 |
| Правая.Ru | Священник Димитрий Познанский | 25.01.2008 |
22 декабря 2007 года Архиерейский Собор Украинской Православной Церкви осудил так называемое «политическое православие», что вызвало волну возмущения у причисляющих себя к «политическим православным» и ряд соответствующих публикаций в СМИ. Мы не будем вдаваться в рассуждения о том, связано или не связано осуждение «политического православия» со стремлением тех или иных епископов УПЦ к достижению ею автокефального статуса, поскольку авторами этой идеи не представлено в ее пользу убедительных доказательств, а обвинение епископата при отсутствии таковых доказательств — тяжелое каноническое преступление.
Прежде всего, необходимо четко определить, что именно было осуждено Архиерейским Собором как «политическое православие». Очевидно, что осуждены были попытки манипуляции Церковью в политических целях и спекуляция на православной тематике [1]. Говорить о том, что якобы Собор УПЦ осудил право православных христиан на политическую деятельность вообще как таковую, и особенно политику, осуществляемую с позиций православного мировоззрения, имеющей своей целью благоприятствование осуществлению Церковью своей спасительной миссии в обществе, несправедливо. Это подтверждается и объективной деятельностью церковных иерархов, духовенства и мирян [2]. Но при этом не следует забывать, что политика в контексте спасения души дело отнюдь не первостепенное, и некоторым любителям помудрствовать о «политическом православии» уместно напомнить, что прежде чем говорить о православной политике, следует позаботиться о том, чтобы самому соответствовать элементарным требованиям православного благочестия: стать членом конкретного православного прихода, жить его литургической жизнью, участвуя в Таинствах Церкви (иного «политического православного» в воскресный день и в храме-то не увидишь [3]). В противном случае перекос от православного в сторону политического неизбежен. И этот перекос мы уже наблюдаем не только в нахальных нападках некоторых политправославных на епископат, но и в программных статьях, за авторством, казалось бы, наиболее вменяемых из них. В одной из таких статей автор декларирирует под пунктом N1 лозунг «Россия превыше всего», а под пунктом N3 «Бог любит Россию». Что это, как не искажение Священного Предания в том виде, как оно передано нам Отцами Церкви, не извращение православного мировоззрения, и подмена истинной Веры язычеством? Если это и есть «политическое православие», то не исключено, что и антихрист будет «политическим православным».
Другой, тоже, по всей видимости, «политический православный», заявил, что русский националист, даже если он причисляет себя к сатанистам, не может быть сатанистом по определению, так как Москва — Третий Рим. К разряду подобных искажений можно отнести и утверждения о том, что «Россия — Северный Катехон» и другие подобные извращения. Да, Москва была третьим Римом, потому что была столицей православной Империи. Да, Россия была державой катехона, удерживающего, пока не был свергнут православный самодержец. Святой праведный Иоанн Кронштадтский за несколько лет до революции говорил: «Да, чрез посредство державных лиц Господь блюдет благо царств земных и особенно благо мира Церкви Своей, не допуская безбожным учениям, ересям и расколам обуревать ее, — и величайший злодей мира, который явится в последнее время, — антихрист не может появиться среди нас по причине самодержавной власти, сдерживающей безчинное шатание и нелепое учение безбожников. Апостол говорит, что дотоле не явится на земле антихрист, доколе будет существовать самодержавная власть. Тайна бо уже деется беззакония, говорит он, но дотоле не совершится, доколе не возьмется от нас державный: дондеже держай ныне от среды будет, и тогда явится беззаконник, которого Господь убиет духом уст Своих».
Может ли Москва вернуть себе значение Третьего Рима, а Россия катехонического государства? Да, может. В том случае, если возродится как подлино православная держава, отказавшись от искажений вроде «политического православия».
«Православный, потому что русский» — это еще не Православие. Православие — это когда православный, потому что истинно. Как сказал апостол Петр Спасителю: «Господи, к кому идем? глаголы живота вeчнаго имаши, и мы вeровахом, и познахом, яко ты еси Христос, Сын Бога Живаго» (Ин. 6, 68). Причем опасность данной подмены угрожает не только Церкви и ее миссии, но и государству, особенно если речь идет о России. Ведь «православный потому что русский», «мусульманин, потому что татарин», «иудей, потому что еврей», а «буддист, потому что бурят» — помноженное на политические концепции этих религий (если таковые существуют) отнюдь не прибавит их адептам русского патриотизма. Перемена мест приоритетов (причем вначале даже без формального изменения их внутреннего содержания) не тождественна перемене мест слагаемых, поэтому нарушение иерархии ценностей всегда гибельно. «Православие, Самодержавие, Народность» в Российской Империи — это не просто, как утверждают порой, триединство ценностей, а их строгая, иерархия.
