 |
| Татьянин день | Алексей Светозарский, Андрей Зубов | 21.03.2008 |
Алексей Константинович Светозарский, профессор Московской Духовной Академии
С Владыкой Лавром я познакомился прошлой осенью, когда был на конференции в Джорданвилле, посвящённой наследию митрополита Антония (Храповицкого), и впервые посетил центр Русской Православной Церкви Заграницей. О том, что такой человек есть, я узнал гораздо раньше, в самом начале восьмидесятых годов, когда в период острого дефицита духовной литературы в Россию приходили книги, которые издавали по его благословению, а также и его труды, но личная встреча состоялась совсем недавно, когда Владыка Лавр был уже человеком очень пожилым. Моё первое впечатление при общении с ним — это человек с очень большой монашеской школой, настоящий инок в белом клобуке.
Эти впечатления были неожиданно дополнены рассказом одного из выпускников Джорданвилльской Свято-Троицкой семинарии, который теперь занимает там начальствующее положение, о том, как он, выходец из русской семьи, приехал в Джорданвилль с тем, чтобы получить духовное образование и в перспективе — рукоположение. Его первое воспоминание было о том, как их повезли «на картошку», и это вызвало в его душе некий ропот, потому что приехал он отнюдь не собирать корнеплоды, а учиться! И вдруг его снимают с занятий и вместе с другими студентами отправляют в поле (в Джорданвилле довольно большие земельные угодья, и монастырь кормится от этих урожаев). Но его ропот совершенно прошёл, когда он на грядке увидел Владыку Лавра — тогда тот, конечно, был значительно моложе, это было лет двадцать назад — и он смиренно шёл вместе с другими иноками и студентами, ссыпал овощи в мешки, точно так же, как это делали они сами. Этот рассказ показался мне удивительно близким, так как в советское время нас так же отправляли «на картошку». По существующей в монастыре традиции — а это не только традиция, но и насущная необходимость — послушание в трапезной и на кухне несут по очереди все насельники и студенты. До недавнего времени Владыка Лавр это послушание тоже осуществлял, так же готовил ежедневную трапезу для братии, но потом уже характерные для его возраста недуги этому воспрепятствовали.
В плане человеческого впечатления могу сказать, что как Первоиерарх Зарубежной Церкви он был совершенно чужд какой-либо помпе. На богослужении всё было по уставу, но не было ощущения нарочитой парадности, торжественности. Владыка был прост и естественен во всём.
Что же касается того вклада, который он внёс во взаимоотношения разделившейся по разным обстоятельствам Русской Церкви, то он, конечно же, вошёл в историю как объединитель. И, наверно — об этом уже многие говорят — его кончина на Торжество Православия неслучайна. Преодоление раскола, разделения, которое так трудно врачуется в церковной истории, совершилось, и я полагаю, в этом есть огромная его заслуга. Православные москвичи могли тоже узнать его, когда он бывал здесь, служил вместе со Святейшим Патриархом в Храме Христа Спасителя; это видели все, была трансляция, когда подписывался Акт об объединении. Но ещё были и впечатления клириков, когда митрополит прибыл в район бывшего Бутовского полигона на закладку Храма Новомучеников и исповедников Российских. Священники, которые в тот день совершали своё служение, видели то огромное впечатление, которое произвело на него служение десятков священнослужителей, собравшихся почтить память мучеников. Для Владыки это явно было очень важным, знаковым событием, в котором он также принимал участие.
Теперь он упокоится в усыпальнице Свято-Троицкого Собора в Джорданвилле, где по-монашески избрал себе место, а мы будем молиться о упокоении его души. Вечная ему память.
Андрей Борисович Зубов, профессор МГИМО
Владыка Лавр, первоиерарх Русской Православной Церкви заграницей, отошёл ко Господу 16 марта 2008 г. в первый воскресный день Великого Поста, наименованный днём Торжества Православия. Торжеством Православия стал и жизненный путь этого замечательного русского архиерея, свершившего великое для нашего народа дело — соединение двух частей Русской Церкви. Русская Церковь раскололась в 1920-е годы происками безбожной коммунистической власти, утвердившейся на пространствах России. Русская Церковь триумфально воссоединилась в день Вознесения Господня в минувшем 2007 г. и митрополит Лавр возглавлял собор архиереев, священников и мирян Русского Зарубежья на этих торжествах. Но путь к воссоединению был исключительно труден, омрачен взаимным непониманием, порой злобной клеветой, порой вполне искренним упорным неприятием того курса на единство Церкви и народа русского, который избрало соборно большинство Русского Зарубежья в середине 2000-х годов. Митрополиту Лавру тоже были свойственны и опасения, и сомнения, но, преодолевая их, он всё более утверждался в мысли, что без единства Русской Церкви не восстановится единство народа, расторгнутого и угнетенного лихолетьем ХХ века. А без воссоединения народа не будет и его возрождения. Перефразируя слова Спасителя можно так определить принцип владыки Лавра — «дом, обитатели которого нашли в себе силы преодолеть разделение, восстановится». С этим чаянием возрождения России жил владыка Лавр долгие годы и ему посчастливилось утвердить свое упование делом и увидеть плоды трудов своих.
Буквально за несколько недель до кончины он объехал многие европейские приходы Русской Церкви Заграницей, воссоединил несколько общин, до того пребывавших в нерешительности — стоит ли идти путем воссоединения, в том числе и общину знаменитого русского храма в Каннах. Эту свою поездку он завершил в Москве сердечной встречей со Святейшим Патриархом Алексием. Дело всей жизни было исполнено, трудный, порой, тяжкий путь — пройден до конца.
Как истинный служитель Господа Иисуса, владыка Лавр принял на себя многие скорби и болезни, исцеляя тем свою паству, очищая народ Божий от грехов и скверн. Исполняя закон Христов, он брал на себя тяготы и бремена многих и нёс их в монашеском смирении и простоте, укрепляемый силой Духа Святого. В его немощной плоти, изнуренной бесчисленными телесными страданиями, горело пламенное сердце христианина и самоотверженного русского человека, без какого-либо пафоса жертвовавшего собою для каждого, кто в нём имел нужду.
Мне посчастливилось встретиться и несколько дней прожить близ владыки Лавра Великим Постом 2006 года. Быть единым с ним в евхаристическом общении в день Благовещенья, удостоиться часовой беседы с глазу на глаз и даже маленькой рюмочки узы в знак нашего знакомства. Меня поразила скромность жизни, простота быта этого воистину мудрого и удивительно доброго человека. Ничто, кроме скорби за слабости и грехи многих, не напоминало в нём «великого князя Церкви». Он ничего не искал для себя, ни славы, ни роскошных хорoм, ни покоя, ни какого-то особого стола… Он жил в братском корпусе, в маленькой трехкомнатной келье (кабинет, спальня, приемная), обедал вместе с братией той же пищей (в пределах, которые позволяла тяжелая форма диабетической болезни), старался участвовать во всех уставных монастырских богослужениях, беседовал с седовласыми архимандритами и молодыми семинаристами равно благожелательно, ровно, по отечески тепло. Его уставно называли «владыко», но он, скорее, был для всех мудрым и добрым дедушкой. «Я монах, — сказал он во время нашей беседы, — всё остальное — монашеские послушания, не более, хотя порой и очень тяжелые».
И вот эти послушания исполнились. Торжество Православия стало и торжеством владыки Лавра, услышавшего именно в этот день столь желанные им слова Господа: «Добрый и верный раб,… войди в радость Господина твоего».
