В середине яблока. Как живут христиане в Святой земле

— Мы хотели бы попросить вас сказать несколько слов о себе, своей семье. Быть христианином в вашей стране — это редкость.

— Да, это непросто. Если в своей стране вы не чувствуете мира, вы не чувствуете безопасности, у вас нет работы — это ужасно. Чего я хочу? Иметь хорошую работу, демократию, чтобы не было пропускных пунктов, чтобы мне не говорили «да, проходите» или «нет, не проходите». Еще одна проблема — это мусульмане. Они не любят христиан. И они хотят выгнать нас из наших домов, из этой страны — из Палестины (не имею в виду всех мусульман, а только радикально настроенных). Однажды я говорил с одним из них. Я спросил его, чего он хочет. Почему он хочет, чтобы я изменил свою религию? Он сказал, что они хотят, чтобы здесь не было людей никаких других религий — только мусульмане. А мы хотим мира и хотим иметь силу, которая бы защитила христиан. Если у меня возникнут проблемы, к кому я пойду? У нас нет правительства, которое бы нас защитило.

— И в правительстве нет никаких представителей, которые бы защищали интересы христиан? В правительстве нет христиан?

— Только несколько, но они ничего не значат, у них нет власти. Нам не нужна политика, а нужна только работа, чтобы кормить своих детей. Я, например, не стремлюсь в правительство.

— Джозеф, скажите, сколько христианских семей живет в Вифлееме сегодня. И сколько их было, когда вы покидали это место?

— Насколько я помню, полмиллиона — это не в Вифлиеме, а во всей Палестине. Сейчас большинство из них эмигрировала: в США, в Канаду, в другие страны. Почему? Потому что они не могут оставаться во власти мусульман. Мы, например, не можем свободно попасть в Вифлеем. Я могу въехать в Вифлеем, только когда я везу туристов. У меня был дом, который я строил камень за камнем всю мою жизнь. Но я покинул его. Пришлось купить дом в Иерусалиме за 6000 долларов, потому что я не могу оставаться в Вифлееме.

— А у вас палестинское гражданство?

— У меня два гражданства. Первое — палестинское. Я замалчиваю его. Они сказали, что мне надо получить палестинский паспорт, а другой выкинуть.

— То есть вы не можете иметь двойного гражданства?

— Да. И у меня не палестинский паспорт, а только регистрация в Иерусалиме. Но это не основное мое гражданство. Иначе бы мне пришлось идти в армию или потом отдать в армию своих детей. Я отказался по одной причине: потому что я не хочу убивать людей.

— Но христиане не отказываются служить в армии! Христиане в России служат в армии, и наши священники настоятельно рекомендуют молодым людям проходить службу в армии.

— Это совсем другое. У вас люди служат в армии своей страны, а я здесь не знаю, кому буду служить, кому я принадлежу: Тунису, Израилю или кому-то еще. Здесь много разных людей. В России ведь большинство русские, а здесь — совершенно разные люди. В этом и проблема. Ты не знаешь, кому служишь.

— То есть у вас нет своей страны?

— Нет. Я называю своей страной Палестину. Но только называю. А своей страны у меня нет.

Моя старшая дочь учится. И это проблема — учиться в университете, потому что она христианка. Я искал деньги на обучение во многих местах, и, когда она будет работать, ей придется вернуть эти деньги.

— А сколько это стоит?

— Каждые три месяца надо платить около трех тысяч долларов. Я раскрою небольшой секрет: отец Тихон. Это он помог мне и моей семье, он также помог мне найти здесь работу. Потому что здесь есть много водителей, которые не могут найти работу. Он помог мне, потому что я здесь единственный водитель-христианин. А он хотел водителя-христианина. Потому что, видите ли, я здесь, конечно, работаю и получаю за это деньги, но я и по-другому помогаю.

— А ваши дети учатся в какой-то особенной школе?

— Да, они учатся в школе св. Джозефа в Иерусалиме. Это католическая школа, потому что в Иерусалиме нет сильных православных школ. Есть только одна православная школа, и она достаточно слабая. А в католической учат лучше. А мы хотим, чтобы наши дети учились.

