 |
| Русское Воскресение | Марко Маркович | 22.03.2008 |
Но сначала стоит разобраться в идее произведения мадам Маттон. Главная героиня романа, Океания — больная лейкемией девочка-албанка из Дебра. Семье удается отправить ее в Париж, а оттуда, после успешного лечения, в Соединенные Штаты Америки. Но болезнь девочки следует рассматривать в то же время как аллегорию, даже символ угнетения, которое албанский народ Косова терпит от «варваров». А кто эти варвары? Силвия Маттон сначала называет их поименно: Милошевич, Караджич, Младич, Аркан, Шешель, а также множество исполнителей преступлений — которых обобщенно представляет Драган — и их соучастников. Кстати, очень скоро читатель начинает понимать, что определение «соучастники» распространяется вообще на всех сербов. Причем, как в настоящем, так и в прошлом. А судьба Океании служит напоминанием о загоне, в который нужно поместить этот чудовищный и прокаженный народ, чтобы албанцы, боснийские мусульмане и хорваты могли окончательно исцелиться. Наряду с жизнеописанием Океании роман включает ряд албанских легенд (в том числе сугубо сербскую — «Строительство Скадара на Бояне»!), чередующихся со сценами преступных действий сербов. Не ограничиваясь пределами Косова, романистка умело выносит их на территорию всей Югославии: Азем, дядя Океании, воюет с сербами на стороне хорватов, а Константин, другой дядя, сражается против сербов в Боснии. Так что роман, собственно, представляет собой литературное подтверждение обвинительных материалов Гаагского трибунала, касающихся Вуковара, Сараева, Сребреницы — вплоть до Косова.
Если иметь в виду, что постоянно повторяются такие понятия, как «варвары», «мученические города» — которые, кстати, уже использовал и Жак Ширак, — а при этом много места занимают сцены массовых преступлений и убийств, то выходит, что творческий метод Сильвии Маттон — не что иное, как «промывание мозгов». Она клеймит позором Милошевича восемьдесят раз, Младича — двадцать пять, Караджича — десять. Среди «мученических городов» первое место занимает Сараево (упоминается 60 раз), далее следуют Вуковар (47 упоминаний), Сребреница (33 упоминания), Рачак (13 упоминаний). Но удивительно, что вовсе не дается объяснения, как и почему Югославская армия могла вести бои за города, которые были под ее контролем. Учитывая, что антисербская пропаганда ведется уже около пятнадцати лет, то одного упоминания о массовом истреблении людей достаточно, чтобы граждане западноевропейских стран, по закону ассоциации, всю вину изначально сваливали на сербов. Конечно же, в «этнических чистках» (упоминаемых 30 раз), уважаемая мадам Сильвия сочла необходимым обвинить Сербскую Академию наук и прежде всего академика Добрицу Чосича. А в связи с остальными «преступлениями» ей и это не понадобилось. Когда речь заходит о геноциде, апартеиде, военных преступлениях, преступлениях против человечества, концлагерях, убийствах детей, котлованах с трупами и подобном, читатель уже подготовлен автоматически «положительно реагировать». При этом она не забывает также, что важна численность психологических ударов, поэтому, например, слово «резня» (massacre, carnage) повторяет 60 раз. Нужно, чтобы воображение читателя в конце концов запечатлело и картины совершаемых сербами преступлений. Поэтому в романе имеются ужасающие сцены, как сербы выкалывают глаза, отрезают уши, убивают детей, в том числе младенцев, со всяческими извращениями… Короче говоря, в романе сербы обвиняются во всех ужасах, которые они сами на себе изведали от своих врагов на протяжении веков и в последнее время.
