Благовест давних столетий

Храм Благовещения Пресвятой Богородицы, что на Васильевском острове, словно затоплен городским морем: только высокая колокольня его издалека виднеется над крышами, — если бы не она, то можно было бы ходить рядом с храмом и не подозревать о его существовании. Но даже если мы ежедневно видим этот храм, если мы даже заходили в него однажды, — подсказал ли нам кто-нибудь, куда мы попали, по каким камням ступаем, что видели эти стены, какие годы они пережили? История Благовещенской Василеостровской церкви тоже скрыта от праздных глаз, загромождена, затёрта современностью и не видна почти… А ведь была история!

Красивейшее елизаветинское барокко, неповторимый русский стиль: будь этот храм в каком ином городе, его берегли бы как зеницу ока, гордились им, показывали бы туристам, выпускали бы открытки с его изображением. Но Петербург богат и архитектурой, и историей, а богатство имеет одну неприятную особенность: в сундуке с золотом отдельные кольца-серёжки, даже самые прекрасные, незаметны.

А храм стоит, вырастает из середины XVIII столетия в наш XXI век. Задуман он был ещё при Анне Иоанновне, когда в столицу из города Серпухова приехал купец Иродион Чиркин торговать пивом на Васильевском острове. Торговля процветала, а купцу совесть не давала покоя: не слишком благочестивым казалось ему собственное предприятие. И он решил поставить храм — если уж не на весь Петербург, так хотя бы на весь Васильевский остров, — и скорее, скорее, время не терпит! И вот, чтобы не ждать долго, сначала поставили церковь деревянную, а потом уже начали готовиться к возведению каменной. Пока каменную возвели, деревянная успела прославиться среди столичных жителей; не будем вспоминать всех её прихожан, упомянем только Михаила Васильевича Ломоносова, который любил в ней молиться, знаменитого механика петровских времён академика А.К. Нартова и не менее известного путешественника по Камчатке С.П. Крашенинникова. И прочие прихожане были им под стать: армейские и статские генералы, профессора, купцы-миллионщики. Храм, как сейчас выразились бы, стал престижным.

Слушая об именитых прихожанах, я не выдержал и спросил у настоятеля Благовещенского храма о. Андрея Дьяконова:

— Может быть, я ошибаюсь, батюшка, но неужели никогда не ступала сюда нога святой Блаженной Ксении?

— А как же! — воскликнул о. Андрей. — Не может быть, чтобы она к нам не заходила! Конечно, никаких определённых адресов её житие не сохранило, а всё-таки мне кажется, что иначе и быть не могло. Ксения Блаженная была нередкой гостьей на Васильевском, здесь она помогала строителям Смоленской церкви — могла ли она пройти мимо нашего чудесного храма, который в ту пору был уже во всей своей красе? Непременно должна она была сюда заходить. Впрочем, это предположение, хотя и весьма вероятное, но вот другой великий русский святой тех лет — святитель Тихон Задонский — имеет к нашему храму самое прямое отношение: он его освящал. Было такое, было, хотя для всех имя святителя Тихона и связано с одной лишь Воронежской землёй. В 1762 году будущий святитель исполнял должность Кексгольмского викария (Кексгольм — это нынешний Приозерск). Случилось так, что всё петербургское священноначалие отбыло в Москву, на коронацию Екатерины II, и только один молодой, тогда ещё малоизвестный епископ Тихон остался в епархии. Ему и выпало освящать новый каменный храм. Тогда это никто не воспринял как особую милость Божию, зато теперь мы в полной мере понимаем, какая честь нам была оказана. Сейчас святой Тихон и плотию своей пребывает с нами: вот его икона с частицей мощей, наша главная святыня!

