 |
| Русский дом | Надежда Ильичёва | 24.03.2008 |
Однажды в присутствии святого старца Силуана стали восхвалять немецкий гений и поносить русское невежество и неспособность к активной деятельной жизни. Было это ещё перед революцией. Вскоре наш мужик всему миру показал свою сокрушающую мощь и активность. На беду себе. А потом он победил немцев, запускал спутники и ракеты. Ныне немцы за счастье почитают иметь у себя русских учёных. Но тогда мы по части научных достижений действительно от них отставали.
Старец Силуан молча слушал эти гневные поношения русских. Потом ушёл, молился, думал. И вечером сказал, что причина нашего отставания не в неспособности русских, а в том, что русские люди первую мысль, первую силу отдают Богу и мало думают о земном. А если бы русский народ, подобно другим народам, обернулся всем лицом к земле и стал бы только земными делами заниматься, то скоро обогнал бы все народы, потому что всё это — наука, политика, самоутверждение — гораздо легче, чем жизнь с Богом, постоянное стремление к Нему.
Потрясающе верно нарисовал святой старец главную, стержневую черту нашей сущности. Как ни парадоксально это звучит, но генетически заложенное в наш национальный характер стремление к Богу сохранялось и во времена советской власти. Ни один другой народ нельзя было бы заставить терпеть бесконечные лишения, работать почти бесплатно во имя некоего светлого будущего. А русский человек в глубине души верил: «Бог правду видит. У Него и это зачтётся».
Ещё более устремлёнными к небу были люди на Руси в XIV и XV вв., когда жил архиепископ Евфимий.
Нам сейчас трудно это себе представить, но когда-то Новгородская республика была абсолютно суверенным государством, равным по размерам Франции, но обладавшим к тому же несметными сокровищами на своих северных территориях от истоков Двины до Белого моря. Новгородскими землями были Вологда, часть тверских земель, Волоколамск. Церковь в республике не была отделена от государства, и архиепископ здесь был фигурой значительной не только в духовной, но и в политической, а также экономической жизни этой торговой страны.
Надо сказать, что ни один из святителей Новгородских к такой бурной жизни не стремился, но это государство не имело твёрдого политического устройства, как известно, важные вопросы здесь сгоряча решало вече, часто подставляя себя под удары соседних бедных, но сильных государств. Регулярной армии у этой средневековой русской демократической республики не было. И когда вражеские войска вторгались в новгородские пределы, вече обычно смиренно молило своего владыку: помоги. Делай, что хочешь, но выручи. С помощью Божией.
И владыка садился в повозку, непрестанно моля Бога о помощи, и тащился по болотам в любую погоду для того, чтобы одаривать, обещать, умолять какого-нибудь грозного князя. И возвращался в город всегда с миром, повернув назад вражеское войско.
Как это ни парадоксально звучит, но Новгородская республика во времена бурного передела мира могла спокойно жить только под прикрытием Золотой орды, частью которой, впрочем, были все русские княжества. К середине XV века Золотая Орда как мощное государство перестало существовать. Западным странам больше нечего было бояться. Такой лакомый кусок, как богатый и слабый Новгород, они оставить без внимания не могли.
Но и Москва не дремала. По завету митрополита Петра и Великого князя Ивана Калиты она собирала Русь в единое государство. И, конечно, новгородские пределы Западу уступать не желала. Новгород — русский город, — так совершенно справедливо считали московские Великие князья. Конец республики был близок. Святителю Евфимию пришлось практически управлять этим древним государством, стоящим на краю гибели и начала нового рождения уже в составе единого русского государства.
Решениям своего владыки безоговорочно доверяли все новгородцы. Но он занимался не только политикой. Строил новые храмы и монастыри, реставрировал старые. Это он первым собрал самых грамотных монахов для того, чтобы они переписывали богослужебные и святоотеческие книги. И ночами напролёт молился. Носил тяжёлые железные вериги, не снимая, при его-то многогранной, требующей частых быстрых передвижений, деятельной жизни. Воистину, мы пигмеи по сравнению с нашими великими предками. Но что-то ведь от них и в нас осталось, не может быть, чтобы исчезло. Надо только откопать с Божией помощью.
От юности свт. Евфимий стремился к тихой монашеской жизни. Но Господь «ставил его на верху горы», он прятался, — его находили. Когда избирали нового архиепископа Новгородского, имена со жребиями избираемых в архиереи новгородцы по обычаю положили на престол храма Святой Софии. И жребий пал на скромного молодого игумена одного из монастырей под Новгородом. Так свт. Евфимий стал архиепископом, а ведь намеренно скрывался от славы в отдалённом от города Богородицком монастыре. Но воле Божией покорился. Нужен был новгородцам такой мудрый пастырь, потому что надо было решать, как жить дальше. С одной стороны Литва льстиво, но властно предлагала свой протекторат республике, обещая сохранить все вольности (не сохранила бы, конечно), а с другой стороны Москва с русской прямотой требовала присоединения новгородских земель к своему княжеству.
Даже святительский ум не сразу смог разобраться: с кем быть? И в Московских пределах неладно: князья ослепляют и убивают друг друга, не могут договориться о том, кто там у них законный наследник. И Литва… Сильно улещает — обманет. И точно. Не добившись своего переговорами, литовский князь Витовт двинул многочисленную рать на Новгород.
