 |
| Утро.Ru | Наталья Нарочницкая | 15.03.2008 |
«Yтро»: Наталья Алексеевна, сохранится ли преемственность во внешней и внутренней политике России после избрания нового президента?
Наталья Нарочницкая: Могут быть нюансы, но думаю, что сохранится. И это правильно, потому что резкие изменения не приносят пользы. На Западе, например, куда меньше рисков. В Америке можно хоть осла избрать президентом — ведь там задействован механизм элит, которые без конца обмениваются кадрами с Государственным департаментом, службами Конгресса и т. д. У нас же политическая система только утверждается и формируется. А стабильность последних лет добавляет уверенности в том, что не придет человек, который все поменяет на 180 градусов.
В области внешней политики будет продолжен курс на избежание конфронтации, с постепенным утверждением голоса России в защиту собственных национальных интересов. Возможно, некоторая риторика поменяется, смягчится, хотя я вовсе не считаю нынешнюю риторику жесткой. Она стала просто более откровенной. Мы перестали притворяться.
«Y»: Да года назад в интервью нашему изданию вы говорили о «невнятности» российской внешней политики. Что с тех пор поменялось?
Н.Н.: Очень важно не потерять тот консенсус, которым отличаются последние пять — семь лет от разброда и полной неразберихи середины 90-х годов. Тогда даже самые важные стратегические вопросы внешней политики были заложниками внутриполитической борьбы. Сейчас же можно говорить, что до 80% населения все-таки осознали, что «новым мышлением» нас здорово обманули. Судоходные реки и незамерзающие порты оказались одинаково важны и для монархий в XVIII веке, и для коммунистов, и для демократий. И политика Запада, тех самых «образцовых стран», как раз больше всего это доказывает. Необходимо понимать, что в трудный период утверждения на мировой арене внутренняя политика и социально-экономическая стратегия государства может подпитывать, а может, наоборот, подрывать такой консенсус. Правильная социально-экономическая политика является залогом сохранения единства национального мировоззрения, которое худо-бедно, но у нас нащупывается. Люди устали презирать собственное Отечество.
К сожалению, кольцо вокруг нас сжимается. И как остановить эту тенденцию — вопрос. Мы расплачиваемся за инфантильные пацифистские доктрины, которыми была полностью одурманена наша политическая и еще более идеологическая элита конца 80-х — начала 90-х. Именно тогда открыли все двери. Главный геополитический военно-стратегический проигрыш — принятие в НАТО вовсе не Польши и Чехии, а Прибалтики! Вот цель — отторгнуть от России Балтику, которую Запад лелеял с самого обретения этого выхода к морю Петром Великим. После вхождения Прибалтики в НАТО самое серьезное, что нам угрожает по-настоящему, — это западные «ухаживания» за Украиной. Эти две позиции сделали Россию великой державой, закрепив ее присутствие в Черном море и на Балтике. И оттуда нас вытесняют, загоняя на северо-восток Евразии, в глубь континента, где расстояние между пунктами и путями транспортировки сырья и продукции — тысячи километров.
И здесь не до миндальничания, здесь надо бы проявлять как можно больше твердости и искусной дипломатии. К сожалению, в начале 90-х, когда еще можно было провести красную линию в переговорном процессе, этого не сделали. Нужно было твердо заявить, что ни Прибалтика, ни другие бывшие части исторического государства Российского не могут входить в НАТО. Для этого были юридические основания. Ведь еще не был порушен американцами Договор по ПРО, где четко была прописана географическая зона действия — зона ядерной ответственности и безопасности России, которая выступала правопреемницей СССР по Договору. Речь шла о территории Советского Союза в границах 1975 г., подтвержденной Хельсинским актом. Надо было твердо сказать: «Границы сегодняшней РФ и границы ее военно-стратегического пространства — не совпадают, ибо границы военно-стратегического пространства определены преемством по договорам». Этого не было сделано…
Балтика и Черноморский регион — военно-стратегические рубежи, от которых зависит наше будущее. С Черного моря уходить нельзя. Все, что творится вокруг Грузии, имеет одну цель: вытеснение России как главного военно-стратегического субъекта региона. Кому была бы нужна Грузия без абхазского побережья и батумского порта, без ворот на Кавказ — Осетии? Надо четко представлять, куда направлен вектор давления на Россию. Частью нового мирового проекта является реорганизация всего Балкано — Черноморо-Каспийского региона, с удалением от России Грузии, Азербайджана и изоляцией Армении, в том числе и с помощью так называемой геоэкономики. Это создание масштабных экономических, в основном энергетических проектов, которые обеспечат геополитическую переориентацию на новые центры целых регионов с их многовековой устойчивой принадлежностью к российскому ареалу влияния.