Моя вторая дочь, Ролана, заканчивает школу в этом году. Она хочет стать юристом. Но пока старшая дочь не закончит учебу и не сможет помогать мне, я не могу себе это позволить, потому что в следующем году заканчивает школу мой сын, и он тоже хочет идти в университет.

Хорошо, что все мои дети хотят учиться. Но плохо, что они не могут, потому что нет денег.

— А есть какие-то государственные программы поддержки, гранты?

— Если мои дети пойдут в армию, они, возможно, смогут что-то получить. Но я не могу воевать против своего народа, да и против какого-либо другого народа тоже. И я так же научил своих детей. И все мои младшие дети учатся в частной школе, потому что в государственной школе никто не заботится о том, чтобы действительно учить детей: ты учишься — хорошо, ты не учишься — ладно. В конце года они получают какой-то аттестат, и этого достаточно. Но этого недостаточно для жизни. В жизни, например, необходимо знать английский и иврит. Я хочу, чтобы мои дети учились, потому что это позволит им жить лучше. Это основное, что я могу для них сделать. Я обычный человек, и вся моя жизнь — в детях.

Я единственный сын у родителей. Но у меня семь сестер. Почти все они вышли замуж.

Когда я учился в школе, я хотел изучать что-нибудь новое и полезное, компьютеры например. Но когда мой отец заболел, у меня не стало такой возможности. Я был вынужден оставить школу и идти работать, помогать своей семье. Я так и не смог получить образования. А вот сестры уже смогли. Одна из моих сестер учится в России — на доктора. Она вышла замуж за русского, и сказала мне «пока», я ее больше не видел.

— Она живет в России?

— Нет, она покинула Россию. Но я жду ее. Я, кстати, и ради нее пошел работать, чтобы дать ей деньги на учебу в России.

Другая моя сестра живет здесь, поблизости. Она вышла замуж за Олега, менеджера… Она очень хорошая сестра, она мне помогает, и с Олегом у меня хорошие отношения. У нее две дочери. Другие сестры живут поблизости, они все замужем.

— А можно спросить о вашей вере? Это традиционная вера вашей семьи? Или это был лично выбор вас или вашего отца?

— Мы православные христиане от рождения. Много поколений моих предков — христиане. Деревня, из которой мой отец, — в Вифлееме — и деревня моей материи — Тайби — упоминаются в Библии. Там она называется Офра. Христос был там, когда шел с Горы Искушений. Это позади Иерихона. Он проходил мимо этой деревни и назвал ее Тайби, что значит «хорошие люди».

— А где вы крестили своих детей?

— Мы крестили своих детей в Греческой православной церкви.

— А вы ходите в церковь каждое воскресенье?

— Нет. У меня слишком много работы. Я почти не вижу своих детей. Я начинаю работать около четырех утра, и я не знаю, когда попаду домой.

— Как вы отмечаете главные христианские праздники?

— Ну, мы отмечаем Рождество в декабре. И еще — я не назову точных дат — есть четыре-пять праздников, когда бывает крестный ход с иконой Богородицы. Еще есть Осанна, Вербное воскресенье, когда мы проходим тем же путем, каким шел Иисус, останавливаясь там же, где Он останавливался.

— С пальмами?

— Да, с пальмами и босиком. Потому что это священный путь Господа.

— Как отмечают христианские праздники в Иерусалиме? Есть какие-то сложности, связанные с тем, что это иудейская страна?

— Бывает большая торжественная служба в Иерусалиме, и в Вифлееме — в греческой церкви святого Седвига. Мы ходим на службу вместе с семьей, когда я в Иерусалиме.

— Я слышал, что здесь есть некоторые проблемы в Греческой православной церкви. Между священниками…

— Бывает, что православные священники не любят арабов-христиан. Если вы зайдете в любой храм, то там работают три-четыре человека из мусульман. А почему не христиане? Например, церковь Герасима Иорданского. Покажите мне хотя бы одного христианина, который там работает. Только мусульмане.

— Почему?

— Если вы их спросите, они вам не скажут. А я скажу: потому что если я христианин и я увижу, что они делают что-то неправильно, я открою рот и скажу об этом. Но мусульманам нет до этих беззаконий никакого дела. Простите, что говорю вам это.

— То есть церковь вас, христиан, никак не поддерживает?

— Только в узком смысле — отец Тихон и наш храм. Они помогли мне найти работу. И многим другим семьям. Мы благодарны ему за то, что он заботится о нас.