Украина существует не 17 лет, а как минимум с момента возникновения Украинской Советской Республики. А регионы западной Украины — это вообще отдельная история. Для нынешних украинцев, уже прошедших и через советскую украинизацию и через 17-летие националистичской пропаганды, осознание своей русскости происходит именно через последовательное осознание себя православными, но не наоборот. Верующие Украины против автокефалии не потому, что им важно сохранить некое абстрактное «многовековое единство русского народа», или некую уже довольно трудно ощутимую «русскую этническую идентичность», а потому, что до сих пор еще считают Россию оплотом чистоты Православия. Поэтому чем больше в России будет усиливаться процесс возрождения святоотеческого Православия, и одновременно размежевания с обновленчеством и экуменическим движением, тем более значимым будет пророссийский вектор в сознании православных верующих Украины. Многие сторонники автокефалии в УПЦ — это не оголтелые националисты, и не «русофобско-антисемитское» лобби, как заявил один «политический православный», а русскоязычные модернисты, интелектуалы с довольно эукменическими взглядами, причем находящиеся в самых лучших отношениях с такими же модернистами из России. В то же время «украинское православие» в том виде, в котором оно пропагандируется адептами УАПЦ и «Киевского патриархата» навсегда останется «полуправославием» вследствие несостоятельности украинской национальной идеи в её религиозно-историческом контексте. А вне понимания этого контекста объяснить невоцерковленному украинцу, что он должен любить Россию только потому, что языка, на котором он говорит с детства, не существует, национальности «украинец» тоже, и вообще Украину придумали поляки, австрияки и коммунисты, — невозможно. Как бы ни были убедительны аргументы убеждающих, их просто не захотят слушать, поскольку, если в этих утверждениях и заключена внутренняя правда, она не может быть доступной для человека, внутренне не согласившегося быть предельно честным с собой, вплоть до переосмысления всего своего мировоззрения и мироощущения. Мало того, любые идеологические лозунги для него не только так и останутся лозунгами и голой идеологией, но и сыграют противоположную роль — роль жупела «оголтелого московского шовинизма». А для того, чтобы дать возможность православному украинцу осознать судьбоносный смысл исторического единства России, а также почувствовать свое место и значение в осуществлении этого единства, нужно его как минимум понять и полюбить.
Ни одно государство никогда не будет иметь подлинного авторитета даже во второстепенных церковных вопросах, если само это государство не будет декларировать и свидетельствовать свою верность Православию. Причем при демократическом устройстве такое свидетельство трудно осуществимо уже в силу того, что демократический принцип предполагает равные права и равные возможности для представителей всего спектра религий, идеологий и ориентаций. Например православная и демократическая Греция постоянно находится находится в противоречии между своей православностью и своей демократичностью. То от нее требуется снятие запрета на посещение женщинами святой горы Афон, то изъятие из паспортов графы вероисповедания, то признания прав «сексменшинств».
Решительное самоопределение русских Речи Посполитой: «Волим под Царя восточного, православного» не мыслимо во времена такого, например, «политического православного» как Иосиф Виссарионович Сталин. Трудно себе представить, чтобы население Галиции и Волыни встречало советские войска под лозунгом «волим под ЦК КПСС и товарища Сталина». А ведь в 1915 году галичане со слезами радости встречали русские войска и православного государя. Сотни галицийских приходов, столетиями находившихся под гнетом католической унии и антироссийской пропаганды, выражали горячее желание присоединиться к Православию. А каков был авторитет советской власти, и доверие к проводимой ею церковной политике? «Ликвидированная» в СССР уния продержалась в состоянии «ликвидации» менее, чем продержался сам Советский Союз. В то же время на тех землях, где уния была упразднена в силу вхождения их в состав Российской Империи — Белоруссия, правобережная Украина, Волынь, ее практически не существует и по сей день. Внедряя в жизнь, так сказать, «политическое православие», советская власть дабы увеличить число, как это предполагалось, просоветских православных юрисдикций, стимулировала появление соответствующих автокефалий. В годы советской власти РПЦ предоставила автокефалию Польской Православной Церкви, Чехословацкой Православной Церкви, восстановила автокефалию Грузинской Православной Церкви и исходатайствовала у Константинопольского Патриархата автокефалию для Болгарской Православной Церкви. Если рассматривать СССР в качестве переходного этапа на пути разделения Российской Империи, то и стремление к учреждению новых автокефалий в странах — бывших членах СССР можно рассматривать как логическое продолжение соответствующей «политическо-православной» политики.
