 |
| Радонеж | Михаил Талалай | 06.03.2008 |
Берег этот воспевали и прославляли поэты, художники, писатели и множество просто влюбленных в него людей, но возможно, лучшим, хотя и несколько парадоксальным образом его описал великий зодчий Ле Корбюзье, сказав про Амальфи: «Это невозможно, но существует». И это действительно так: крутой берег омывает изумрудная вода, а красота природы настолько пленительна, что, кажется, невозможно даже представить себе такое чудо, что является перед взором путешественника.
Еще более можно оценить побережье, взбираясь вверх в горы, бродя по городкам, где важные произведения искусства чередуются с огородами, садами и виллами, о которых можно только мечтать. Здесь на береговой полосе менее, чем в сорок километров, между Позитано и Вьетри-суль-Маре, — прекраснейшие виды моря, берега и неба. У тайны местного очарования нет однозначного решения: абсолютно в любом месте, достаточно слегка повернуть голову, дабы найти другой уголок, другой ракурс, другую деталь и тут же потерять дар речи из-за восхищения: как такая красота возможна на земле?
И все-таки это место на самом деле существует, более того, оно являлось главным «героем» многих событий, начиная с IX столетия.
По происхождению древнеримский город, Амальфи занимает центральное положение не только географически, но и в историческом развитии побережья: уже в 839 г. он стал столицей независимой республики, а веком позже начал играть очень важную роль в общей политике и культуре Средиземноморья. Активно торгуя, благодаря своими тесным связям с другими центрами полуострова, таким, как Равенна, а также с африканским континентом и с Византийской империей, он разбогател, играя одну из первых ролей в не всегда простых отношениях между этими разными культурами. Само собой разумеется, что оставаться просто посредником было невозможно, и Амальфи мудро поглощало разные этнические элементы, смешивая их с собственной культурой и традициями: в результате появилось одно из красивейших мест в мире.
В этот ансамбль рукотворной и природной красоты «вмонтирована» и великая святыня — собор апостола Андрея Первозванного с его мощами, перевезенными сюда крестоносцами из Византии в 1208 году. Апостол Андрей стал Небесным покровителем города Амальфи и всего побережья. Таким образом, в этом году, 8 мая здесь предстоит великий праздник — 800-летие переноса святыни из Византии в Италию.
Однако апостол Андрей — и Небесный покровитель наших родных земель, провозвестник прихода к нам новой веры. Ключевое в этом смысле предание, окончательно закрепленное к XII веку и отраженное в «Повести временных лет», в летописях, а также в государственной идеологии со времен Владимира Мономаха, гласит о просвещении Руси именно апостолом Андреем. Предание повествует о благословляющем освящении мест будущих столиц — Киева и Новгорода. Оно описывает посещение апостолом Андреем даже крайнего Севера Руси вплоть до Ладожского озера («озера великого Нево»).
Теперь благодарные потомки древних славян славят Первозванного повсюду — от днепровских холмов до невских берегов.
В последнее время потянулся и ручеек русских, украинских и иных паломников в Амальфи. Его всяческие опекает отец Андрей Бойцов, настоятель общины Св. Андрея в гороле Неаполя — по согласованию с католической курией он совершает славянские богослужения прямо на гробнице Апостола.
Первым же отчественным паломником, посетившим и описавшим Амальфи, стал духовный писатель Андрей Николаевич Муравьев (1806−1874), и мы с удовольствием предоставляем ему слово, «воскрешая» его прекрасный, но прочно забытый текст про Амальфи. Несколько слов об этом литераторе. Будучи чиновником при Св. Синодe, он начал свою писательскую деятельность как поэт-романтик, однако вскоре обрел призвание в церковно-исторических сочинениях. Одна из его первых книг, «Путешествие по святым местам русским» (1836), вновь открыла паломнический жанр в современной отечественной литературе. С помощью Муравьева, неутомимого странника по христианскому Востоку, был учрежден Русский Андреевский скит на Афоне и началось устройство странноприимного дома во имя Николы Чудотворца в Мирах Ликийских (оборванное там турками и возобновившееся уже в Бари). В 1845 году Муравьев паломничал в Италию, результатом чего стали его «Римские письма», откуда мы и публикуем отрывок (книга никогда не переиздавалась). Последние годы писатель жил в Киеве, где составил Акафист Святому Апостолу Андрею Первозванному, и где был погребен в крипте знаменитого Андреевского храма, постройки Бартоломео Растрелли.