Но французская романистка упорно подчеркивает, что албанцы извечно были жертвами сербов, и не упускает возможности в подтверждение своего тезиса привести свидетельства знаменитого революционера ХХ века, чье появление на исторической сцене Балкан удивит каждого — Льва Бронштейна-Троцкого! Она, якобы, нашла написанную этим большевистским гигантом книгу «Балканская война» (Balkan Wars, 1913), в которой, дескать, говорится, что сербы уничтожают албанцев ради изменения неблагоприятной для них демографической ситуации, а также содержится осуждение «заговора молчания» европейских журналистов, которые не выступают против зверств сербов, особенно четников, и таким образом «ставят клеймо бесчестия на всю нашу эпоху». Сильвия Моттон считает, что это верно и по отношению к войне в Югославии, а потому не может простить силам Запада того, что они сразу не ударили по сербам. Горе тем, кто не верит, что это сербы виновны в гибели мирных жителей на Маркале, на улице Васы Мискина или в Рачке. Всех, кто осмеливается защищать сербов, она беспощадно топчет. Так, досталось досталось генералу Мак Кензи (М a с Kenzie), обвиняемому в том, что он посещал публичные дома и даже насиловал там женщин. Интересно также, что у мадам Моттон невозможно найти исторических свидетельств более существенных, чем суждения Троцкого. Можно понять, скажем, почему она не обратилась к сообщениям (донесениям???) русского консула Тимаева или ученого Селищева, но как можно было, обращаясь к французской публике, забыть французов? Нельзя же не упомянуть хотя бы историков Пуквилла (Pouqueville) и Виктора Берара (Victor Berard), равно как и журналиста Жоржа Голиса (Georges Golis), которых обширно цитирует Комнен Бечирович в своей книге «La Kossovo dans l 'a me «(2000) *. А о них романистка умолчала не потому ли, что все они говорят как раз об ужасах террора албанцев по отношению к сербам?
Сатанизация сербов осталась бы поверхностной, если бы ограничилась последним десятилетием ХХ века. Нужно было доказать, что сербский народ искони кровожаден, что он злобен по природе своей. А для этого требовалось обгадить всю сербскую историю. И Сильвия Маттон без колебаний принялась за такое дело. Взять, к примеру, выкалывание глаз. До сих пор никто не подозревал, что это сербская традиция. А мадам Сильвия указывает на короля Милутина, который приказал, чтобы ослепили его сына Стефана Дечанского, хотя отмечает, что тот не был ослеплен. Здесь она, похоже, невольно споткнулась, опустив тот факт, что Милутин был сыном Елены Анжуйской — то есть серб по отцу, Урошу, а француз по матери, Елене. Соответственно, выкалывание глаз могло бы рассматриваться и как французская традиция.
Затем романистка переходит на тему Косова, неизменно называя его на албанский манер. Сербское царство, по ее версии, не погибло на Косовом поле, а распалось до Косовской битвы. Мол, битва была, но это было не столкновение сербов с турками, а — в соответствии с турецкой интерпретацией, чтобы подчеркнуть значимость османских сил — а победа турок над международным войском, состоящим из сербов, албанцев, хорватов, венгров, румын, болгар, валахов и даже неких франкских рыцарей! Отношение же к сербам как «союзникам французов» в двух мировых войнах писательница отвергает, считая это выдумкой, мифом. В противовес такой «сербской пропаганде» она использует какие-то якобы немецкие свидетельства, что Сербия первой в Европе предала евреев Гитлеру. Это сенсационное открытие, особенно если иметь в виду, что немцы оккупировали Чехию в 1938 году, Польшу — в 1939-м, Францию — в 1940-м. Значит, в этих странах до 1941 года евреи жили светло и свободно? А ведь после оккупации Югославии, в 1941 году, сербам не нужно было отсылать евреев к немцам, поскольку Гимлер прислал свои газовые камеры, чтобы уничтожать евреев в Сербии. Правда, не следует забывать и о хорватах, которые тоже евреев немцам не отдавали, а сами их уничтожили в концлагере Ясеновац. Однако в связи с этим Сильвия Маттон, даже не упоминая об усташском геноциде над евреями, «усташский геноцид над сербами» интерпретирует как придуманный с пропагандистскими целями, чтобы скрыть расправы сербов-четников над хорватами. Жаль только, что она не уточняет, где находился четнический Ясеновац.
А гнусным варварам с их агрессивностью у мадам Маттон противостоят непокоренные албанцы — народ немногочисленный, но героический и мученический, да к тому же на Косово коренной, свое происхождение ведущий от иллиров и королевы Теуты. Между тем, иллиров, которые были рыбаками и мореплавателями, весьма трудно узнать в этих племенах горцев и кочевников-скотоводов, заселявших земли нынешней Албании в VI веке, одновременно с сербами, а на косовской территории оказавшиеся значительно позже сербов, укоренившихся здесь еще в VII веке. Подобные трактовки истории странны тем более, что «иллирское коренное население», то бишь албанцы, историческими документами впервые фиксируются в Х I веке, а массово поселяются на Косово только в Х VIII веке. Так что, если уж ведется речь о «сербской агрессии» или о вторжении сербской «орды», по Исмаилу Кадаре, то следует знать, что заселение сербских земель албанцами — шиптарами осуществляли турки с Х VII по начало ХХ века. До турецкой оккупации албанско-сербских войн не было. Албанцы не только являлись частью населения сербского государства, но и Скендербег, самый знаменитый герой албанской истории — по происхождению серб.
