Зоопарк: тюрьма или дом?

«Если из клетки выйдет гепард, то, увидев нашу публику, повернет обратно»

— Есть межвидовая коммуникация, понятная всем животным. Естественно, змея, сколько с ней ласково ни говори, ничего не поймет. И то, если ее взять на руки — конечно, если это змея неядовитая, — она потянется к твоему теплу. Она будет тебя фактически обнимать — а змеи очень приятны наощупь, — но это вовсе не значит, что она к тебе привязана, просто реагирует на тепло. А такие животные, как крупные хищники, лисы, волки, они положительно реагируют на людей. Моржи наши людей просто обожают. Сотрудников, конечно, не чужих.

— Но все же зоопарк, желаем мы этого или нет, — это неволя. Не жалко вам своих зверей?

— Трудно сказать — добро это или зло. Вы живете в квартире? И, наверное, каждый день ходите на работу. Значит, у вас две клетки. Между ними — транспортный коридор. Животные воспринимают свою клетку так, как мы воспринимаем свой дом. Если мы тех же тигров или дальневосточных леопардов не станем разводить, они исчезнут. Мы их засаживаем в клетку, чтобы обеспечить им будущее, чтобы обеспечить им условия более интенсивного размножения. Конечно, с чисто прагматической точки зрения еще большой вопрос, нужны ли нам тигры и леопарды? Но я, как зоолог зоопарка и как человек, верующий в Бога, считаю, что нам нужны все создания, сотворенные Богом.

Если наших животных выпустить на волю, они, безусловно, погибнут. Но можно создать специальную программу их реабилитации в природе. И если речь идет о хищниках, то через два поколения специального содержания сначала в полувольных условиях, их можно научить охотиться и выпустить. Весь вопрос в том, чтобы создать среду, куда их выпустить. Например, сейчас в Монголии работает программа по восстановлению численности лошадей Пржевальского, которые в середине прошлого века исчезли в природе. Когда их выпустили первый раз, монголы их просто съели. И отчитались: «Волк задрал». Сейчас все у них строже, и уже есть успехи. Но травоядных выпускать проще. В течение жизни уже одного животного их можно выпустить. Но теперь в Монголии возникли трудности с другой стороны. Здесь очень много домашних, так называемых монгольских, лошадок. Они тоже некрупные, тоже меняют шерсть зимой и летом. И эти лошадки активно спариваются с лошадьми Пржевальского, размывая популяцию. То есть теперь нет места, куда можно было бы вернуть лошадь Пржевальского, где бы она сохранилась. Дойдет ли человечество до такого состояния, когда оно сможет это восстановить? Пока трудно сказать. Зоопарки реинтродуцировали белого орикса — это редкий вид антилопы Азии и Африки (последний белый орикс, живущий на воле, был убит в 1972 году). Реинтродуцировали гавайскую казарку, на гавайских островах восстановили ее численность. Американцы успели восстановить численность своего любимого белоголового орлана. А если мы представим себе, что не сможем реинтродуцировать, не останется места для животных. Тогда человечество просто обязано в городе подвинуться и построить несколько зоопарков, чтобы хотя бы в зоопарке сохранить что-то.

— А убегают ли от вас подопечные?

— Случалось. Например — это было очень давно — Министерство обороны после опытов отдало нам пингвинов. Содержались они не в очень хороших условиях, и один нашел выход. Регулярно рано утром, в пять-шесть часов, когда только рассветало, он выходил на Красную Пресню погулять. Милиционеры его несколько раз приводили, но потом обнаружилось, что он и сам к восьми часам возвращается в зоопарк на кормежку. В другой раз сотрудник не запер дверь — и улетели венценосные журавли. Шестеро улетели, пятеро вскоре вернулись. Один же, бедный, три дня летал над Москвой. Мы уж и по радио объявляли, все-таки это — огромная, заметная птица. Люди звонили нам. Но он долго не мог найти зоопарк. Мы несколько дней ждали его: дежурил человек, чтобы сразу его впустить. Потом перестали ждать и дежурство отменили. Он прилетел, крылья опущены, стоит, поникший, около двери. В девять часов пришел сотрудник. А тот, бедный, просится домой.