Новгородцы вначале посмеивались, надеясь, что Витовт, как Батый, не сможет пройти их болота. Но литовский князь рубил лес и по настилу стремительно двигался к городу. Тут уж было не до смеха. Новгородская малочисленная дружина не могла защитить город. Что делать? Решили послать к Витовту свт. Евфимия. И тот смиренно поехал. До сих пор остаётся загадкой: как владыка смог уговорить воинственно настроенного князя повернуть назад? Да, он привёз ему 10 тыс. серебром. Но что это по сравнению с богатствами всей Новгородской республики, захватить которую Витовт мог очень легко? Известно, что это был суровый князь, закалённый в битвах воин, разжалобить его было совершенно невозможно, он всегда действовал, руководствуясь благом для своего государства. А ему, несомненно, было выгодно присоединение богатых новгородских земель. И если бы это произошло, как бы тогда повернулась история? Но почемуто ушли обратно литовские войска. Ушли восвояси, никем не гонимые.
Быстро позабыли о недавно миновавшей напасти новгородцы. Смеялись, когда советовал им владыка не раздражать набирающего силу московского Великого князя Василия, отца будущего Государя Ивана Великого, не принимать у себя его злейшего врага Дмитрия Шемяку. Новгород жил воспоминаниями о своём былом могуществе и принимал решения в соответствии с этой мнимой силой, которой на деле давно уже не было. Новгородцы принимали Шемяку просто как бы из детской шалости, чтобы досадить Москве, угрожавшей их суверенитету.
22 января 1444 года, в день рождения Ивана Великого, святой новгородский старец Мисаил пришёл к святителю Евфимию и сказал: «Слава Москве. Иоанн победит князей и народы, и Новгород падёт к ногам его».
Один грех был у святителя Евфимия: он принял архиерейское посвящение от Литовского митрополита Герасима, за что и просил потом прощения у законного главы Русской Православной Церкви митрополита Ионы.
В 1456 году князь Василий II Московский пошёл на Новгород большой ратью. И снова жители города были в большом смятении, опять отправили своего архиепископа Евфимия умолять князя оставить город в покое. Святитель долго склонял Василия к миролюбию, умолял не губить народ, который в будущем может быть полезным всему русскому государству своей развитой торговлей с иностранными державами, обещал впредь искреннюю верность Москве. И снова своим дипломатическим талантом добился своего. Князь Московский решил более не трогать новгородцев. В конце концов, они ведь тоже русские люди. В будущем удастся как-нибудь и с ними договориться. Крови в междоусобных войнах и так уже много было пролито на Руси.
Только о двух случаях дипломатического заступничества святителя я рассказала. Но на самом деле их было множество. Были сложные переговоры и с немцами, и со шведами. О многом мы просто ничего не знаем. Святитель нёс свой крест и не отказался от него.
Всё-таки в близком будущем сыну Василия II, Ивану III, пришлось присоединять к Москве новгородские земли жёстко и даже жестоко. Виной тому было легкомысленное решение новгородской боярской знати принять протекторат Литвы. Уже шли прямые переговоры. Если бы жив был святитель Евфимий, верим, не допустил бы он такого развития событий. И бояр вразумил бы, и Ивана III Великого уговорил бы не проливать крови. Но за несколько лет до кровавого падения Новгородской республики умер её защитник, святой новгородский архиепископ Евфимий.
Был он вымоленным у Бога сыном престарелого новгородского священника. В 15 лет ушёл в непроходимое место, называемое Вяжищи, возжелав пустынного безмолвия. Здесь уже подвизалось несколько иноков во главе со старцем Пименом. Сей прозорливец сразу постриг отрока в монашество.
Слава о духовных подвигах удивительным образом проходит и непроходимые места. О Евфимии скоро узнал новгородский архиепископ Симеон и назначил его казначеем всего необъятного церковного имения Новгорода. Юноша, конечно, легко справлялся с этим неподъёмным для обычного разума делом, совершенно один, без штата чиновников, продолжая при этом нести свои монашеские подвиги. После смерти архиепископа немедленно удалился на безмолвие в Хутынскую обитель. Отсюда его неотступными просьбами призвала на игуменство братия Богородицкого монастыря. А потом, как мы уже знаем, было избрание на архиерейское поприще.
С 33-х лет он нёс на своих плечах всё новгородское государство. Нёс безропотно до дня своей кончины. Чувствуя приближение смерти, он послал нарочного в Москву, прося молитв и прощения у митрополита Ионы. Тело его было погребено, как он и завещал, в глухом Вяжицком монастыре, там, где он начинал свои подвиги.
На шестнадцатый день после кончины святого прибыл в Новгород из Москвы духовник митрополита Евмений с прощальной грамотой, которую он должен был вложить в руку почившего владыки, если не застанет его в живых. Таковы были обычаи наших предков. Открыли гроб и увидели, что тление даже не коснулось святителя. «Ещё хранит Бог Великий Новгород», — сказал старец Евмений и вложил в руку почившего святителя прощальную грамоту митрополита Московского.
