доселе происходящее, с сими евангельскими словами, тем больше нахожу их как бы прямо на наши времена указующими. Когда, как не ныне, со введения к нам Библейских обществ, слыхали мы столько тол ков о вере, и каких же? Точно таких, о которых Спаситель в том же Евангелии говорит: аще кто речет вам: се зде Христос, не имите веры: узрите мерзость запустения, стоящу на месте святе. Подлинно так мы видим это. Когда, как не ныне, мечтательны ми умствованиями, разрывающими союз христианского брат ства и любви, устремляются на потрясение единодушия и спо койствия народов? Когда, как не ныне, стараясь истребить веру во Христа, твердят о Нем, нарушая заповедь: да неприемлеши имени Господа Бога твоего всуе? Когда, как не ныне, восстают друг на друга и вместо кротости и смирения, предписуемого нам верою, внушают в сердца наши лютость и свирепство против тех, кои, не приемля новых учений, остаются при веровании своих отцов? Когда, как не ныне, оказывается столько прельщен ных, даже добрых и невинных, но которых слух и сердце обво рожены хитрыми действиями и словами? Когда, как не ныне, даются всему превратные имена? Ложь называют правдою, буй ство — свободою, своеволие — естественным правом, законы — пустословием, твердость в вере — пребыванием в заблуждении, преданность Государю и Отечеству — загрубелою стариною, странные и чуждые всякой добродетели поступки и деяния — святостью… И что еще? Даже самые гнуснейшие страсти и пре ступления свои выдают за Божеские внушения! <…>
Я прилагаю при сем извлеченное из печатных актов описа ние ежегодного хода Библейских обществ, из которого можно видеть как связь их с английскими методистами, так и то ж са мое намерение о распространении книг, содержащих в себе ум ствования, совершенно противные всякой христианской вере и всякому правительству. Старание издавать таковые книги вме сте с Библиями показывает очевидное желание превратными толкованиями уронить Священное Писание и дать свободу стра стям и своевольству. Дерзость предприятия сего год от году постепенно возрастала. Плоды и успехи ее видны в словах и писа ниях недавно привезенного сюда с Дону есаула2.
Кто знает, до какой степени распространена сия зараза? Между тем что может быть опаснее отпадших от истинной веры пустосвятов и фанатиков, которых первое старание грабить, разрушать законы, истреблять власти и все то, что имеет некоторую нравственность и не хочет разделять с ним их зверства? По всем сим обстоятельствам почитаю я весьма нужным неукос нительно закрыть Библейские общества и обратить строгое на блюдение, чтоб порожденное и питаемое ими зло всячески ос танавливать и искоренять. Если нужно закрытию их придать некоторую благовидность, не обнаруживая открывшейся зло намеренной цели их, то можно сие сделать разными образами, например: предоставить Синоду донесть о ненадобности более оных или и без сего донесения дать указ, что как уже напечатано достаточное количество Библий, то, почитая дальнейшее попе чение о том более ненужным, все Библейские общества закрыть и все в оных дела препроводить для хранения в Святейший Си нод, которому впредь по мере надобности издавать Библию на прежнем основании, какое было до введения Библейских об ществ. Таким или подобным образом можно прекратить оные и отнять у иностранцев надежду возобладать над нами не силою оружия, чего они не могут, но лукавствами и хитростию, когда посеют между нами секты и раздоры.
Государь! Я дал Тебе слово быть откровенным, и Ты священ ным словом Твоим в том же меня уверил. Я держу свое слово и надеюсь, что и Ты свое сдержишь в том, что если я чистосердеч ными размышлениями моими наведу Тебе хотя малейшую не приятность или скуку, то Ты без гнева повелишь мне замолчать. Тройственный союз сделан был в намерении воспрепятствовать духу восстания против христианства и власти, но между тем оный под иными видами (в том числе и Библейскими обществами) не престает оказываться и расти. Карбонарство, явно себя обнару жившее, унято. Но где и кем? В малой земле великими держава ми. А если в Великой земле, наводящей огромностью и силой своей другим землям страх и зависть, скрытные действия того ж самого духа продолжаться будут и, чего Боже сохрани, созреют и вспыхнут, то кто придет в земле сей устроить порядок? Те ли, которым нужно, чтоб она сама собой, внутренним своим несог ласием ослабила свои силы и чрез то подверглась их над нею господству? Всемилостивейший Государь! Ты один можешь ук ротить сей дух буйства, порывающийся из чужих земель вторг нуться в Россию, никогда о нем не знавшую. Покажи себя за щитником православной веры своей и покровителем других хри стианских вер, не попуская разделяться им на секты и ереси. Будь прямо Русский Царь, надеющийся на своих верноподдан ных. Возвысь дворян, ограду Твоего Престола. Будь отец наро ду, но не давай возмущать себя преждевременными внушения ми о вольности, вовлекающими его в своевольство. Да посеятся между сими двумя состояниями тишина и мир, а не вражда и злоба. Тогда Ты один посреди своего народа сильнее будешь всех царей. Одно слово Твое, один взор рассеет в царстве Твоем всех вольнодумцев, учеников чужих земель. Они почувствуют заб луждение свое и обратятся на правый путь. Престол Твой огра дится вернейшими Тебе сердцами, и чужеземные козни не по смеют и приблизиться к пределам Твоего царства. Ты защитил народ Свой от вооружившейся на него Европы, Ты спасешь его от сильнейшего врага — адского духа, устремляющегося иско ренить в нем веру и все добродетели. Твой народ возлюбил Тебя, чуждые страны прославят, потомство будет Тебе благодарно, и Бог, по долговременной жизни Твоей, примет Тебя в Свои объятия. Государь! Всякий, кто скажет Тебе несходное с сим, скажет ложь, не предан Тебе, не любит Тебя».