Однажды убежали макаки. Гепарды уходили, но они не очень опасны. У гепардов вольеры не затянуты сверху, относительно невысокие стены, потому что они не лазающие. Одна гепардиха научилась прыгать на угловую стенку и рикошетом выпрыгивать через другую…

— Посетители, наверное, перепугались?

— Нет, что вы, это было утром, до посетителей. Если появятся посетители, звери тут же спрячутся. В некоторых зарубежных зоопарках по дорожкам ходят павлины. Наш директор, оптимист, решил их завести тоже. Выпустили. Но слабонервные заграничные павлины, два раза войдя в столкновение с нашей публикой, не захотели больше гулять по дорожкам. Едва завидят первых посетителей, все экстренно эвакуируются на пруд, который у нас называется болотом. Они знают, что наших посетителей надо бояться. И думаю, что если из клетки выйдет тот же гепард, то при появлении публики он, не мешкая, поспешит обратно.

Вообще посетители представляют едва ли не большую опасность для животных. Взять то же кормление. Причем это именно российский феномен. Если в немецком зоопарке увидишь, что кто-то кормит животных, — подойди, и услышишь русскую речь. Я думаю, наш народ, так как недоедал семьдесят лет при советской власти, опасается, вдруг и эти недокормлены. А ведь многим животным опасна человеческая еда — хлеб, чипсы, и всем животным опасен перекорм.

— Животные страдают от этого?

— Безусловно. Погибают, конечно, очень редко, тем более сейчас, когда мы по понедельникам устроили выходные. После субботы, воскресенья животные могут отдохнуть от шума и переварить то, что им скормили. Но все равно — это дополнительная нагрузка на наших врачей. После реконструкции зоопарка стало легче, потому что там, где животные клянчат или где это особенно вредно, — все загородили стеклом.

— Стекла, кстати, с зеркальным эффектом или прозрачные?

— Прозрачные. Ведь зверей это тоже развлекает. Не только публике любопытно посмотреть на пантеру, ей самой интересно посмотреть на людей. Например, наша черная ягуариха обожает «охотиться» на маленьких детей в яркой одежде. Она прекрасно понимает, что она их не достанет, что между ними — стекло. Но они ее так развлекают, что она сразу начинает прижиматься к земле и кидаться на них.

— У некоторых ваших животных есть опекуны-меценаты. Откуда вы их берете?

— Они узнают о программе, посетив наш сайт, увидев таблички в зоопарке, на которых указаны имена и названия организаций наших опекунов, из наших публикаций.

— Дорого быть опекуном?

— Это зависит от животного. Скажем, у нас есть человек, который хочет опекать журавля Стенли. Затраты на содержание этого журавля составляют около 150 рублей в день. На столе у меня сейчас — проект договора с девушкой, которая будет опекать крылана. Стоимость опеки крылана — это летучая собака (типа летучей мыши) — 33 рубля 62 копейки в день. Опекуны могут выбрать себе животное по средствам и перечисляют нам стоимость, эквивалентную кормлению и содержанию этого животного. Самые дорогие животные — это моржи, почти четыре тысячи в день.

Но мы направляем эти деньги на те статьи, от которых не зависит благополучие животных. Ведь сегодня меценаты могут заплатить, а завтра — нет, тогда, что же, животное останется без кормов? Расходуются средства на таблички, на дополнительные экспозиции, информирующие о животных, на программу по обогащению среды животных. Животным у нас комфортно, но скучно. Не хватает дополнительных впечатлений, развлечений. Мы снабжаем их разнообразными игрушками. Или, если говорить об обезьянах, какими-то приспособлениями для усложнения способов добывания лакомства. То, без чего животные прожить смогут, но с этим им будет жить лучше.