Подходя к вопросу о канонической автокефалии УПЦ необходимо отметить тот факт, что сам по себе этот вопрос не является вероучительным, и не влияет непосредственным образом на главную цель христианской жизни — спасение души и стяжание Духа Святаго. Также, следует особо отметить, как политправославные в полемическом пылу не увидели, что осуждение «политического православия» связывает руки не только и не столько любителям поспекулировать на православной тематике из РФ, но и их «антиподам» с Украины. Ведь утверждения о необходимости предоставления Украине церковной автокефалии ввиду изменения ее политического статуса и вектора — такая же спекуляция, как и утверждения о том, что невозможность дарования автокефалии УПЦ является аксиомой, то есть положением, не требующим доказательств. Идея украинской автокефалии — это политическая идея, «политическое православие» в чистом виде. Поэтому осуждение «политического православия» можно считать меморандумом независимости Церкви от пытающихся управлять ею политиков всех мастей.
«Умножать сущности без необходимости», разделять там, где нет для этого вероисповедных и канонических предпосылок, нет никаких причин. Тем более, что украинское законодательство рассматривает Православие лишь как одно из равнозначных для государства исповеданий, а Православная Церковь на Украине не имеет статуса юридического лица. Наиболее серьезный аргумент сторонников автокефалии — уврачевание раскола — неубедителен, так как если мы действительно, в согласии с учением Православной Церкви, признаем, что раскол является серьезным грехом, то должны понимать, что его уврачеванием может быть только искреннее покаяние пребывающих в расколе, и их соединение с Церковью, а отнюдь не очередное изменение канонического статуса УПЦ.
Также к разряду спекуляций следует отнести обвинения в адрес украинских архиереев, заключающиеся в том, что они, де, на Соборе УПЦ намеченном на 2008 г. собираются провозгласить автокефалию. «Автокефалия» на Украине уже есть. Даже две, три или более. И очередной раскол никто устраивать не собирается. Если же речь идет о законной, канонической автокефалии, то согласно каноническому праву и действующему Уставу Собор РПЦ волен как даровать УПЦ автокефалию, так и отменить ныне существующие у УПЦ права широкой автономии, вернув ее в состояние экзархата. Или же наоборот, предоставить УПЦ официальный статус автономной церкви. В любом случае данный вопрос находится исключительно в компетенции Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Алексия II и Архиерейского или Поместного Собора Русской Православной Церкви.
[2] Авторы некоторых публикаций, к сожалению, несправедливо утверждают, что Собором было вынесено «осуждение ряда православных организаций и их лидеров». В резолюции Собора говорится: «От полноты Украинской Православной Церкви мы свидетельствуем, что деятельность общественной организации „Союз православных граждан Украины“ не имеет отношения к Украинской Православной Церкви. Глава этой организации господин Валерий Кауров не имеет права представлять позицию Украинской Православной Церкви и высказываться от ее имени по каким-либо вопросам. Более того, мы свидетельствуем, что отдельные его действия и высказывания направлены против Украинской Православной Церкви и вредят ее спасительной миссии в обществе». И далее: «Мы считаем деструктивным вмешательство в церковную жизнь Украины политических и околоцерковных общественно-политических организаций, в том числе зарубежных, поддерживающих антицерковную деятельность господина Валерия Каурова и его сторонников». То есть осуждена была конкретная организация — СПГУ по факту деятельности ее одиозного председателя В. Каурова, а также околоцерковная российская организация, а именно Московское отделение СПГ в лице не менее одиозного Кирилла Фролова, имя которого не называется, поддерживающего антицерковную деятельность Каурова. Мало того, на Рождество Синод УПЦ наградил ряд православных организаций и их лидеров.
[3] Примечательно, что на учредитильном съезде СПГУ, когда на этот съезд было получено благословение священноначалия, и когда В. Кауров еще не успел себя проявить в Киеве во «всей красе», то есть за два с лишним года до осуждения этой организации Собором УПЦ, я рекомендовал внести в устав пункт о том, что условием членства в СПГУ должно быть участие в Таинствах Церкви. Этот пункт был отвергнут, благодаря чему «православность» тому или иному гражданину можно было приписывать не в силу его органического единства с Церковью, а в силу одной только формальной декларации.
