 |
| Интернет против телеэкрана | Сергей Кара-Мурза | 11.02.2008 |
Более того, возник разрыв в понимании того, что следует считать кризисом, а что развитием. Так, было официально заявлено, что Россия преодолела кризис и вышла на траекторию быстрого развития. В качестве довода приводились макроэкономические показатели, которые, прямо скажем, не убеждали. Эти показатели сконструированы деятелями типа Гайдара и в кризисные периоды они неадекватны. ВВП вполне может расти при вымирании народа, массовой бедности и разрушении промышленности.
Можно ли считать, что Россия преодолела кризис, если министр сельского хозяйства заявляет в 2006 году: «В 2005 году в целом по России численность крупного рогатого скота к уровню 2004 года уменьшилась более чем на 1,5 млн. голов, в том числе коров — на 722 тыс. голов. Таким образом, мы катастрофически теряем базу производства продукции животноводства». Катастрофически терять базу производства — это углубление кризиса.
В сентябре 2005 г. был проведен всероссийский опрос. Людей спросили: «Как бы Вы оценили развитие сельского хозяйства России за последние годы?» 63% ответили: «Ситуация в сельском хозяйстве ухудшается, кризис нарастает». И это ответ удивительно единодушный — и для города, и для деревни (на селе так ответили 67%). А 25% ответили «Ситуация не изменилась». Но ведь не изменилась после катастрофических 90-х годов! Значит, 88% считают, что село в тяжелом кризисе.
Такое противоречие между словами власти и общественным мнением — признак тупика, утраты общего языка. Взглянуть на промышленность — положение не намного лучше. В 2006 г. вы видим тот же темп деградации основных фондов, старения оборудования и сокращения числа промышленных рабочих, что и в 90-е годы. С той же скоростью идет износ инфраструктуры и жилищного фонда, подвижного состава транспорта, квалификации кадров, научного потенциала.
Все это не умаляет того факта, что за «два срока» власти удалось сильно замедлить маховик разрушения, раскрученный в 90-е годы. Именно этот факт был трезво оценен большинством граждан, а оценка выражена в отношении к В.В.Путину. И вовсе нет уверенности в том, что какая-то другая политическая группировка смогла бы сделать лучше, приняв бразды правления в реальных условиях 1999 года. Даже, более вероятным кажется обратное, хотя от этих гаданий пользы мало. Полезно другое — оценить, как выполняли эти «другие политические группировки» те задачи, которые реальность этих восьми лет ставила именно перед ними.
Ведь очевидно, что любое движение, вышедшее на политическую сцену под определенным знаменем, берет на себя миссию, соответствующую этому знамени. Власть обязана нести свой крест и решить ряд задач, но и силы оппозиции обязаны нести свою ношу и решить ряд других задач, которые власти не под силу. Раз уже нет у нас самодержавия — ни царского, ни советского — так оппозиция становится необходимым агрегатом в государственной машине. И вполне правомочен вопрос, как этот агрегат выполнял свои задачи за истекший период.
Роль оппозиции в 90-е годы более или менее ясна. Очевидной и актуальной задачей тогда было торможение разрушительных реформ. Эту задачу оппозиция в меру своих сил решила — реформы вполне могли стать смертельными для страны, но не стали. Да, оппозиция не сделала многого из того, что от нее ожидали, не решила многих важных задач. Но того факта, что в тяжелом отступлении, без хорошего вооружения и обеспечения она изматывала противника и сорвала его блиц-криг, отрицать нельзя. Эта главная на тот момент миссия и была высоко оценена на выборах 1995 года. Но после 2000 года ситуация изменилась!
Власть явно сменила риторику и начала, со скрипом, подмораживать хаос 90-х годов. Это встретило поддержку в обществе, и задача обличения власти и проклятий в ее адрес стала гораздо менее актуальной. Ее можно было продолжать вести малыми силами и заняться другими делами, которые для оппозиции стали, на мой взгляд, приоритетными.