«Y»: Украинские власти от этого влияния очень хотят избавиться…
Н.Н.: При распаде СССР я прямо говорила, что нам выгодна федерализация Украины. Это соответствует разному историческому мировоззрению, цивилизационной разнице между униатством Галиции и остальной Украиной. Галиция вообще не делила судьбу с православной Украиной на протяжении 600 лет. Но беда в том, что сейчас «оранжевые» своим идеологическим влиянием одурманили уже центральную Украину. Если семь лет назад это влияние фиксировалось в Западной Украине и либеральной киевской элите, то сейчас это уже и в Черниговской, Сумской областях, где довольно популярна Тимошенко.
Украина — самая большая головная боль. Бжезинский с присущей ему откровенностью как-то сказал, что со всеми остальными республиками без Украины Россия — не великая держава, а без всего остального, но с Украиной она остается великой. Есть позиции, критические для исторического будущего нашей страны. Это тема, где весь веер наших возможностей должен быть использован — от силы до умной политики, влияния, работы на интеллектуальном уровне, с гражданским обществом и т. д.
«Y»: С Киевом мы сегодня ведем переговоры только по газу. Вопросы русского языка, вмешательства украинских властей в дела церкви отошли на второй план.
Н.Н.: Митрополит Кирилл специально встречался с Ющенко, потому что там налицо целенаправленная политика и давление на раскол, на вытеснение Украинской православной церкви Московского патриархата. То, как принимали Ющенко в Москве, отражает и мелкую кружевную работу, связанную с перегруппировкой сил и интересов внутри самой «оранжевой коалиции». Но это не лишает нас возможности играть по-крупному.
Мы обязаны нажимать по русскому языку. Это естественно для России при том, какую политику Киев проводит в отношении трети населения страны. Где соблюдение прав человека? Где обязательства по подписанной Хартии региональных языков?
Вообще украинская национальная идея все еще мечется, не выйдет никак из комплекса неполноценности, вытравливая все родственное русскому. Огромный интеллектуальный потенциал тратится на поиск отличий между русскими и украинцами. Отожествление «украинства» с «антимосковитством» делает этот комплекс вечным комплексом неполноценности, комплексом «младшего брата». Так он никогда не выйдет из стадии самоутверждения.
«Y»: Что происходит в Крыму?
Н.Н.: События здесь развиваются по косовскому сценарию. На Курултае в 1992 г. экстремистское крыло крымских татар провозгласило, что «крымско-татарский народ — единственный народ, имеющий право на самоопределение в Крыму», а остальные — пришельцы. Сегодня и косовские албанцы сочиняют историю о том, что Косово — их исконная земля, а сербы — пришлый народ. Пока взрыв в Крыму еще можно предотвратить, но для этого нужна сильная воля и дальновидность украинских властей. Однако те больше заняты дерусификацией.
«Y»: Насколько уместно сравнивать Абхазию, Южную Осетию и Приднестровье с Косовом?
Н.Н.: Юридические основания для несогласия с противоправно навязанной им судьбой у непризнанных республик очевидны и соответствуют международному праву. И потому не нуждаются в прецеденте. Так, Грузинская ССР грубо нарушила закон 1991 г. о выходе из СССР, не предоставив автономиям права высказаться на отдельных референдумах по поводу своего будущего. И конфликт по вопросу будущего существовал в этой советской республике еще до оформления какой бы то ни было независимости. На это закрыли глаза, а потом объявили конфликт сепаратистским, как будто он возник на территории тысячу лет законно существовавшего государства. Абхазия и Южная Осетия вправе считать свой конфликт с Тбилиси частью юридически незавершенного процесса выхода из СССР.
Но не стоит никогда ссылаться на «право наций на самоопределение» — оно в международном праве не трактуется как право на отделение. К тому же, тогда мы не можем поддержать абхазов и осетин без того, чтобы не дать аргумент Чечне или Ингушетии. Надо говорить о несоблюдении прав автономий при выходе Грузии из СССР.
«Y»: Шекспировский вопрос: быть или не быть? Признавать самопровозглашенные республики на Кавказе или нет?
Н.Н.: На сегодняшний день нам нужно их охранять и гарантировать им неприкосновенность, не давать в обиду. Это не значит, что немедленно сейчас их надо всех признавать. Но теоретически нельзя отказываться от возможности их признания. Главное — иметь четкую стратегию. Да и сдавать тех, кто за 15 лет доказал свою историческую приверженность России, просто аморально. Это не прихоть элит, которые меняются, а воля народов, доказавших верность России.
