 |
| Prokimen.Ru | Протоиерей Олег Плаксий | 02.02.2008 |
Дело в том, что еще задолго до монголо-татарского нашествия Киев уже терял свое выгодное экономическое и политическое положение. Российский историк Н. Карамзин говорит, что «после смерти (+1157г.) Киевского великого князя Юрия Долгорукого достоинство великого князя, прежде соединенное с могуществом, сделалось одним пустым наименованием. Киев еще сохранил знаменитость, обязанный ею, кроме своего счастливого положения, торговле, множеству избыточных обитателей, богатству храмов, монастырей: скоро утратит он и сию выгоду, лишенный сильных защитников…» (Н. М. Карамзин «Предания веков», Москва 1988, стр. 207).
Украинский историк-эмигрант Иван Власовский приводит такие основные причины упадка Киева как главного центра Русского Киевского государства:
1) раздробление Руси на уделы и, как следствие, частые междоусобицы, приводившие в упадок государство, от чего старались сдержать князей церковные иерархи;
2) сепаратистические настроения среди самого населения земель или уделов, в особенности в высших его слоях, которые хотели иметь себе своего князя, а не подчиняться Киевскому;
3) перемещение мировых дорог международной торговли. Русь в те давние времена была посредницей в торговых сношениях между азиатским, греческим и средне-европейским мирами, но крестовые походы открыли более простой путь сношений Западной Европы с Азией, мимо Киева, через восточное побережье Средиземного моря; в связи с этим приходит в упадок внешняя торговля Руси, что ведет к ослаблению благосостояния городского населения, к обнищанию, в первую очередь Киева и Киевщины — центра государства. Будучи близким к степи, он стал менее защищен от набегов кочевников. (І. Власовський «Нарис історії Української Православної Церкви» Нью-Йорк-С. Бавнд Брук 1990 г. Изд 2-е, т. І стр. 98).
После смерти Юрия Долгорукого в 1157 году появляется новая практика — русские князья, становясь Великими, перестают пребывать в Киеве. Претенденты на великокняжеский престол в постоянных междоусобицах с переменным успехом побеждали друг друга, поэтому в Киеве князь-завоеватель еще не мог себе гарантировать лояльность от киевлян и безопасность как у себя в родном уделе, при быстром изменении политических обстоятельств. Вскоре начало вырисовываться два новых центра и два великих княжения — Северо-Восточное или Владимиро-Суздальское и Юго-Западное или Галицко-Волынское. Но всё же до начала монголо-татарского нашествия еще трудно было очертить границы этих двух Русских великих княжений, потому что они постоянно менялись в зависимости от симпатий удельных князей, которые по своей личной выгоде брали сторону суздальцев или галичан.
В наше время появилась тенденция: княжеские усобицы и противостояние двух новых центров Руси того времени считать исконно непримиримыми и вечно враждебными проявлениями двух народов — украинцев и россиян. Но если внимательно посмотреть генеалогию русских князей, даже не читая историю — становится все ясно: в основном усобицы и войны внутри Руси в период Х-ХIV веков, были выяснением княжеских взаимоотношений между близкими или дальними родственниками из-за наследственных претензий.
Есть интересное высказывание одной раскольничьей газеты УАПЦ «Ридна Церква» за 1993 год по этому поводу, где говорится, что даже «в ХVI или ХVII веках никто не думал национальными категориями, а разница между народами заключалась исключительно в территориальном характере… Также ясного понимания, что есть народ, нация, в то время еще не было. Движение за национальное самоопределение в Западной Европе возникает только в ХVIII веке. В то время под нацией понимали больше государство — принадлежность к королю, царю или императору. («РІДНА ЦЕРКВА» N6 (42), декабрь 1993 г., изд. Івано-Франківської епархии УАПЦ-КП, стр.4).
Небезызвестно влияние Православной Русской Церкви и ее первоиерархов в деле примирения враждующих княжеских сторон. Христианство было той цементирующей основой, которая старалась привести к общерусскому единству.
