 |
| Радонеж | Сергей Белозерский | 14.02.2008 |
Особенность коммерческой культуры — она ведет людей по пути наименьшего сопротивления; ее цель — сделать людям приятно, чтобы они посмотрели этот сериал (нашпигованный рекламой), приобрели этот глянцевый журнал, купили билет на это представление. Однако сделать людям приятно — далеко не всегда значит «сделать людям хорошо». Это особенно видно на примере такого коммерческого бренда, как «романтическая любовь». Типовая любовная история для женского журнала выглядит так: «Она несчастна в браке. Муж ее не любит, не ценит и не понимает, и вообще отвратительный тип. Как ужасно, что она с ним связалась. Но тут на сцене является принц/миллионер/иностранный граф, личность, сочетающая неограниченный достаток, тонкую душу и благородную внешность, влюбляется в нее и увозит в прекрасное далеко». История для мужчин выглядит похоже — «Жена его не любит, не ценит, не понимает. Но вот он встречает Настоящую Любовь на Всю Жизнь, и жизнь его волшебно переменяется». Эти истории обращаются к той сладковатой мечтательности, которая может разрушить жизнь человека не хуже алкоголизма. В самом деле, строить отношения с реальными живыми людьми всегда трудно; это требует усилий, смирения, терпения и любви, а более всего — помощи Божией. Романтический же миф уверяет, что никаких усилий не надо; все дело том, что надо встретить «того самого» или «ту самую», после чего счастье гарантировано каким-то автоматическим и помимовольным образом. Естественно, очень скоро выясняется, что ничего подобного не происходит в действительности; что созидание подлинно близких, доверительных отношений — это труд и подвиг, а труд и подвиг ни одна из сторон не готова на себя брать. Тут снова являются продавцы романтики и поставляют ей (или ему) фантазии про принца/принцессу, который заберет их от от опостылевшего партнера и все, опять же, каким-то чудесным и помимовольным образом устроится.
Разумеется, следуя таким романтическим фантазиям, человек обрекает на несчастье и себя, и всех, кто будет иметь глупость с ним связаться. Беда в том, что это — путь наименьшего сопротивления, и люди охотно по нему идут. А значит, помогать им идти по этому пути — коммерчески выгодно. В рамках романтического культа любовь — это не подвиг преодоления своего эгоизма ради другого человека, а просто приятное, захватывающее переживание. Это переживание настигает человека, как высокая температура, помимо его воли, и также, помимо воли, проходит. С человека снимается всякая ответственность за его отношения с противоположным полом; самое подлое и бесчеловечное предательство можно теперь объяснить тем, что «любовь прошла» а новая «любовь», соответственно, возгорелась.
Священное Писание говорит о любви между мужчиной и женщиной по-другому; любовь — это активное действие, акт произволения, сознательного выбора, когда люди, вступая в брак, принимают на себя неотменимые обязательства и твердо их придерживаются. В браке неизбежны конфликты и трения; возможны болезни, финансовые трудности, беды и лишения разного рода — и люди вступают в брак не чтобы наслаждаться безоблачным счастьем (в нашем падшем мире это невозможно), но чтобы поддерживать друг друга в нелегком земном странствовании. Именно способность быть честными, верными и терпеливыми людьми и подрывается современным культом «романтики».
Скажу еще раз — нет ничего плохого во влюбленности; это Божий дар. Однако современный культ «дня влюбленных» направлен на то, чтобы обесценить и испортить этот дар. Если в контексте русской (да и западноевропейской) жизни XIX века любовное письмо значило очень многое, то в наше время «валентинки» не значат почти ничего. Сначала любовь сводится к влюбленности, потом влюбленность — к легкому флирту, потом сам флирт редуцируется до обмена ничего не значащими картонными сердечками. Поэтому 14 февраля — это, увы, не «день влюбленных». Это день, в который коммерция является, чтобы обесценить, опошлить и убить влюбленность.
