Россия+Сербия=?

Москва должна предложить Белграду нечто большее, чем нынешнее «энергетическое партнерство»

Итоги выборов президента Сербии не приведут к ухудшению отношений между Москвой и Белградом и снижению уровня сотрудничества между двумя странами, и это уже хорошо. Как известно, в период между двумя турами в Москве побывали оба кандидата на президентское кресло Сербии. Российская политическая элита не стала делать ставку только на одного кандидата и провела предварительную работу с обоими. Тем самым она заранее себя застраховала от неприятной ситуации, когда поддержанный ею кандидат проиграл бы выборы. После Украины, Абхазии и Киргизии делать такие ошибки было бы недопустимо.

При этом мотивации поддержки Россией Тадича и Николича были абсолютно не похожи. Лидер сербских радикалов, пользующийся массовой поддержкой населения, и без особых призывов из Кремля был готов на самое плотное взаимодействие с Россией в силу его идейно-политической ориентации. В этом смысле Николич — значимый политический фактор Сербии, с которым России необходимо работать независимо от того, является он президентом страны или нет.

Проблема Николича, однако, заключалась в том, что идеологически он во многом чужд российскому истеблишменту, который традиционно проявляет иррациональную сдержанность по отношению к симпатизирующим Москве политическим лидерам зарубежных стран — будь это Украина, Белоруссия, Болгария или та же Сербия. Николич как президент Сербии был бы «подарком» не столько для российской элиты, сколько для широких масс патриотически-настроенных жителей РФ. Для них победа Николича стала бы реальным символом национального возрождения братского сербского народа.

Другое дело — Тадич с его сложной политической эволюцией, которая очень схожа с эволюцией российского политического класса. Давайте вспомним, с чего начал свое президентство в 2003 году Борис Тадич? С провозглашения «западного курса», подчинения сербской внешней политики воле Вашингтона и Брюсселя, сдачи экономических позиций, развала вооруженных сил и т. д. И Тадич, и российская элита в силу объективных процессов внутри каждой из стран — разрастания социальной напряженности и сепаратизма, роста национального самосознания — вынуждены были воспринять патриотическую риторику, ранее отвергаемую ими (хотя, конечно, едва ли они в одночасье стали убежденными патриотами). Только российская элита сделала это чуть раньше, а потом, заняв жесткую позицию в Совете Безопасности ООН, «взяла на буксир» и Тадича, который, в принципе, уже готов был капитулировать и сдать Косово в обмен на невнятные обещания «европейского будущего».

Однако именно из Кремля Тадичу поступил отрезвляющий сигнал, заставивший этого «ученика» Зорана Джинджича и ярого атлантиста сойти с пути национального предательства. Возник интересный парадокс: «кровная связь» современного российского политического класса и сербских западников-демократов в главе с Тадичем дает возможность обеим сторонам разговаривать как бы на одном языке. При этом российскому истеблишменту гораздо удобнее иметь дело с единомышленником Тадичем, а не искать общие точки соприкосновения с сербским националистом, который может в любой момент стать для него еще одним подобием Лукашенко с его заявлениями вроде «Я люблю Россию больше вас».

Впрочем, симпатии к Тадичу были высказаны крайне осторожно и сдержано. Сербскому президенту разрешили приехать в Москву на торжественное подписание газовых договоров, хотя это можно было бы сделать и без столь помпезных процедур на высоком уровне (премьер-министр Коштуница этого, кстати, и хотел, намереваясь ограничиться присутствием своего соратника, министра инфраструктуры в правительстве Сербии Велимира Илича).

Однако в Москве посчитали, что Тадичу, если ему удастся переизбраться, будет уже практически невозможно отказаться от соглашений с РФ, участие в подписании которых дало ему «золотые» проценты, необходимые для победы. Это, очевидно, правильный расчет, и «газовая труба», безусловно, является мощнейшим инструментом поддержания статуса России как одного из ведущих центров геополитического влияния. Однако на одной «трубе» выстроить долгосрочное политическое взаимодействие едва ли возможно, а ничего, кроме нее, РФ предложить Сербии пока не может. Сейчас у России есть время для поиска новых форм стратегического сотрудничества с Сербией, которые могут понадобиться уже в самом ближайшем будущем.

Борис Тадич в своих предвыборных речах неоднократно делал упор на мысль, что европейский выбор Сербии не отвергает сербской национальной идентичности. Проблема, однако, заключается в том, что страны — лидеры ЕС, не торопясь отказываться от собственной идентичности, активно требуют этого от стран — новобранцев Евросоюза.

Сербия — особая земля, со множеством кровоточащих ран, с неизжитыми трагедиями общенационального масштаба. Любая попытка подменить сербское «общеевропейским» или хотя бы поставить наравне друг с другом европейскую и сербскую идентичность может привести прозападных белградских политиков к краху.

Это означает, что в ближайшие годы Сербию могут ждать серьезные политические перемены, если не сказать — потрясения. В этой ситуации для нас (если, конечно, мы сами серьезно относимся к нашим претензиям на роль одной из ведущих мировых держав) жизненно важно не бросить близкий по культуре и вере народ на произвол судьбы и предложить Белграду нечто большее, чем просто «энергетическое партнерство». Это может быть и экономический союз, и особые отношения в сфере обороны, и какие-либо иные формы двустороннего сотрудничества. Время на размышление у нас еще есть, главное — принять правильное решение тогда, когда для сербов наступит момент окончательного выбора.

Об авторе: Михаил Синицын — член Молодежной Общественной Палаты РФ

http://www.rpmonitor.ru/ru/detail_m.php?ID=8069