Паломничество в Амальфи
Поздним вечером возвратились мы в Салерно и рано утром пустились, на шестивесельной лодке, в Амальфи. <…>Подле Трани, но за горою, внезапно предстал Амальфи, в своей узкой долине, столь очаровательной для взоров массою зелени, белых домов и диких башен, раскинутых по утесам, и самою картиною города, который однако мало сохранил следов своего древнего величия.
Первым моим движением было устремиться в собор, где, как я слышал еще в Риме, почивают мощи моего Ангела, Апостола Андрея Первозванного, перенесенные из Царьграда. Широкое крыльцо, о пятидесяти ступенях, величественно подымалось, от самой площади, где стоял лик Апостола над фонтаном, в возвышенный притвор, полувизантийский, полуарабский.
Заключены были главные врата собора, медные византийские, с изваяниями Господа и Его Пречистыя Матери, и двух Апостолов Петра и Андрея, промежду многих крестов. Работа и самая надпись обличают десятый век, и они послужили впоследствии образцом для многих других; но малые двери, по обеим сторонам, стояли отверсты и ими взошел я во внутренность храма. <…>
«Отчего здесь такое торжественное собрание?» — спросил я своего проводника. «Сегодня память перенесения мощей Св. Апостола Андрея, из Константинополя в Амальфи [празднуется 8 мая нов.ст. — М.Т.]», — отвечал он. С радостным изумлением взглянул я на своего товарища. Итак мое желание исполнилось, и здесь встречает нас торжество духовное. <…>
Мы спустились, тридцатью мраморными ступнями, в подземную церковь, которая находится под главным алтарем. Там уже стоял священник, над гробовым престолом, читая входные молитвы. Я стал на колени с народом, возле решетки. Хотя обедня совершалась безмолвно, и с чуждыми для меня обрядами, но мне отрадно было видеть освящение даров над мощами моего Ангела, который засвидетельствовал своими мучениями истину приносимой жертвы. Невольно я плакал и молился, как бы у себя, потому что душа моя была исполнена святынею места. <…>
Я решился попросить себе хоть несколько хлопчатой бумаги, которую опускают в дни праздников через отверстие каменной гробницы на самую раку, источающую так называемую манну, по местному благочестивому преданию. При свете неугасаемой лампады видно было через решетку, под алтарем, серебряное устье на каменной плите. Но если и закрыта сама рака, по обычаю западному, где святыня мощей всегда находится под спудом, то нет ни малейшего сомнения о пребывании здесь нетленных останков Апостольских, ибо по летописям церковным достоверно известно, что святые мощи перенесены были сперва из Патраса, где окончил свой подвиг Первозванный Апостол, в Царьград Императором Константием в 336 году и поставлены там в соборном храме Святых Апостолов. Когда же в 1204 году крестоносцы овладели Царьградом и расхитили большую часть святыни восточной, то некто Петр, благородной фамилии Капуанской, родом из Амальфи, будучи легатом папским при стане крестоносцев, испросил у Папы Иннокентия III позволение перенести мощи Первозванного в свое отечество, и это совершилось в 1208 году, 8 мая.
Странно однако, что мы, русские, для которых особенно должна быть священна память сего великого Апостола, водрузившего первый крест на горах Киевских и предрекшего грядущую славу нашей родины, мы, русские, не знаем о нахождении святых мощей в Амальфи, хотя однако многие странствуют гораздо дальше — в Бари, на поклонение Святителю Николаю.