Для Сильвии Маттон это — сербская ложь. Но в таком случае она должна была бы потребовать суда Британской Энциклопедией (Encyclopedia Britanica), которая, приводя генеалогическое древо, подтверждает, что Скендербег или Джурадж Кастриота, был сербского происхождения. А враждебность между сербами и шиптарами (албанцами) является следствием исламизации большинства албанского народа. Сильвия Маттон считает, что это для албанцев было вопросом чести: они отказались от веры христианской, чтобы не быть рабами. В то же время она, не задумываясь, представляет сербов как гонителей албанцев, албанцев же — противниками турок. Увы, не объясняя, как это бесправная сербская «райя» могла притеснять албанцев, которые делили власть с турками. Мадам Маттон нигде не упоминает также, что позднее — и в королевстве Сербии, и в Королевстве Югославии, и в титовской Югославии — албанцы имели все те же права, что и сербы. Этот период албанской истории она определяет как «апартеид». Так высказываясь по поводу военных столкновений в Косово и Метохии, она переходит к Гаагскому трибуналу и доводит антисербскую пропаганду до высшей точки утверждением, что в 1992 году сербы не только травили косоварских детей, но и сжигали их в раскаленных печах!
Что оставалось после этого маленькой Океании, кроме как терпеливо ждать окончательного исцеления, пока не будут пойманы Караджич и Младич. А на самом деле это сербские девочки из Боснии и Герцеговины, Косова и Метохии не смогут спать спокойно до тех пор, пока Насер Орич и Хашим Тачи будут на свободе.
Литературный критик, пожалуй, должен был бы причины такой лютой ненависти Сильвии Маттон к сербам поискать в ее общественных, семейных или интимных связях. Но учитывая то, что мы имеем дело с политической пропагандой в форме романа, «Океанию и варваров» следует оценивать прежде всего с точки зрения политолога, которого интересуют преимущественно цель и замысел такой публикации. Достоточно упомянуть отклик в еженедельнике «Figaro litt e rair е «под заголовком «На Косово смерть поет пушкой» или интервью в «Paris — Match «, журнале с миллионным тиражом, равно как и появление Сильвии Маттон на главном канале телеыидения Франции. В упомянутом материале «Figaro litt e rair е «Бернард Молино делает заключение: «Мы оказываемся в сфере искусства, в центре красоты художественного способа выражения. Это произведение трансцендентно доносит то, что репортаж передать не в состоянии». Иными словами, албанская пропаганда Сильвии Маттон обогатила французскую литературу. А все это — убедительные свидетельства, что антисербская пропаганда продолжается и разделение Сербии не завершено. Предполагается, что в 2005 году будет утвержден определенный правовой статус Косова и Метохии. Судя по всему, косовскую «автономию» доведут до официального отделения от Сербии. А поэтому нужно вовремя подготовить массы европейцев к тому, чтобы с удовольствием и аплодисментами восприняли «освобождение» косовских албанцев. Как сказал бы Армстронг: «Это небольшой шаг к созданию Великой Албании, но гигантский прыжок к исламизации Европы». Ибо не принят ведь даже призыв Папы, чтобы расширенное Европейское сообщество определялось как христианское. Европа оставила Христа. Ширак и Блер выступили за Европу христианско-мусульманскую из-за наличия в европейских странах миллионов мусульман. Одновременно они, вместе с Романо Проди, высказываются за вхождение Турции в ЕС. На первый взгляд, это может вызвать разве что усиление турецкого влияния на Балканах, хотя таким образом молча воскрешается Османская империя, в которой Сербии предстоит быть совсем незначительной либо вообще стертой с карты земли. Кто в Европе сегодня понимает, что через малую Сербию вновь открываются врата Великой Турции?
Господин Стипе Месич, история повторяется! Хорватии скоро вновь понадобятся сербы-краишники, защитники.
Перевод Ивана А. Чароты
*С публикации: Продор шиптарске пропаганде у француску литературу // К њ ижевне новине. 1−31 ј ануар 2004. С. 19.
Доктор Марко С. Маркович (Франция)
http://www.voskres.ru/bratstvo/markovitch.htm