— А что вы скажете о русской миссии?

— Пример. Две недели назад сюда приезжала группа русских архиереев. Я был назначен их водителем, никому другому не хотели давать эту группу. Они были рады, что я христианин. Например, они могли оставить все свои ценности в машине, а я присматривал за вещами.

Если бы кто-нибудь занялся организацией бизнеса, в котором бы работали христиане!

— То есть вы хотели бы, чтобы кто-нибудь из России или другой православной страны организовал здесь какое-либо дело, где появились бы рабочие места для христиан, чтобы они могли спокойно жить и работать?

— Да. Через несколько лет в Израиле останется совсем мало христиан, большинство их них покинут эту страну, вот увидите. Потому что оставаться здесь при существующем положении вещей — невозможно.

— С одной стороны, Израиль хочет, чтобы вы покинули страну, с другой — мусульмане принуждают принять ислам?

— Да, множество проблем. Посмотрите на нашу транспортную компанию: 50 автобусов и, кроме меня, — ни одного христианина. Когда я еще только искал работу, я пришел в один офис и спросил, есть ли у них для меня вакансия. Они сказали: «Да, если ты будешь молиться с нами».

— А в Европе религиозный момент не так важен.

— Да, в Европе нет таких проблем, никто не интересуется вашей верой. А здесь — другое дело, потому что это Святая земля. И каждый смотрит, какую выгоду можно получить. Как яблоко, которое каждый хочет съесть.

— А вы как раз в середине?

— В середине, которую никто не ест. Поверьте, друзья, я счастлив, что могу жить и работать. А вот если работы нет, а есть дети, которых надо кормить, тогда люди и идут на преступление: воруют, торгуют наркотиками и т. д. А что делать, если детей надо кормить? Это то, что хочет правительство. Потому что в конце люди приходят в правительство — мусульманское правительство — и говорят: я сделаю то, что вы хотите.

— Вы хотите сказать, что израильское правительство, формируя закрытые территории, строя стены, провоцирует преступления, радикализм?

— Да. И делают они это ради денег.

— А как можно извлечь прибыль из такой ситуации?

— Они получают деньги от американцев. Посмотрите, чуть не на каждой стене написано, что она построена на американские деньги. Это первое. А второе — если у вас есть стена, то все действия по отношению к ней контролируются. Они говорят: «Смотрите, люди прыгают через стену, делают бомбы и так далее. Дайте денег!»

Или была такая история: одному мусульманину были нужны деньги, для семьи. А работы не было. Тогда правительство сказало: давай, вставай на дорогу, когда поедет мусульманский автобус, ты его подстрелишь. Он так и сделал. А потом они его арестовали, отправили в суд, посадили в тюрьму.

А если вы посмотрите новости, то проблем в Израиле нет. Как-то я спросил одного полицейского: «Почему вы ничего не делаете, столько людей гибнет?» Он сказал: «Ты ничего не понимаешь, ты думаешь о настоящем, а не о будущем». Я спросил: «О каком будущем?» Он ответил: «Если все будет в порядке, то деньги мы будем получать только с паломников. Сколько это? Один-два миллиона долларов. А так мы получаем больше четырех. Легче получить деньги, когда есть проблемы». Тогда я спросил: «Если будет установлен мир со всеми окружающими странами — Сирией, Иорданией, другими, если все будет благополучно и границы будут открыты — разве это не лучше?» Он ответил: «Все равно будет угроза. Потому что сколько мусульман в окрестных странах — Сирии, Кувейте и прочих? Десять миллионов. А сколько евреев? Очень мало. Поэтому люди испуганы и стремятся эмигрировать. На одного еврея — десять мусульман».

— Вы говорили, что многие проблемы пришли из Ирана.

— В Иране нет телевидения, радио и т. д. Редко бывает телефон. Женщины не могут работать свободно, они к тому же должны закрывать лицо и руки. И такие порядки они хотят принести сюда — в Израиль, Иорданию, Палестину, Сирию. Но это невозможно!

— Спасибо, Джозеф!

— Буду рад снова вас здесь видеть!

Мария Хорькова
Андрей Золотов, выпускник журфака МГУ
Юлиана Годик

http://www.taday.ru/text/91 468.html