Кто опаснее: змеи или слоны?

— Нечасто, но случается. Двадцать лет назад пьяный сотрудник соседней химчистки появился на территории зоопарка в белом халате. В это время белым медведям раздавал сверху корм служитель зоопарка. В вольере — бассейн с водой, медведи чистые, белые-белые. «Я что-то не пойму, — потом рассказывал служитель, — когда я отворачивался, чтобы взять следующий кусок рыбы, было четыре шкуры, а обратно наклоняюсь — их уже пять». Оказывается, этот «химик» перелез через ограждение, спрыгнул в вольер. Медведи кушают рыбу, на него не смотрят. Его это, видимо, задело. Он подошел к главному медведю, старшему в этой группе, и заехал ему кулаком в лоб. И таким образом добился внимания. Медведь взял его зубами за шиворот и зашвырнул в бассейн с водой. Тот начал выкарабкиваться из воды, косолапому это понравилось — как игрушка самовыкарабкивающаяся. Он снова берет зубами его за шкирку и бросает в воду. Сбежались зрители, стали кричать и метать в медведей чем попало. Смотрители быстренько принесли мужику лестницу, и он выбрался, только на плече рана, а в остальном невредим.

В другой раз залез уже не пьяный, а сумасшедший. Тоже еще до реконструкции вольеров, в девяностые годы. Он спрыгнул в вольер к белым медведям с двумя большими кухонными ножами и нанес самке несколько ножевых ран. Медведь-самец, как это увидел, остолбенел от неожиданности. У медведицы раны оказались не опасными, внутренние органы не задеты, через десять дней она поправилась и вышла из берлоги. А самец заболел и погиб от последствий стресса.

Гораздо опаснее белых бурые медведи. В начале пятидесятых годов бурый медведь снял скальп служительнице зоопарка. Она грубо нарушила технику безопасности: не проверив замки, вошла в вольер на уборку. Медведь вышел обратно… Но это бывает очень редко: сотрудникам известно, как обслуживать опасных животных. Тех же замков на клетках с тиграми и другими хищниками по технике безопасности должно быть два-три, не меньше. Не потому, что зверь может их сбить, а просто человек может забыть запереть один замок. А уж если их два-три, то уж один-то он обязательно закроет.

Слоны представляют наибольшую опасность. В этом году от слонов погиб человек. Когда мы перевозили слонов в Испанию, во время погрузки произошел несчастный случай: женщину, которая более двадцати лет с ними работала, убила слониха. Ударила головой и раздавила о стенку. Слониха наверняка не думала, что при этом убьет женщину. Она хотела ее от себя отодвинуть. Слоны весят три-четыре тонны, но в том и опасность: они могут просто подвинуть друг друга, для человека же это — смертельно. Со слонами работают контактно, они слушаются команд, но тем не менее в зоопарках мира ежегодно погибает человек десять от слонов.

— А от змей пострадал кто-нибудь в зоопарке?

— Меньше. Вообще у нас содержатся ядовитейшие змеи мира: черная мамба (обитает в Африке, самая быстрая змея, может передвигаться со скоростью 14−19 километров в час на небольшие расстояния. — Ред.), самый ядовитый в мире тайпан (род ядовитых змей семейства аспидов, самая крупная, до 3−3,3 метра длиной, ядовитая змея Австралии. — Ред.), очень опасный крайт (даже гадюка погибает от укуса этой змеи, хотя гадюки считаются невосприимчивыми ко многим видам яда. — Ред.). Кажется, в восемьдесят седьмом году у нас от аллергической реакции на укус змеи погиб сотрудник.

— То есть его подвела особенность организма? А сыворотки против некоторых змей, наверное, даже и не имеется?

