Самое подлое — использовать страдания миллионов людей ради политических преференций

Правая.Ру: Евгений Константинович, в своем выступлении на заседании Клуба православных журналистов, прошедшего в рамках секции «Православное радио и телевидение» XVI Рождественских чтений, Вы коснулись вопроса целесообразности преподавания под эгидой уроков толерантности уроков еврейского Холокоста. После этого Федерация еврейских общин России выступила с резким заявлением, в котором назвала Вашу позицию недопустимой и обвинила Вас в ревизионизме. После этого только ленивый в эти дни не муссирует пресловутую «тему Холокоста». Что же Вы все-таки имели в виду?

Евгений Никифоров: Реакция на мои слова довольно странная, потому что само заседание проходило крайне содержательно и то, что потом было распиарено как главное заявление секции, конечно, не имеет никакого отношения к действительности. Там обсуждалось очень много действительно серьезных вопросов. Сейчас речь идет об уроках толерантности, и мне хотелось бы ответить на те упреки, которые мы получили от Федерации еврейских общин России. К сожалению, эти упреки анонимные. К тому же в них говорится о еврейском Холокосте, хотя я о Холокосте не говорил. Темой моего выступления были именно уроки толерантности. Мое недоумение было вызвано исключительно тем, что уроки толерантности пытаются ограничить практически только изучением еврейской истории. Но я говорю это без всякого желания как-то умалить трагедию еврейского народа. Минувший 20 век — это век чрезвычайно кровавый. И многие народы в 20-м веке пострадали не менее, чем еврейский народ. А если говорить о русском народе, то мы знаем, что он потерял не менее 20 млн. человек в период революции и гражданской войны, не менее 27 млн. человек в Великой отечественной войне. То есть, если говорить о русском народе, те жертвы, которые он понес в 20-м веке, можно назвать просто беспрецедентными. Но, несмотря на то, что мы говорим о таких гекатомбах 20 века невероятного масштаба, мы знаем, что помимо еврейского народа и славянских народов со стороны гитлеровской Германии предполагалось истребление цыганского народа. Полностью. А в дальнейшей истории мы видели чудовищный геноцид камбоджийского народа. Поэтому ограничиваться примерами толерантности из истории лишь еврейского народа означает, что страдания всех остальных народов оказываются вроде бы как «побоку».

— Процитирую одну фразу из «заявления» ФЕОР: «Сравнивать трагедию Холокоста с репрессиями, происходившими в той или иной стране в то или иное время, как считают в еврейской общине, безграмотно». Что бы это значило?

— Знаете, поскольку заявление ФЕОР сделано на основе моего устного выступления, и здесь также воспроизводится устное выступление, поэтому и там и сям возможно воспроизведение некоторых неточностей устной речи. Поэтому мне не хотелось бы цепляться за такие мелочи. Но в целом меня очень удивила настойчивость, которая предполагает нам говорить о некоей беспрецедентности, некоей исключительности страданий еврейского народа. Вне всякого сомнения, с христианской точки зрения нам глубоко близко понимание страданий любого народа. Как у Достоевского, мы сострадаем слезе любого ребенка. Меня сейчас упрекнули в ревизионизме, хотя я нигде не думал ревизионировать объем или масштабы страданий еврейского народа. Но дело не в этом, а как раз в другом — нам абсолютно неважно, шесть миллионов, два миллиона, один миллион или один еврейский мальчик или старик страдал тогда из-за принадлежности к еврейской нации. Мы убеждены, что уроки толерантности не должны ограничиваться вопросами преодоления этнической неприязни. В 20-м веке мы видели все возможные формы нетерпимости. Помимо нетерпимости по этническим признакам (как, кстати, это было видно по миллионам уничтоженных казаков, что вполне сопоставимо по масштабам с еврейской трагедией), мы видели нетерпимость по политическим и социальным признакам, когда в Советской России уничтожались целые классы и сословия. Уничтожались офицеры, их семьи, жены, дети по принадлежности к дворянам. Уничтожались зажиточные крестьяне по принадлежности к крестьянству. Уничтожалось священство исключительно по сословному и религиозному признаку. И так далее. Таким образом, ненависть, неприязнь одного человека к другому исключительно лишь по принадлежности к классу, сословию, этносу или какой-либо другой группе людей, должна быть осмыслена и преодолена в 21 веке, чтобы этого никогда больше не повторилось.

— На Ваш взгляд, насколько вообще нравственно сравнивать трагедии народов по схеме «Наша трагедия выше вашей»?

