 |
| Prokimen.Ru | Наталья Лактионова | 08.02.2008 |
Под предлогом мировой интеграции и глобализации российской образовательной системе навязываются американо-европейские стандарты. Евросоюз в проекте своей конституции отказался от христианских ценностей. То есть ЕС — это глобалистская структура, предполагающая отход от корней и традиций. И сегодня Россия переводит свою образовательную систему на ту, что принята в ЕС. Она обязуется имитировать чужую систему, принципиально иную — универсальную, антихристианскую. Мы будем готовить неких граждан мира. И здесь речь идет о разрыве традиции. Надо подчеркнуть, что никакого развернутого общественного диалога в связи с предстоящей сменой отечественной системы высшего образования не было. А он крайне необходим.
Российская образовательная система имеет свою преемственность. Она складывалась столетиями. Имеет мировое признание. Наша система образования — необходимое условие воспроизводства традиционной культуры. Внедрение принципов Болонской конвенции в структуру нашего образования ломает весь механизм культурной отечественной традиции.
Еще со времен «перестройки» из системы отечественного образования была изъята необходимая воспитательная компонента. Воспитание — это неконъюнктурно. Нравственность не приносит прибыли. Рынок задает свои параметры нашей образовательной системе. Коммерциализация образования предполагает, что учитель становится участником рыночного процесса и перестает быть носителем нравственных ориентиров для ученика.
Болонский процесс призван развалить в первую очередь, отечественную систему высшего образования. Но здесь все взаимосвязано и средняя школа, естественно, в стороне не останется. Сегодня задачей нашей официальной политики становится внедрение специально разработанных методик, направленных на снижение уровня образования. Причем особое место в этой политике отводится системе тестирования, которой, начиная с 90-х годов, повсеместно подменяют привычный экзамен. На тестах базируется ЕГЭ, единый госэкзамен, который призван чохом определять способности будущих физиков, врачей и музыкантов. Приведу пример теста по обществознанию: «За нарушение норм морали человек несёт: а) юридическую ответственность; б) моральную ответственность; в) личную ответственность». И, если школьник позволит себе роскошь задуматься, что моральная ответственность — конечно же, личная, то он должен нажать две кнопки — и ответ ему не зачтут. Очень многие базовые понятия не имеют однозначных определений. А их пытаются втиснуть в рамки некоей формализованной угадайки. Естественно предположить, что господа реформаторы, получившие нормальное образование, не могут не видеть грядущие последствия навязываемых ими образовательных новшеств. В результате чего напрашивается вопрос о том, не действуют ли они сознательно и с прямым умыслом?
Образование в нашей стране всегда было в определенном смысле элементом культуры. И задачи нашей образовательной системы определялись необходимостью передать новому поколению базовые ценности, сформировать у него целостное образное мышление, воспитать творческую личность. Наша педагогическая традиция всегда использовала системный подход в области образования, формировала личность с целостным творческим взглядом на мир. В то время как западная культура, в первую очередь, предполагала воспитание потребительского сознания и непременной толерантности.
В медицине и в биологии толерантность обозначает гибельные процессы. Отсутствие иммунитета. Нежелание организма сопротивляться патологии. Сегодня толерантность навязывается не только по направлениям: национальность, пол, религия. Толерантность — это сегодня генеральная линия. Она внедряется не только в нашу образовательную систему. Вот слова Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, произнесенные им в ноябре минувшего (2007г.) года на соборных слушаниях в рамках выставки-форума «Православная Русь». Цитирую: «В последние годы происходит стремительная трансформация этических норм, влияющих на жизнь общества, появляются новые этические взгляды, которые как бы внедряются в политическую и правовую систему государства, а значит, становятся обязательными для всех граждан».
В конечном итоге толерантность — это призыв смириться со злом. Это лжемораль и подчинение злу. Кстати, в Советском Союзе подобного не было. Мы воспитывались на классических образцах русской литературы, вобравшей в себя христианскую этику. И я, возможно, вызову негативную реакцию в аудитории, но тем не менее хочу подчеркнуть, что нам надо отказаться от огульного охаивания нашего недавнего прошлого, где в обществе несомненно, был нравственный стержень. И очень многое из педагогического опыта прошлого можно было бы использовать в нашем настоящем. И это сохранило бы и некую преемственность образовательного опыта разных поколений.
Я думаю многие слышали, как легко усваивают дети школьный материал, изложенный в старых советских учебниках (у кого они, по счастью, сохранились). В пример можно привести, положим, тот же учебник физики Перышкина, по которому училось не одно поколение наших школьников. Те учебники были методически тщательно выверены, грамотно построены, базировались на системном подходе при передаче знаний. Сегодня, напротив, материал подается фрагментарно, не складывается ни в какую систему.
Сегодня можно ставить вопрос как о профанации, так и о все меньшей доступности качественного образования. В целом высокие образовательные стандарты отечественной системы утрачиваются. Системные знания заменяются набором разрозненных сведений. Переход на двухуровневую систему образования снижает качество подготовки специалистов. Болонская модель совершенно не соотносится с нашими традициями, и в России бакалавров всегда будут считать дипломированными неучами.
В образовательную систему всех уровней необходимо возвращать воспитательную компоненту. Однако сегодня происходит противоположное — внедрение системы тестирования будет постепенно вытеснять из школы и студенческой аудитории личность преподавателя. Идет разрушение главной связки учитель-ученик. И надо стремится к тому, чтобы этот процесс был остановлен. И еще: У нас всегда была сильная инженерная школа, естественнонаучные направления. Специалисты по инерции выпускаются однако в условиях сырьевой модели экономики идут преимущественно в торговлю… со всякими вариациями.