Карташев, «оценивая ретроспективно факт господства y нас в данную пору митрополитов — греков, — говорит, — что мы должны признать его положительным и несомненным благом. При некоторых неудобствах, проистекавших от иностранного происхождения митрополитов, от незнания ими русского языка, они были в большинстве случаев и образованнее русских и — главное — именно как иностранцы, сохранили нас в удельный период от великого зла политического и церковного. Вследствие родового порядка наследования великокняжеского стола y наших князей за весь удельный период происходили непрерывные междоусобные войны, причем на киевском престоле последовательно сменял враг врага. И если бы в их власти было ставить себе митрополитов, то в нашей церкви произошла бы неурядица, подобная западноевропейскому расколу трех антипап… Да и в лучшем случае самые выборы предстоятелей русской церкви крайне затруднялись бы партийными стремлениями различных удельных княжеств. Доказательством этого может служить история Климента Смолятича, который должен был разделять несчастную судьбу своего патрона-князя и при жизни которого успели появиться на Руси одновременно два митрополита (рядом с Климентом — то Константин, то Феодор). От всех указанных бед спасло нас иностранное происхождение митрополитов, и покорность русских князей власти Константинопольского патриарха» (А.В. Карташев «Очерки по истории Русской Церкви». Том I, стр 176 М. 1993 г.)
Но со времени падения Киева в 1240 году ситуация стала изменяться. Автор истории Украины-Руси Михаил Грушевский недоумевал — как это «митрополит Кирилл, будучи ставленником Даниила (Галицкого- примеч. автора), а может быть и отроду Галичанином, либо Волынянином, ища нового местопребывания, не перешел в Галицию, но в Суздальщину. Может быть, — далее рассуждает он, — что будучи Даниловым ставленником, он в частности смотря на то, чтобы не возбудить неудовольствия в северных князьях, к северным землям проявлял особенное внимание, но возможно и то, что Даниил и оттолкнул его от себя, например, своими сношениями с папой» (М.Грушевский «Історія України-Руси» том ІІІ, стр. 269, Київ 1993 г.).
Но то, что озадачивает и приводит в недоумение известного украинского историка, является естественным и понятным церковному человеку. Для верующего человека не может быть вообще истории вне жизни во Христе. Православный христианин должен все события как личного, так и общественного бытия воспринимать и оценивать через призму своей веры. Ничего удивительного в поведении митрополита Кирилла не было. Именно, как раз уния Данила Галицкого с Римокатолической церковью и оттолкнула его от постоянного пребывания в пределах Южно-Русского княжества. Митрополит поступил так, как и следовало бы поступить православному христианину, а тем более митрополиту. К тому же, ему в той ситуации было среди кого выбирать. В Северо-Русском княжестве в то время правил известный защитник Православия и победитель католических монахов-рыцарей святый благоверный князь Александр Невский.
Примеру митрополита Кирилла последовал и митрополит-грек Максим (1287 — 1305 гг.), переход которого в пределы Северо-Русского Великого княжения окончательно определил местопребывание Киевских митрополитов.
Когда это случилось, то князья южнорусские вскоре поняли, что они лишаются серьезной поддержки, которая отныне давала северу решительный перевес в нерешенном еще вопросе об общерусской гегемонии. Поэтому Галицкие князья, в лице Юрия Львовича (внука Даниила Романовича), решили отделиться от киевского митрополита в церковном отношении и начали хлопоты у патриарха и императора? поставлении себе особого митрополита. Из греческих памятников мы узнаем, что греки, вообще неблагосклонно смотревшие на разделения русской митрополии, на этот раз были чем-то убеждены, и в 1302 или 3-м году, при императоре Андронике II Палеологе Старшем и патриархе Афанасии, Галицкая епископия была возведена на степень митрополии. Первым Галицким митрополитом был некий Нифонт. Северные князья постарались сделать все, чтобы прекратить невыгодное для них разделение митрополии и добиться от греков по крайней мере той же привилегии, какую сумели получить князья южные, то есть поставления на митрополию природных русских кандидатов. Неизвестно, впрочем достоверно, кто по национальности был первый Галицкий митрополит Нифонт. Греки со времени нашего татарского ига, из-за сложных дипломатических отношений с монгольской империей, вдруг начали перекладывать титул русских митрополитов с себя на русские плечи. Греку-митрополиту было несколько унизительно быть на русской территории политически зависимым от татар.
