«Церковь должна быть раздражителем, который заставил бы государство посмотреть иначе на существующие проблемы..»

Хотя в напряженном ежедневном графике народного артиста России Льва Лещенко крайне мало свободного времени, этот порядочный, высококультурный человек согласился встретиться с корреспондентом «Православной книги России» и рассказать о том, чем он живет и что его волнует.

— Уважаемый Лев Валерьянович, каково Ваше отношение к православной вере?

— Я человек православный, крещеный, верующий. Хотя я родился и вырос в Москве, крестила меня в возрасте трех или четырех лет моя бабушка в Рязани. Мой отец был сотрудником спецслужб, и даже если бы он искренне относился к вере, то не афишировал бы это. Все мы знаем, в каком обществе жили несколько поколений наших сограждан, тогда было больше атеистов, чем верующих. Но моя бабушка сумела с детских лет привнести в мою жизнь уважение к вере и религии.

Я внимательно слежу за православной жизнью. В своей жизни немало общался со многими представителями Церкви, посещал множество монастырей, храмов. Сейчас в силу ряда причин мне приходится меньше ездить, но я достаточно хорошо представляю себе наши насущные проблемы. Они лежат в области социальных деяний — обществу необходимо какое-то время, чтобы воспитать в себе христианские чувства добра, милосердия и любви к ближнему. К сожалению, наша бывшая система наложила свой отпечаток на несколько поколений наших соотечественников, и воспитание общества в духе христианской морали продвигается достаточно медленно.

— Вы не любите рассказывать о своей благотворительной деятельности, хотя уже много лет материально помогаете бывшим спортсменам, детям-сиротам. Благодаря Вашей помощи многие люди обрели возможность поправить здоровье, возродились монастыри и храмы. Очень прошу Вас рассказать о фонде «Добрые люди».

— О благотворительности не принято говорить, я считаю, что если человек оказывает кому-то помощь, то делает это от души и чистого сердца. Шесть лет назад мы создали благотворительный фонд «Добрые люди», который помогает бывшим спортсменам, находящимся сейчас на пенсии, и детям-сиротам. Вначале мы издавали журнал с одноименным названием, где рассказывали о людях, нуждающихся в помощи и поддержке. Вышло в свет три красивых глянцевых журнала, но потом издание пришлось свернуть, это очень хлопотное и затратное дело. Но фонд продолжает жить.

У нас небольшой бюджет, мы тратим около миллиона трехсот тысяч рублей в месяц. Это в основном заработанные мной деньги, но иногда я обращаюсь за помощью к состоятельным людям, чтобы оказать реальную помощь тем, кто напрямую обращается ко мне.

Я ежедневно получаю несколько писем с мольбой о помощи. Эти письма сродни соломинке, за которую хватается утопающий. Если человек пишет письмо артистам, значит, ему уже некуда и не к кому больше обратиться: он прошел все инстанции, все фонды социальной защиты и все муниципальные учреждения. И на всех уровнях получил отказ. Иногда читаешь письма, и просто волосы дыбом встают. Например, пятиклассник пишет, что его мама инвалид первой группы, она тяжело больна и в любой момент может умереть, а ребенок хочет, чтобы она пожила подольше. Мои помощники проверили изложенные в письме факты, они полностью подтвердились. Мы внимательно рассматриваем каждое такое письмо и, если имеем возможность, помогаем. Иногда бывают невыполнимые просьбы, но чаще мы помогаем.

— Ваши помощники проверяют изложенные в письмах факты: а что, очень много мошенничества?

— Приблизительно половина приходящих писем — мошенничество. Их авторы зачастую присылают номера счетов, на которые просят перевести определенные суммы. Но мы проверяем каждое письмо.

— Вы давно занимаетесь благотворительностью и знаете ее «механизмы» изнутри, чего, на Ваш взгляд, не хватает российской благотворительности в целом? Что следует изменить в существующей системе?

— В нашей стране подход к благотворительности в основном такой: одни через помощь обездоленным хотят себе некую индульгенцию получить, другие не знают, куда деньги девать и решают кого-то осчастливить. На сегодняшний день в нашей стране существует немало различных благотворительных фондов, устраивающих громкие и пафосные мероприятия. Они награждают орденами и медалями публичных людей, тем самым привлекают благотворителей, собирают большие деньги, которые неизвестно куда потом идут. Это своего рода бизнес. Но есть немало людей с чистым сердцем, серьезно занимающихся благотворительностью, отдающих этому делу много времени, сил и средств.

Увы, в нашей стране в деле распределения благотворительных средств нет четкого понимания данного процесса, не зафиксирована концепция благотворительности и нет единого реестра всех «болевых точек», нет списка нуждающихся в срочной помощи людей. Ведь в современном российском обществе, с одной стороны, есть множество нуждающихся, а с другой стороны, есть немало тех, кто хочет и может помочь этим гражданам. Но ни у кого нет желания просто так отдавать деньги, а хочется оказать помощь конкретным людям. В деле информированности общества о тех, кто остро нуждается в чем-то, часто помогают отдельные СМИ. Но это не систематизированное явление, а какие-то «точечные», несколько стихийные акции.