— Некоторые сыворотки существуют в других странах, но их нельзя ввезти в Россию потому, что они у нас не сертифицированы. От некоторых ядов можно вылечить. У нас в Склифе есть отделение токсикологии, где трудятся очень опытные врачи, которые умеют это делать. Наши сотрудники террариума тоже знают, как до приезда «скорой» оказать первую помощь: обездвижить конечности, предоставить большое количество питья — но ни капли алкоголя. Алкоголь резко ускоряет распространение яда. И ни в коем случае яд не отсасывать, потому что ранка или язвочка в ротовой полости приведет к летальному исходу оказывающего помощь.

Лев в коммуналке

— Нам иногда звонят, просят забрать. Но в наши задачи не входит поддержка чужих животных. Кроме того, их нам не разрешают брать ветеринарные власти, потому что это угроза для здоровья всей коллекции. Но как-то раз мы все же ловили льва в коммунальной квартире. Нам позвонила женщина и попросила: «Заберите у меня льва». Мы, честно говоря, посчитали, что эта женщина — сумасшедшая. Но потом она принесла клок шерсти этого льва. И мы поняли, что у нее действительно есть лев. Иначе где бы она это взяла? Они с мужем занимали в коммунальной квартире две комнаты. В семнадцатиметровой жил лев. Они его купили еще маленьким, сначала выгуливали, потом зарешетили балкон мощными решетками, и там он дышал воздухом. Когда мы туда приехали, то, во-первых, удивились, как чисто он содержался. Лев — это безобразный запах. Но там все было вычищено, и зверь был в хорошей форме. Но они жаловалась, что больше не могут его прокормить: лев съедает восемь килограммов мяса почти каждый день. Мы в него выстрелили, он заснул. Соседи же, видимо, были запуганы: пока мы льва отлавливали, они не выглянули ни разу. И на носилках (а это вообще была «хрущевская» пятиэтажка), с трудом разворачивая этого могучего льва на лестничных пролетах, кое-как снесли его вниз. Несколько месяцев он пожил у нас. Сначала на карантине, потом мы его пристроили в какой-то зоопарк. Но это, конечно, был вопиющий случай. Надо было действительно что-то делать.

— А сотрудники дома держат зверей?

— Экзотических животных сотрудники почти никогда не держат. У подавляющего большинства — собаки, еще попугаи. Но около двух лет назад у нас родилась девочка орангутанг и осталась без матери, ее и отправили в первые недели жизни на дачу к служительнице. В данном случае решили, что за городом и воздух почище, и условия покомфортней.

— Какие зоопарки вы посоветовали бы еще посмотреть? Какие пользуются наибольшей популярностью?

— Таких много. Например, зоопарк Вены интересен тем, что он — старейший, открылся 253 года назад. Я бы советовала посмотреть зоопарки Германии и Британии. Там более естественно оформлена вся территория. Нам это труднее сделать, потому что у них зима три месяца, а у нас — шесть. Очень полезно посмотреть лучшие зоопарки Соединенных Штатов. Там очень много «экспозиций с погружением». Посетитель идет по территории и как бы на минуточку оказывается в таком месте, в каком животные обитают в природе. Положим, это фауна засушливых природных зон. В вольерах и справа, и слева от себя, не замечая никаких решеток или стекол, он наблюдает этих животных. В качестве ограждения при этом используют тонюсенькие проволочки, практически незаметные, но зверь их преодолеть не может, потому что они стальные. Человек тоже не преодолеет. Но это вопрос финансирования. Кроме того, экспозиция с погружением все-таки предполагает более дисциплинированного зрителя. То есть оформление зоопарка во многом зависит от того, кто его посещает. Мы, скажем, вынуждены применять стекло, потому что стекло — наиболее безопасно для наших животных. И вообще, когда мы делаем ограду, это не ограда для того, чтобы животные не вышли. Это ограда, чтобы не вошел посетитель.

http://www.nsad.ru/index.php?issue=45§ion=9999&article=847