Кроме того, при обязательствах, налагаемых на греков унией 1274 г., греку митрополиту не совсем удобно было быть в державе латинской (Польская Галичина), ибо от него могли потребовать унии. По всем этим резонам представляется естественным, что Нифонт был из галичан, потому что после его смерти, случившейся почти одновременно со смертью митрополита Максима, около 1305 г., прежний князь Юрий Львович, как бы по заведенному порядку, посылает в Царьград ставиться на место Нифонта в митрополиты галицкого уроженца, игумена Ратьского монастыря (между гг. Львовым и Бельзом) Петра (А.В. Карташев «Очерки по истории Русской Церкви». Том I, стр 297−298.- М. 1993 г.), «который до того прославился своими подвигами, что сделался известным и князю, и вельможам, и всей волынской стране» (Митрополит Макарий. История Русской Церкви. — Кн.3, стр. 22).
В тоже время Великий князь Владимирский, каковым был тогда удельный князь тверской Михаил Ярославич, снаряжает от себя в Константинополь на поставление в митрополиты Киевские своего собственного кандидата игумена Геронтия.
Таким образом, в Цареград явились два русских избранника на митрополию: от Галицкого князя — Петр, и от Владимирского — Геронтий. Прямее всего следовало ожидать, что каждый из них будет поставлен митрополитом в свой удел, но вышло так, что те же — император Андроник II и патриарх Афанасий, которые незадолго до того устроили разделение русской митрополии, теперь это разделение упразднили, и митрополитом Киевским и всея Руси поставили Петра, т. е. опять не так, как следовало бы ожидать, потому что в преемники киевского митрополита предназначался Геронтий, а Петра Юрий Львович представлял только для своей Галицкой митрополии (А.В. Карташев «Очерки по истории Русской Церкви». Том I, стр 299.- М. 1993 г.). Протоиерей Димитрий Соколов в своем исследовании пишет, что возможно, галицкий князь, непросто хотел иметь отдельного митрополита, а при возможности сделать постоянным местопребыванием митрополита Киевского даже свой удел. Но «патриарх не согласился на перенесение митрополии в Галич, вероятно, опасаясь того, что Галич часто бывал и мог быть, если не во власти, то под влиянием католического Запада» (Протоиерей Димитрий Соколов. История разделения Русской митрополии. — СПб, 1900. — Стр. 25). Во всяком случае, в Константинополе состоялось решение — снова объединить митрополию, для чего необходимо было пожертвовать одним из представленных кандидатов. Но так как терпеть от такого решения приходилось Юрию Львовичу, у которого отнималась дорогая ему церковная независимость, то, в виде некоторого удовлетворения галицкому князю, и поставили киевским митрополитом его кандидата, конечно с указанием на то, что к своему родному княжеству он обязательно будет дружественным и внимательным. Однако, в качестве политического поборника, митрополит Петр, как архипастырь всей Руси, уже по необходимости ускользал из рук южного князя и должен был явиться в той же роли при великом князе северно-русском, потому что резиденция его была теперь уже не в Киеве, а во Владимире. Но и здесь обстоятельства сложились несколько иначе. Святитель Петр явился во Владимир в 1309 г. нежеланным гостем для великого князя Михаила Ярославича Тверского. Последний не мог примириться с провалом своего кандидата и принял Петра только после колебаний и против своей воли. На самом деле искреннего примирения не произошло. Михаил Ярославич не подавил в себе вражды к митрополиту и начал стремиться к тому, чтобы во что бы то ни стало свергнуть его с кафедры (А.В. Карташев «Очерки по истории Русской Церкви». Том I, стр 299.- М. 1993 г.).