— Это совершенно некорректный подход. Что жертвы Дарфура, что жертвы Холокоста, что жертвы камбоджийской революции, что невероятные преступления японской хунты против корейского народа — это вещи, которые одинаково заслуживают осуждения, потому что мы дети одного Творца, одного Бога. И ответственность за свои злодеяния мы несем перед Богом одинаково и в этом отношении мы абсолютно равны перед божественной справедливостью. Конечно же, выпячивание своей боли и заявления о том, что наша боль больнее других, может вызвать совершенно обратную реакцию. Нужно сказать, что я очень уважаю глубокую память еврейского народа о своих жертвах. К сожалению, эта память в нашей истории, в нашей стране, несмотря на то, что жертвы нашего народа были не менее значительными, чем жертвы еврейского народа, она ни в коей мере в такой степени не обозначена в нашем национальном сознании, как это происходит у евреев. То, как хранят свою память евреи — это образец. Мы понимаем, что евреи руководствуются несколько иной этикой, чем православные христиане. Они руководствуются принципами «око за око, зуб за зуб». Это, безусловно, жестокая этика. Но с другой стороны, она предполагает память о жертвах. А мы, руководствуясь христианской этикой, которая на житейском уровне выражается словами «мы все поймем и все простим», к сожалению, забываем о нравственных уроках, которые нам приносит история. Мы забываем о людях, которые были принесены хотя бы в жертву одной только технической модернизации страны. Ни один успех, ни одна Магнитка, ни одна ракета «Энергия», ни одна атомная бомба, не стоят слезы маленького ребенка. И мы должны это понять. Меня очень огорчает, что русский народ до сих пор не создал музей русской трагедии, русского Холокоста. Даже на Кубани, где уничтожались миллионы людей вместе со станицами, нет музея этой трагедии. Поэтому, может быть, повышенная чувствительность еврейского народа к своей собственной боли научит русский народ свою боль не забывать. А боль нужна лишь для одного: чтобы помнить и в дальнейшем не допустить подобного унижения человеческого достоинства, страдания даже самого малого народа.

— Если вспомнить историю, то можно обнаружить, что истоки Холокоста как политической доктрины возникли после Второй мировой войны не столько как часть новейшей идентичности еврейского народа, сколько как вполне конкретный инструментарий политического давления определенных кругов на пост-ялтинскую реальность, в основе которого лежал механизм навязывания другим народам, прежде всего — немецкому, универсального комплекса вины. Но времена давно изменились, а доктрина Холокоста действует все в той же логике. Вам не кажется это странным?

— Хочу напомнить, что речь все-таки шла об уроках толерантности. Моя мысль заключалась в том, что в содержание уроков толерантности, прежде всего, должны входить уроки собственной истории, истории нашего народа. При этом никак нельзя отрицать, что туда могут входить истории других народов, которые подверглись в 20 веке унижениям, никем особенно не оспариваемым. Самое омерзительное то, что страдания народов используются разными политическими группами в своих эгоистических целях. Как раз одним из инструментов достижения этой цели является желание создать чувство коллективной вины того или иного народа, даже если этот народ освободил другие народы. Самое подлое — это использование страданий миллионов людей в сомнительных политических целях. При этом задачей ставится не предотвращение античеловеческого и антигуманного поведения, не воспитание людей в духе любви и уважения к друг другу, а наоборот, ставится задача социально-политического манипулирования, желание вогнать один народ в чувство глубокой вины, чтобы эксплуатировать это чувство в своих целях. Вот это как раз совершенно недопустимо.

— Вообще, само словосочетание «уроки толерантности» несет в своем названии джентльменский набор довольно сомнительных ценностей, которые нам т.н. «свободные общества» Запада предлагают в качестве универсальных. Насколько опасна для России такая «универсализация»?

— Безусловно, т.н. «толерантность» — это продукт либеральной идеологии, которая встроена в систему, задачей которой является деконструкция христианской цивилизации. Нам предлагается толерантность к гомосексуализму, однополым бракам, различным формам девиантного морального поведения. И вот когда под флагом толерантности нам еще предлагают воспоминание о жертвах национальных трагедий, то я считаю, что это уже чересчур. Это — противоречащие вещи, потому что жертвы 20 века — абсолютно нравственный императив. Здесь нельзя применять принцип относительности: одних жертв больше, других меньше, эта жертва — важная, эта — неважная. С точки зрения христианской этики любое преступление — грех, ничем не оправдываемый. Поэтому сваливание в один либеральный бульон, с одной стороны, терпимости к греху, к аморальному поведению, а с другой стороны — жертв Холокоста, геноцида против русского священства и других классов русского общества, голодомора, недопустимо. Между прочим, голодомор, темой которого спекулируют сегодня украинские политики, это трагедия, которая коснулась и России, которую должны вспоминать также и в России. Голодомор коснулся и Поволжья и центральной России, и Северного Кавказа. Это — жертвы единой трагедии, которую одни народы ни в коем случае не должны использовать в борьбе с другими народами для политической конъюнктуры и достижения своих, чисто политических преференций. Это глубоко безнравственно.

С главой медиа-холдинга «Радонеж» Евгением Никифоровым беседовал Дмитрий Данилов

http://www.pravaya.ru/expertopinion/116/15 053