Власть взяла на себя охранительные, консервативные задачи — укрепить государственность, утихомирить сепаратизм, заставить олигархов пустить часть прибылей в хозяйство России. «Силовики» как культурный тип и как управленцы к таким задачам были готовы и стали их выполнять — опять же, по мере сил. Тем самым они высвободили силы оппозиции для решения задач перспективных, уже следующего этапа. Это — задача выработки «проекта будущего» для России, организация общественного диалога об этом проекте, честное и творческое сравнение возможных альтернатив и завоевание авторитета для самой справедливой и сплачивающей общество программы.
Эту работу нельзя было возлагать на ту власть, которая у нас установилась, и было бы даже несправедливо упрекать ее в том, что она этим не занялась. Ясно, что этим должна была заняться оппозиция, и ей для этого были созданы благоприятные условия. Последнее утверждение может возмутить многих из оппозиции. Как это благоприятные? Ни телевидения, ни газет, мест в Госдуме дали с гулькин нос, сплошной авторитаризм! Это верно, из политического спектакля оппозицию слегка потеснили, но для того, чтобы заняться главными, на мой взгляд, задачами, эти условия как раз и являются самыми благоприятными. Благоприятные условия — не значит приятные.
Философы в свое время обсуждали вопрос, почему две тысячи лет назад в Палестине и Иудее был такой всплеск интеллектуальной активности и религиозных исканий. А дело в том, что вся политическая жизнь там была под жестким контролем Рима. Всякие заботы о власти, управлении, законах были с евреев сняты, и их общественная мысль была вытеснена в сферу фундаментальных вопросов бытия. В эти сферы Рим не лез. И этот политический авторитаризм создал самые благоприятные условия для мысли.
Понятно, что у нас здесь речь идет именно о «левой» оппозиции, ядро которой составляет КПРФ. «Оранжевые» интриги Каспарова с Касьяновым и Машей Гайдар — типичные межклановые схватки. Они могут быть ожесточенными, но не ставят целью изменение самого вектора реформ, как не ставила такой цели и власть после 2000 года. В КПРФ есть, несомненно, «нутряное» отрицание именно того пути, на который свернули Россию Горбачев и Ельцин и по которому катились «два срока» В.В.Путина, пусть по инерции. Ведь главное, что все реальные программы так и продолжали вырабатываться под присмотром недреманого ока Ясина и Чубайса.
Не так давно СПС выставила свой «проект для России», который озвучили Чубайс и Гозман под названием «Либеральная империя». Не думаю, чтоб они издевались над публикой, зачем им это. Но это была такая странная несуразица, что плакать хотелось. Вот тебе и российский либерализм — и при Ельцине им приходилось скрывать свои намерения, и при Путине. Так и сошли на нет — эту «либеральную империю» никто и обсуждать не стал, неудобно.
Но ведь на левом фланге должно было быть совсем другое положение. Всё говорит о том, что идея социальной справедливости и идея сильной независимой России крепко сидят в массовом сознании. Этим идеям надо дать новый, свободный от исчерпавших себя догм язык, встроить в контекст нынешней реальности. Казалось бы, какое благодатное поле деятельности для левых сил! Нет, тоже тянет в интриги, которые сейчас мало кого могут привлечь. В итоге вся политическая система оказалась в идейном тупике.
Скажу, как я вижу главную миссию левой оппозиции сегодня. Это личный взгляд, но как зацепка для разговора годится — если есть потребность в разговоре.
Общество наше рассыпано. Оно не может оправиться от той культурной травмы, которую получило в 90-е годы. Даже глубокий раскол не сплотил ни одну из противостоящих частей так, чтобы возникло хотя бы небольшое ядро, обладающее сплачивающей силой — чтобы на него наращивалась масса, способная «собрать» общество новым проектом будущего.
