НГ-Религии | Павел Круг | 07.02.2008 |
Корреспондент «НГР» связался с Халидой Хамидуллиной, которая рассказала, что несколько раз общалась с Даниилом Сысоевым, в частности присутствовала на публичной дискуссии между ним и бывшим священником РПЦ, принявшим ислам, Вячеславом Али Полосиным в 2005 году. «Я тогда удивилась, почему Сысоев так оскорбительно отзывается об исламе, — сказала Хамидуллина в ответ на вопрос о причинах подачи заявления в прокуратуру. — Позже я увидела на сайте Сысоева приглашение на презентацию его книги „Брак с мусульманином“. На презентацию книги я не пошла, но была обескуражена его формулировками, например: „Древний враг может без боя войти в стены наших крепостей“. Когда же сам Сысоев пришел к мусульманам на празднование Сабантуя, то я спросила его: „Как вы могли прийти сюда, ведь вы не признаете ислам, позволяете себе экстремистские высказывания в адрес мусульман?“ На что он с радостью ответил: „Если это экстремизм, то мы экстремисты“. Как вы думаете, откуда берутся у нас в стране исламофобские, антисемитские, антисектантские настроения? — риторически спрашивает Хамидуллина. — Они не появляются просто так, а провоцируются сознательно».
Со своей стороны, священник Даниил Сысоев в разговоре с корреспондентом «НГР» сообщил, что не получал никаких уведомлений из правоохранительных органов, а о заявлении Хамидуллиной узнал от знакомых. «Цитаты из моих книг, которые она приводит, вырваны из контекста и дополнены собственными домыслами, но сами по себе они точные. Они отражают отношение православного вероучения к исламу, каким оно сложилось за 13 веков», — говорит священник.
«Что значит экстремизм? — отвечает Сысоев на просьбу прокомментировать обвинения в свой адрес. — Насколько я понимаю, это призывы к преследованию представителей другой конфессии на религиозной почве. Если бы я призывал к ограничению мусульман в правах, к насилию по отношению к ним, это было бы экстремизмом. Но ничего подобного у меня нет. Я оцениваю данную религию с точки зрения православного священника. Конституция гарантирует мне право на исповедание моей веры, в том числе на исповедание отличий моей веры от любой другой — ислама, буддизма или шаманизма. Настоящий межрелигиозный мир возможен при условии знания противоречий между различными религиозными учениями, умении отстоять свою правоту, но не путем насилия, а с помощью слова. Если называть христианскую оценку другой религии или конфессии экстремизмом, то надо будет запретить и Библию, так как она насквозь пронизана духом „экстремизма“ в понимании Хамидуллиной. Ведь я не призываю к запрету Корана, хотя в нем есть действующие нормы преследования инакомыслящих, которые применяются в исламских странах. Хочу сказать, что и сама Хамидуллина позволяет себе оскорбления по отношению к Русской Православной Церкви в своих статьях. Я не думаю, что все исламское сообщество поддержало бы госпожу Хамидуллину в ее начинании».
В настоящее время заявление Хамидуллиной принято к производству. Но если дело дойдет до суда, то, какой бы вердикт ни был вынесен, одна из сторон всегда останется недовольной. Если спроецировать происходящее на взаимоотношения между православием и исламом в нашей стране, то такой процесс обещает стать опасным сигналом всему российскому обществу.