Сотрудники нашего фонда интересовались, каким образом распределяются благотворительные средства в детские дома, и как в целом работает система поддержки нуждающихся людей. На сегодняшний день картина такова: одни детские дома обездоленные, у них зачастую нет необходимого материального обеспечения. А другие детские дома слишком благополучные, у них есть все.

К большому сожалению, у российской благотворительности нет поддержки в лице государства. Во всем мире благотворительностью занимаются государственные организации. Есть, конечно, частные пожертвования, но в основном это преференция государства. Конечно, сейчас у нашего государства немало проблем, оно занимается макроэкономикой, в стране наблюдается рост ВВП, производства и промышленности, повышаются зарплаты и пенсии. Но есть вещи, на которых в отдельных случаях государство не может фокусировать свое внимание. Государство ежегодно тратит миллиарды рублей на благотворительность. С одной стороны, это внушительная сумма, но если разделить ее на количество наших сограждан, то получится менее ста рублей на одного человека. А люди, живущие ниже прожиточного минимума, составляют примерно седьмую часть нашего общества. Эти люди остро нуждаются в каких-то элементарных вещах: покупке одежды, лекарств, в проведении необходимых хирургических операции. В большинстве случаев эти операции не являются дорогостоящими — 15−17 тысяч рублей, но люди, живущие за чертой бедности, никогда не накопят таких денег. И здесь нужны структуры, которые могли бы помогать таким людям.

Ныне у нас существуют социальные структуры, но они не работают. К сожалению, все, что отдается в руки чиновников, застывает на одном месте. Я считаю, что если мы сумеем объединить усилия и создать государственный благотворительный фонд или некую социальную структуру, которая станет заниматься и решать проблемы обездоленных людей, тогда, может быть, все сдвинется с мертвой точки. Руководить таким фондом должен глубоко порядочный и ответственный человек, с горячим сердцем, не безразличный к боли и нуждам других людей. Я абсолютно убежден, что каждый человек, а православный человек особенно, со своей прибыли всегда могут отдать 1−2 процента в этот благотворительный фонд.

К большому сожалению, Церковь в вопросе благотворительности занимает странную позицию. На словах все хорошо, но отдачи мало, а по большому счету Церковь должна быть раздражителем, который заставил бы государство посмотреть иначе на существующую ныне проблему благотворительности. Именно Церковь. Но и внутри официального Православия нет равного благосостояния. В нашей стране есть благополучные, купающиеся в роскоши храмы, но есть и очень бедные церкви. Я каждый месяц получаю письма с просьбами о материальной помощи на восстановление какого-нибудь храма, обители или на какие-то другие церковные нужды. Как верующий человек, я не могу оставить такие просьбы без внимания и помогаю в меру сил, но всем помочь я не могу.

— Более пяти лет Вы много времени и сил уделяете созданной при Вашем непосредственном участии и поддержке баскетбольной команде. С вашей стороны это тоже своего рода благотворительность…

— Это не благотворительность, а скорее решение задач морального характера. Собственные средства на развитие спорта я не трачу — деньги дает руководство Московской области и финансовые структуры, к которым я обращаюсь. Это не коммерческий проект, ведь в нашей стране спорт — вещь совершенно нерентабельная. Но если мы не будем развивать его, не будем создавать достойные примеры, на которых воспитывалось бы наше подрастающее поколение, мы никогда не вырастим патриотичных молодых людей, которые будут думать о душе, о ближнем, о продолжении своего рода. И многие существующие ныне проблемы нашего общества, в том числе демографические, возможно будут решены только в том случае, если люди будут видеть перед собой какие-то действенные примеры, одним из которых является спорт. Через привлечение молодежи к спорту мы сможем оздоровить общество не только физически, но и нравственно и продвинуться вперед в устранении многих проблем.

В российском спорте тоже существуют перекосы. У нас сейчас много профессионального спорта, в который делаются очень большие финансовые инъекции и который не окупается ни морально, ни материально. С другой стороны, в России не развит детский спорт. Во время Великой депрессии девяностых годов мы просто забыли, что нужно заниматься культурой и спортом. Их вытеснил рынок. И мы упустили целое поколение. А сейчас ребята, которые видят перед собой какой-то результат жизни своих родителей и их знакомых, задаются вопросом: «Зачем я буду заниматься спортом, музыкой или балетом, когда, не особенно напрягаясь, могу пойти на рынок, торговать там и получать деньги?!» А в спорте и культуре нужно тратить свои силы, здоровье, эмоции, чтобы добиться какого-то результата.

Конечно, жизнь не стоит на месте и в нашей стране появились школы, занимающиеся игровыми, легкоатлетическими и силовыми видами спорта. Это необходимо развивать. Спорт и культура, особенно классическая культура — это нерентабельные вещи. Дальновидные политики во всем мире ищут какие-то дополнительные возможности для того, чтобы финансировать и поддерживать спорт и культуру.