«Y»: Чего нам стоит ждать от США при новом американском президенте?
Н.Н.: При любом итоге американских выборов нас ждут нелегкие времена. США торопятся, понимая, что Россия крепнет и тенденция к ее самостоятельности будет только нарастать. Однополярный мир не состоялся как самовоспроизводящаяся система. В США кончается эпоха сильного доллара как стабильной резервной валюты. Так что у них остаются в основном только военные рычаги, они будут активно пользоваться воинственной риторикой, возбуждать и провоцировать конфликты в разных частях мира, порождать «управляемый хаос». И все будут нуждаться в США, которым ничего не стоит потратить пару миллиардов долларов, отправив в горячую точку солдат, пушки, ружья, бомбы…
Хиллари Клинтон и демократы традиционно делают упор больше на правозащитную проблематику, на подвластные Америке международные структуры. Для них глобализация — это «глобальное управление». Заметьте, многие важные темы, прежде всего «правозащитная проблематика», переносятся намеренно и без всякого морального или юридического основания на «арбитраж» и «суд» многосторонних и неправительственных механизмов. В этой области у Демократической партии США достаточно механизмов и НПО, которые они финансируют и которыми управляют. Последнее правление республиканцев — это откровенный империализм в духе Теодора Рузвельта. Разве не похожи афганская и иракская кампании Буша-младшего на захват Филиппин, Кубы?
Мы видим действительно свежего политика — Обаму. Но надо понимать, что американские выборы в большой степени являются шоу. Главное в нем не содержательная сторона выступлений, а создаваемый образ, способность понравиться, зацепить подсознание избирателя. Над этим работают армии технологов. Если перевести все речи кандидатов на бумагу, окажется, что там нет особых мыслей. Я, кстати, вовсе не уверена, что Барак Обама для России обязательно лучше, даже если считать, что у него есть шансы на победу.
Многие аналитики полагают, что Америка еще не созрела до президентской революции. Если Буш импонировал консерватизмом и традиционными ценностями, то Обама играет на грани смешения порока и добродетели. Там и аборты, и эвтаназия, и однополые браки — все это может посыпаться. Я не уверена, что Америка может проголосовать за мусульманина. Впрочем, элита решит до выборов, выпускать его или нет.
Что касается кандидата от республиканцев, Маккейн принадлежит к хорошо известной «ястребиной стае», которая откровенно формулирует, что гегемонии США угрожает любой крупный независимый центр силы в мире. К ним относят и Россию, и уже Китай. Это классическая англосаксонская политика. Еще лорд Пальмерстон, указывавший, что у Британии нет постоянных друзей, но есть только постоянные интересы, говорил: «Мы всегда будем препятствовать обретению какой-нибудь континентальной европейской державой преимущественного влияния. Если это Франция, мы будем с Германией, если Германия — значит с Францией против Германии». С Маккейном все ясно и предсказуемо.
«Y»: Сильное государство невозможно без сильной экономики. Сумеет ли выстоять Россия в условиях прогнозируемого мирового финансового кризиса?
Н.Н.: Для России, с ее климатом и протяженностью, ресурсы являются компенсацией неконкурентоспособной экономики. Надо спокойно относиться к тому, что мы торгуем этими ресурсами. Но гораздо выгоднее торговать нефтепродуктами — надо развивать производство полимеров и ориентироваться на переработку. Это подразумевает развитие, рабочие места, добавленную стоимость, демографический стимул для развития районов. Нам немедленно надо развивать Восточную Сибирь. Чтобы удержать эту территорию, надо искать там нефть, которая, по всем признакам, там есть, диверсифицировать географию экспорта, пользуясь растущим энергопотреблением экономик Востока. Надо развивать нефтехимию, производства, создавать современные поселения, стимулировать население, иначе мы можем не удержать регионы, поскольку идет их депопуляция.
Я знакома с аналитической запиской Национального разведывательного совета США «Контуры мирового будущего: Доклад по «Проекту — 2020». Вот что там сказано: «Ископаемые ресурсы России останутся полем конкуренции мировых ТНК и объектом внимания промышленных держав. Борьба за них будет одной из движущих пружин мировой истории начала столетия. Имея 3% населения мира, Россия располагает 40% природных ресурсов Земли. Это соотношение представляет угрозу для России в XXI в., так как борьба за ресурсы будет обостряться».
Нашу демографическую ситуацию так быстро не изменишь. Это очень инерционное явление. Но до 2010 — 2012 гг. у нас еще остается возможность не допустить падения до точки невозврата. Если же население России станет меньше 100 миллионов, то наступит точка невозврата.
«Y»: Спасибо за беседу.