Не повредив, в конце концов, ничем митрополиту Петру, князь Михаил Ярославич весьма и весьма повредил этой враждой себе самому. B его политике борьбы с московскими князьями, это был самый крупный и непоправимый промах, давший неожиданный и решительный перевес маленькой Москве по сравнению с великокняжеской Тверью. Примирись с самого начала Михаил Ярославич с митрополитом Петром, и последний, по прямым расчетам своей собственной пользы, прочно засел бы в своем новом кафедральном городе Владимире, а князю помогал бы силой церковного авторитета перенести центр великого княжения в его наследственную Тверь, куда впоследствии переселился бы и сам. Но великий князь, в пылу близорукой вражды к митрополиту Петру, безрассудно оттолкнул от себя эту великую силу в руки своих соперников. Митрополит Петр, не находя опоры в великом князе Владимирском, мог бы завести дружбу с своим родным великим князем Галицким, но эта априорная возможность на деле оказывалась невозможной. Во-первых, Петр — галичанин, поставлен был в Константинополе не на Галич, а на Киев. И при самом поставлении мог получить инструкции (во имя ликвидации обязательств отвергнутой Лионской унии) — избегать зависимости от латинской польской короны. Уже самое местопребывание его во Владимире роковым образом втягивало его в сеть местных, северно-русских политических отношений. Очутившись, по приходе во Владимир, невольным врагом великого князя, он столь же невольно и естественно очутился в лагере его противников — князей московских. Последние сразу оценили нежданно выпавшее на их долю счастье — иметь своим сторонником митрополита. На Соборе переяславльском, собранном против святого Петра, никто другой, как московский князь Юрий Данилович, составил ему партию светских защитников, а вскоре и сам митрополит уже имел случай отплатить Москве за ее услуги.
Митрополит Петр, по заведенному его предместником порядку, а особенно в виду обстоятельств его назначения на пост митрополита всея Руси, также часто совершал пастырские объезды своей митрополии, «преходил волынскую землю, и киевскую и суздальскую» (Свт. Димитрий Ростовский. Жития святых… - Стр. 590). Уже только по одному этому ему не приходилось подолгу проживать в стольном городе Владимире. Но помимо всего прочего, такое проживание, при его враждебных отношениях к великому князю, было ему неприятно. Вот почему он начинает покидать свой кафедральный город и гостить или жить в своем епархиальном пригороде — Москве, у дружественного ему князя, где он имел свое подворье (А.В. Карташев «Очерки по истории Русской Церкви». Том I, стр 301−302.- М. 1993 г.).
Святитель Петр, как и его предшественник митрополит Кирилл ёще помнили единство Руси, хоть удельной, но духовно единой под покровом Православной единой Церкви. Они выросли в ней, они впитали в себя благочестивые и исторические идеалы Святой Руси. Поэтому святой Петр даже встретив глубоко язвительное и незаслуженное враждебное отношение Великого князя Северного, по христиански перенёс эту личную обиду, но остался верен своим убеждениям, патриаршему благословению и вверенному ему первосвятительскому служению. Какой удивительный пример христианского отношения к возложенному на него церковному послушанию!
Свт. Петр, выражаясь современными терминами, будучи выходцом из Западной Украины, является примером общерусского единства, потому что ставил не личную выгоду и не узкопровинциальные интересы, а поступал как истинный пастырь, желающий блага, умиротворения и спасения всероссийской своей паствы.
Протоиерей Олег Плаксий, проректор Почаевской Духовной семинарии
1. Митрополит Макарий (Булгаков). История Русской Церкви. — М., 1995. — Кн. 3.
2. А. В. Карташев. Очерки по истории Русской Церкви. — М., — Т.1.
3. Протоиерей Димитрий Соколов. История разделения Русской митрополии. — СПб., 1900.
4. Жития святых на русском языке изложенные по руководству Четьих-Миней свт. Димитрия Ростовского. — М., 1906.- Кн.4, изд. 2.
5. І. Власовський. Нарис історії Української Православної Церкви. — Нью-Йорк — Київ — С. Бавнд Брук, 1990. — Т.2.
6. Рідна Церква /Газета Ивано- Франковской епархии УАПЦ КП. — N6 (42), декабрь, 1993.