— Несмотря на то, что Вы много времени и сил отдаете благотворительности, все же известность пришла к Вам благодаря эстраде, которую в настоящее время захлестнула волна пошлости, безвкусицы, низкопробных произведений и бесталанных исполнителей. Есть ли возможность бороться с этим?

— Вы затронули весьма щекотливую тему и неразрешимую проблему. Ведь если мы живем в свободном, демократическом государстве, то мы не должны все запрещать. Возврата к пресловутым худсоветам не будет. А раз нет ничего запретного, многие воспринимают это как вседопустимость и вседозволенность. Я вижу два пути борьбы с таким явлением в области культуры: первый — жесткая телевизионная и радийная политика, которая определит для себя эстетику или формат, не выходящий за рамки приличий. Второй путь — это культура самих исполнителей, культура общества в целом, которая определит рамки дозволенного и недозволенного. Ведь настоящая свобода это не вседозволенность, а возможность человека определить для самого себя рамки, за которые он не может выйти. Чем выше культура и воспитание человека, чем глубже его духовный и нравственный мир, его моральные принципы, тем эта планка будет выше.

Но первый путь в нашем нынешнем обществе не пройдет — всем правит рынок. Ведь если центральные каналы телевидения займут жесткую позицию и не станут показывать пошлость, то это покажет какой-то другой канал, привлечет к себе зрителя и заберет деньги. Руководитель одного из центральных каналов, когда его приятель сказал: «Что ж ты показываешь по своему каналу?!», ответил: «Да я сам не смотрю свой канал, я читаю книжки! И ты читай книги». У таких людей превалируют только коммерческие интересы. Они должны в первую очередь ориентироваться на идеологические процессы, происходящие в государстве. Так, например, в США и Германии (да и в большинстве стран мира) по общественным каналам телевидения никогда не увидишь того, что противоречит нравственной жизни этого общества, и конечно такой грязи и скабрезности, которая идет у нас по отдельным центральным каналам. К сожалению, очень многое в современном искусстве и культуре раздражает и ранит, но мы ничего не можем с этим сделать, это необузданный процесс.

— На Ваш взгляд, долго продлится этот период?

— Я убежден, что он продлится долго, еще одно поколение уж точно. Ребята, которые сейчас подросли и вступают в самостоятельную жизнь, имеют повышенные требования к материальной составляющей своего существования. И как бы мы ни выдавали желаемое за действительное, у сегодняшней молодежи нет никаких примеров, которым она хочет подражать, никакой духовно-нравственной основы. Поэтому бесполезно призывать нынешних пятнадцати- и двадцатилетних идти в театр или консерваторию, заниматься своим культурным и духовным развитием. Но когда они все приобретут и всего накушаются, им захочется чего-то нового и появится желание духовной пищи. И тогда они внутренне созреют и обратятся к мировому культурному наследию. А до той поры никто ничего насильно привить им не сможет.

— Сейчас Вы взялись за осуществление очень большого проекта: постановку оперы «Екатерина Великая». Расскажите об этом подробнее.

— Этот проект мы продвигаем вместе с автором оперы Давидом Тухмановым. Императрица Екатерина II была мудрым и дальновидным политиком, одним из самых великих реформаторов, правила очень достойно своей державой и, несмотря на то, что была немкой по национальности, являлась патриоткой России. Осуществление этого проекта — для меня вопрос, связанный с моим глубоким чувством любви к Отечеству. Ведь в последние годы в нашей стране не создано ни одного музыкального произведения на историческую тему. Хотя я не много вижу таких произведений и в драматических театрах. Зачастую берешь список постановок, которые идут в московских театрах, и за редким исключением видишь в нем имена заграничных драматургов.

В современном прокате очень мало фильмов на исторические сюжеты, в основном создаются боевики, в которых кровь льется рекой и очень мало смысла. Я бы с удовольствием посмотрел новую версию из жизни Александра Невского, Минина и Пожарского, что-нибудь об Иване Грозном или Борисе Годунове.

Оперу «Екатерина Великая» мы планируем поставить в Санкт-Петербурге, где нашли подходящую сцену. В нашем проекте мы стоим на позициях, что театр должен передавать атмосферу эпохи, как музей или как храм, поэтому постараемся создать красивый и достойный музыкальный спектакль.

— Вы любите читать, какой литературе отдаете предпочтение?

— У меня нет строгой системы в чтении, читаю то, что мне интересно. Увлекаюсь историческими вещами, классикой и современной литературой. Стараюсь читать высоконравственные произведения.

— Каково ваше мнение об интернет-портале «Православная книга»?

— Считаю, что создание подобного портала очень полезное и положительное начинание. Очень хорошо, что люди на разных концах земли имеют возможность обратиться на этот портал и найти для себя подходящую им православную литературу, отследить новинки издательств, ознакомиться с мнением других людей. Портал помогает в поиске книг, дающих ответы на многие вопросы и непонятные вещи, связанные с их религиозными убеждениями. Это очень хорошо!

Валерия Гончарова

http://www.pravkniga.ru/interview/71/