Зависимые от денежных поступлений частные вузы в современной России заинтересованы выпустить студента, независимо от качества его знаний. Наше коммерциализированное высшее образование девальвировано самой возможностью его получения даже без посещения ВУЗа как такового. На Рождественских чтениях прошлого года (2007г.) я слушала выступление преподавателя какого-то Сибирского института, которая говорила о том, что у них учатся студенты, которые читают по слогам. Из своей собственной педпрактики. В прошлом году мне, к сожалению, пришлось наблюдать следующее: отдельные студенты приходили сдавать экзамен с вырванной из учебника страницей текста и попросту его зачитывали. То есть не проделывается ни малейшей работы, текст даже не переписывается. И в таких руках наше будущее.
Есть еще малосимпатичная тенденция, якобы привлечения в науку молодых. Вместо того, чтобы достойно платить ученым — сделана ставка на молодость. В академических институтах сегодня вводятся доплаты к заработной плате для сотрудников, не достигших 35-го возраста. Здесь сразу реализуется порочный принцип — неравная оплата за равный труд. Да и труд, как правило, неравный. В России всегда поощрялся опыт, наработанное мастерство. А сейчас все перевернуто с ног на голову. Молодежи надо дать возможность заработать, не унижая старшие поколения. В конце концов, возможны иные способы — гранты и пр., а не откровенная разница в окладах.
В высшую школу сейчас в принципе молодежь идет. Хуже с академической наукой, массовый разгром которой за счет небывалых сокращений под предлогом увеличения научных ставок происходит сегодня. Причем, даже после увеличения окладов в науке, последние по-прежнему продолжают оставаться неприличными. В вузах, повторяю, молодежь есть. И тем не менее в отдельных учебных заведениях из молодежи стараются сделать особую касту. В некоторых вузах наметилась такая же тенденция, как и в Академии Наук. Речь идет о доплате молодым. Некая пенсия по молодости. И как этот молодой будет относиться к заслуженной профессуре? Какая тут может быть связь поколений? Какая передача опыта и уважение к старшим по званию? И я уже не раз слышала от коллег жалобы на циничность и высокомерие такой молодежи. Это прямой путь к уничтожению научных школ, из тех которые еще существуют. Это разрушение традиционного — передачи опыта, уважения к заслуженным работникам науки и образования. И опять-таки унижены старшие поколения. Православная церковь за грех считает непочтение старшим. И сегодня наша система способствует формированию у молодых этого греха.
И еще вопрос: такого рода доплаты обусловлены стратегической задачей привлечения молодежи в сектор науки и образования или речь идет о целенаправленной политике искусственного замещения кадров, так как молодежь гораздо успешнее может быть встроена в систему глобалистских общеевропейских образовательных стандартов, чем старшее и среднее поколения, сформированные традиционной (и, как известно, признанной в мире) отечественной системой науки и образования.
Теперь, возвращаясь к теме. Нам, видимо, каждому на своем месте надо научиться отстаивать те христианские ценности, которые сегодня изымаются из нашей образовательной системы, вытесняются некими заданными универсальными стандартами. И, к сожалению, наш учитель или преподаватель высшей школы нередко сам находится в плену этого универсализма. Он стремится быть современным, соответствовать новым веяниям — и в результате такой учитель, сам, не имеющий опоры под ногами, никак не может повлиять на становление достойной Личности или может повлиять только со знаком «минус». Сегодня родители объединятся в общественные организации, которые пытаются отстаивать духовно-нравственные ценности. Многое сделано на этом пути. Но в масштабах страны — мало. Наших детей уродуют в современной школе. А голоса православной общественности почти не слышно. И еще — мы перестали делать нашим детям замечания. Сегодня — резкая граница: мое — не мое. Общество автомизировано, ближнего никто не замечает. И мы не замечаем пропадающих детей, которые курят, сквернословят — и до них никому нет дела. Мне приходилось слушать воспоминания знакомых, чье детство пришлось на послевоенное время. Какими защищенными и счастливыми себя чувствовали дети той послевоенной поры. Для них каждый взрослый был как отец и мать. Не было равнодушных. Среди тех выигравших страшную войну победителей жила Любовь. Все чувствовали ответственность за всех, и за детей особенно. И это во многом сохранялось и позднее, когда росло уже мое поколение. И эту любовь к ближнему и ответственность за ближнего формировала вся система воспитания. Помощь отстающим, неравнодушие к слабым, шефство над малышами, ответственность за стариков. И это все у нас было. И было недавно. И это необходимо вспомнить. И необходимо преодолеть эту нашу теперешнюю, я бы даже сказала, внедряемую сознательно как норму теплохладность. Конечно, сегодня есть подвижники, но общество в целом равнодушно.
Культивирование греха в современной России считается нормой. Тем не менее, в Беларуси, например, не слышно сквернословия, а в Белгородской области губернатор Евгений Савченко штрафует за мат. Вслед за Белгородом на путь принудительного исправления речевой культуры вступили власти Липецкой области: там могут оштрафовать не только за мат, но и за брошенный окурок. Но далеко не везде есть ответственные губернаторы и президенты, подобные Лукашенко. Наши дети, и мы сами продолжаем жить в атмосфере сквернословия и грязи, которая становится для нас средой обитания и мерой привитой нам не нашей толерантности ко греху. Нужны инициативы снизу. Общество должно научиться оказывать давление на власть в плане необходимости включения в современную жизнь определенных нравственных регуляторов. Спасибо за внимание.
Лактионова Наталья Яковлевна, к.и.н., ст.н.с. Отделения международных экономических и политических исследований Института Экономики РАН, и.о. доцента Высшей Школы Психологии
http://www.prokimen.ru/article_2879.html