Именно левые силы и должны были бы вырастить «кристалл» этого проекта как затравку кристаллизации общества — из большинства, отвергающего «вектор 90-х годов». Для этого требовался форум, который сформулировал бы национальную повестку дня, то есть перечень главных проблем, которые надо решить, чтобы Россия вылезла из кризиса и двинулась к справедливому и крепкому обществу. Этого не могла сделать власть, она просто не может говорить с обществом откровенно. Есть для этого непреодолимые препятствия, это же очевидно. Таких препятствий не стоит перед левыми силами, дело в их внутренней слабости.
Для сплочения гражданам требуется понятный и доработанный в низовом диалоге образ главных угроз, перед которыми оказалась Россия в данный исторический момент. Именно левые силы могут и должны были бы выработать этот образ и предъявить его обществу для обсуждения. Не может этого сделать власть и тем более правые силы, чья программа и породила главные угрозы. Были у левых непреодолимые препятствия, чтобы за восемь лет проделать такую работу? Я считаю, что таких препятствий не было, КПРФ могла бы создать и условия для исследовательской работы, и площадку для обсуждения, и каналы для сообщения.
Только левые силы могли бы ясно и убедительно объяснить, каковы главные противоречия, которые раскалывают наше общество и какова тенденция их развития. Тенденция очень неблагоприятна, это чувствуется, но на уровне интуиции и смутных опасений. Так нельзя тянуть время, процесс может стать необратимым. Кто должен был рационально, без истерики изложить суть конфликта и альтернативы его разрешения? Именно левые силы, потому что ни правые, ни власть пойти на этот разговор не могли.
Наконец, оппозиция должна быть оппонентом власти. Она должна указывать на фундаментальные провалы в интеллектуальном оснащении власти, в ее способности «вести корабль». Это совсем иное, чем постоянно ругать власть по второстепенным поводам и обвинять в злонамеренности. Оппонент показывает публике альтернативный, лучший способ понимания реальности, а значит, и воздействия на нее. Этим он и зарабатывает авторитет и в то же время улучшает жизнь народа, потому что власть у него учится (если может) или ее начинают теснить.
Вот, власть использует явно негодные показатели, действует в неверной системе координат, что само уже стало угрозой национальной безопасности. Но ведь это большая проблема, ее надо понять и объяснить. Здесь — основание для серьезной критики власти, но в общих интересах. Взять тот же тезис власти, что «кризис преодолен». Ведь он — следствие очень крупных ошибок в измерении реальности. Но в этом надо спокойно разобраться, чтобы всем стала ясна суть дела.
Проблема измерения — одна из важнейших для власти. И вот беда — инструменты испорчены. Нам говорят, что очень успешно идет национальный проект в сельском хозяйстве. В отчете за два года сказано: «Осуществлялась закупка племенного скота… на условиях финансового лизинга. „Росагролизинг“ за два года поставил в хозяйства 105 тыс. голов племенного крупного рогатого скота». А в другом документе говорится, что «в 2005 году численность крупного рогатого скота уменьшилась более чем на 1,5 млн. голов». Ну что дает этот лизинг, если не остановить мясорубку, которая за год перемалывает в 20 раз больше скота!
За годы реформы парк тракторов на селе сократился ровно на 1 миллион. А через «Росагролизинг» за 9 месяцев 2007 года село получило 1974 трактора. Это несоизмеримо с убылью парка — примерно по 50 тыс. тракторов за год. Можно ли успокаивать общество подобными проектами! Ясно, что власть утратила меру вещей, плут никогда не стал бы сводить несоизмеримые величины вместе. Вот о чем стоило бы сказать левой оппозиции как конструктивному оппоненту. Сказать как о национальной проблеме.
Чувствуется, что нас ждут впереди очень трудные времена. Дальнейшая апатия левой оппозиции будет означать паралич всей нынешней политической системы. А другой у нас пока нет.