Узнав из слов батюшки, что храм освящался в дни коронации Екатерины Великой, я уже по-другому смотрю на эту замечательную церковь: выходит, она своего рода памятник славной екатерининской «революции», повернувшей страну от рабского германофильства к мощному национальному взлёту. А о. Андрей рассказывает, как храм успел побывать монастырём: по личному указанию Николая I сюда из Горицкого монастыря, что в Вологодской земле, была выписана знаменитая подвижница благочестия игуменья Феофания (Готовцева) с несколькими сёстрами. Но едва монахини обосновались на новом месте, как царь изменил своё решение: город рос, новый Николаевский мост связал Васильевский остров с центром, бурная столичная жизнь хлынула под самые стены нового монастыря… Царь, заботясь о душевном покое инокинь, перевёл их обитель на тихую окраину столицы, к Московской заставе. Сейчас это Новодевичий монастырь.

— Выходит, с Новодевичьим у нас самая тесная духовная связь: матушка Феофания нас объединяет, — говорит о. Андрей. — Она была великая подвижница, и сейчас Церковь думает о её прославлении в лике святых. Телом она покоится в своей обители, а о упокоении её души мы в нашем храме молимся за каждой литургией.

Вот ещё один интересный случай из жизни Благовещенской церкви. В середине XIX века Петербург на все лады обсуждал сногсшибательное известие: в этом храме крестили японца! И не просто японца, а в недавнем прошлом — ревностного буддиста! И не просто буддиста — буддистского монаха! Действительно: японец, бывший монах, а в России — учёный-филолог, чиновник русского Министерства иностранных дел, по имени Масда Кумедзаймон проникся духом Православия, принял святое крещение в Благовещенском храме и стал после этого Владимиром Яматовым.

Словом, чего только здесь не случалось!.. В предреволюционные годы приход храма считался «одним из замечательнейших приходов столицы». А потом… История известная.

— Скажите, батюшка, — спрашиваю я у отца настоятеля, — не мешают ли вам, как священнику, непрестанные строительные заботы?

— Да вы знаете, — даже помогают! Не удивляйтесь: священник должен каждый поворот своей жизни использовать для благовестия, для евангельской проповеди. Тем более мы, служащие в Благовещенском храме. Занимаясь строительством, приходится общаться с такой массой внешнего, нецерковного народа, что упускать такую возможность просто нехорошо. Я, конечно, никого из строителей, инженеров, городских чиновников не затаскиваю силком на богослужения и не проповедую им напрямую, но порою само общение с верующими людьми, возможность окунуться в церковную атмосферу, приводят их к вере.

Мы с отцом Андреем ходим по возрождаемому храму, рассматриваем удивительные росписи… Нигде вы не увидите подобных сюжетов: вот на потолке жертвоприношение Ноя — первая после Потопа молитва и первая в истории Земли радуга, знак милости Божией. Вот сюжет, который и я не знал: возвращение Креста Господня из Персии в Иерусалим; персы выкрали святыню, а византийский император Ираклий вернул её и хотел с почётом водрузить на прежнее место. Но у городских стен его торжественная процессия была остановлена неведомой силой. Тогда Патриарх Иерусалимский посоветовал императору: «Скинь с себя царские одежды и неси Крест, как Господь его нёс, — на собственных плечах, в рубище». Ираклий послушался и только так сумел войти в город.

— Наш крест — строительство, — говорит о. Андрей. — Тем, кто последует за нами, будет в этом отношении легче, но ведь без своего креста и они не останутся. Бог даст, вернутся храму все здания, когда-то принадлежавшие Благовещенскому храмовому комплексу, — а то нам сейчас и воскресную школу разместить негде, даром что церковь большая! Приходите к нам на наш престольный праздник, помолитесь у мощей святителя Тихона: он здесь особенно слышит наши молитвы; поклонитесь Богу там, где кланялась ему Блаженная Ксения, прикоснитесь к старому петербургскому благочестию, и, возможно, этот праздник Благовещения останется в вашей памяти особой главой, и Пасху вы сможете встретить с душой посвежевшей и обновившейся.

Адрес Благовещенского храма на Васильевском острове: В.О., 8-я линия, д. 67. Ст. метро «Василеостровская». Т. 328−29−22

http://pravpiter.ru/pspb/n195/ta008.htm