1 Книга И.А. Чистовича «История перевода Библии на русский язык», выпущенная в 1899 году и переполненная хулой на патриотов, недавно переиздана вновь воссозданным Российским библейским обществом (М., 1997).
2 Есаул сей схвачен с написанной им возмутительной против веры и правительства книгой, основанной на правилах изданной в свет переве денной с иностранного языка книги под названием: «Воззвание к челове кам о последовании нутреннему влечению духа Христова». Он призван бьш к графу Аракчееву в присутствии митрополита и архимандрита Фо тия, где вместо признания себя виновным укорял их дерзкими словами в незнании настоящей веры, презирал всякие угрозы и, напротив, угрожая сам, говорил, что он рад погибнуть, ибо знает, что погибелью своей умно жит ревность и число своих последователей. Видя его свирепым и непрек лонным, граф Аракчеев и митрополит полагали запереть его навсегда в крепость, но архимандрит Фотий просил, чтоб предоставить ему еще раз делать над ним опыт своих увещаний. При некоторых противоречиях согласились на его представление. Он заперся один с ним в келью. Первый разговор их был такой, что есаул, приведенный к нему прямо из тюрьмы, в грязной, вшивой рубашке, начал на кроткие его вопросы ответствовать гневом и бранью. Фотий, напротив, снимал с него вши и при всяком бранном от него слове обнимал его и, целуя, говорил: «Вот ты сердишь ся, а я нет; ты на меня досадуешь, а мне тебя только жаль; из одного это го уже видно, что моя сторона правее твоей. Я не прошу тебя, чтоб ты мне верил, но для чего нам с кротостию не выслушивать друг друга?» Есаул несколько укротился, но первое их свидание никак на его не по действовало. Узнав о сем, я просил сказать отцу Фотию, чтоб он, остава ясь наедине с таким отчаянным суевером, остерегался, дабы он не при нес с собою оружия и не убил его. Слова мои были ему пересказаны. Что ж он на другой день сделал? Велел накрыть стол, посадил с собою ужинать есаула и говорит ему: «Опасаются, что ты можешь меня зарезать; ножик лежит пред тобою, но я этого не боюсь. Без воли Божией ты сего не сделаешь, а Бог не попустит тебя поднять руку на того, кто тебе добра желает. Скажи, приходит ли тебе на мысль убить меня?» Есаул, мужичи-нище дородный, взглянул с удивлением на худощавого собеседника сво его и твердым голосом отвечал ему: «Нет, не убью». — «Ну, так станем же продолжать наши разговоры», — сказал Фотий. Таким образом, искоре няя в нем ложные понятия о вере, почерпнутые им из чтения мистичес ких книг, и открывая ему перетолкованный в них настоящий смысл Свя щенных Писаний, напоследок довел он его до совершенного раскаяния, так что он потребовал свою книгу и своеручной подписью предал ее про клятию. В таком же духе, отрицаясь от всех ересей, написал он письмо к митрополиту, прося у него прощения и поручая себя его молитвам. Достойны примечания следующие слова сего есаула — он говорил Фотию: «Я муж и отец; предавшись пагубным внушениям и чтению злочестивых книг, я заразился ими, бросил жену и детей, не думал больше ни об них, ни о себе. Теперь ты возбудил во мне снова жалость к ним. Я отступил от веры, от добродетели и достоин всякого наказания, но они, бедные, невинны и за меня страдают. Жаль мне их, жаль!» Окончание с сим есау лом последовало такое, что велено было его освободить, дать ему тысячу рублей и отпустить на родину. Впоследствии времени оказалось, что есаул сей, возвратясь на родину свою, сочинил еще злейшую прежней книгу, в которой насмешливым и ругательным образом описывал простоту тех, кои поверили притворному обращению его в православную веру и отре чению от своей, почерпнутой им из разных так называемых духовно-нрав ственных книг, а особливо из книги «Воззвание». Он продолжал распро странять свою ересь и вторично был взят и привезен в Петербург, имея сопутницей своей молодую, пригожую, как называют, девку, которую выдавал он за дочь свою, вероятно, надеясь чрез нее привлечь к себе боль ше сообщников. Отослали его опять в тот же монастырь, но Фотий не взялся уже обращать его, а поручено сие было одному из тамошних мо нахов, который вместо обращения его сам от него заразился той же ере сью и объявил о том письменно.
