 |
| Татьянин день | Мария Тасалова | 22.01.2008 |
Введение
После подавления восстания на Сенатской площади 14 декабря 1825 года, уже в январе началось следствие по делу декабристов. Проводила его специальная Следственная комиссия, всего осужденных было сто с лишним человек. После смягчения приговора только пятеро из них — Рылеев, Каховский, Бестужев-Рюмин, Пестель и Муравьев-Апостол были казнены — повешены, а остальных отправили «в каторжные работы» — некоторых на всю жизнь, а некоторых с дальнейшим правом жить на поселении, правда под надзором. За декабристами последовали двенадцать женщин, их жены и невесты. Самые известные из них — М. Волконская, кстати, правнучка М. В. Ломоносова, Е. Трубецкая, Полина Гебль-Анненкова.Как известно, ссыльные декабристы лишались всех прав состояния — чинов и дворянства и становились «ссыльнокаторжными». Их жены, желавшие за ними последовать, становились в глазах государства «женами ссыльнокаторжных». Дети, рожденные в ссылке, становились государственными крестьянами и приписывались к сибирским заводам.
Сквозь призму дневников
Откуда мы вообще знаем о реальной жизни декабристок, как их почти сразу же стали называть, в Сибири? Из их воспоминаний, писем родных, воспоминаний их детей, родившихся в Сибири, их друзей и просто близких к ним людей, даже чиновников, осуществлявших над ними надзор. Наиболее полные воспоминания оставили нам Мария Волконская и Полина Гебль-Анненкова. В них очень ярко, хотя и совершенно по-разному, отразилась окружавшая их действительность — рудники, тюрьмы, солдаты, нищета, местные крестьяне и казаки, природа, переезды и многое другое. Как в капле воды, в них отразились и характеры обеих женщин. М. Волконская — более романтична и в то же время как будто более холодна, менее приспособлена к жизни и более мрачно воспринимает действительность и свое положение. Полина Анненкова, напротив, жизнелюбива, реалистично смотрит на жизнь и во всем старается увидеть хорошую сторону. Возможно, это связано с тем, что, не будучи ни аристократкой, ни даже дворянкой, она с юности сама зарабатывала свой хлеб. В то же время дневники Волконской более широко охватывают действительность, она больше внимания уделяет женам других декабристов, тогда как Анненкова более сосредоточена на себе и своем муже.Надзор
По приезде в Нерчинск на границе с Китаем и Читу, которая тогда была всего лишь деревней, женщины селились в домах купцов и мещан. Навещать ссыльных разрешалось через два дня на третий. Встреча длилась два часа в присутствии дежурного офицера, причем говорить разрешалось только по-русски. Были и другие ограничения: строжайше запрещалось передавать любые письменные принадлежности: бумагу, чернила и т. д., а также вино. Жены декабристов должны были записывать свои расходы и давать в них отчет коменданту острога, в котором содержались узники. Письма родным отдавались ему незапечатанными и попадали к адресатам не иначе как через ІІІ отделение, что затрудняло переписку.С годами условия содержания декабристов становились все более мягкими. Через три года тех, кто содержался в Нерчинском остроге, перевели в Читу. Потом с заключенных сняли кандалы, из них потом были сделаны кольца и браслеты, которые носили все жены декабристов. Потом разрешили встречаться каждый день, потом разрешили поселиться вместе с мужьями, потом даже тем ссыльным, которые не были на поселении, разрешили жить со своими семьями вне тюрьмы в собственных домах. Жившие на поселении имели даже большую свободу. В 1856 году всем оставшимся в живых декабристам была дана амнистия.
Быт
Быт был самый простой. Разрешалось иметь мужчину и женщину для услуг. Позже к некоторым из жен ссыльных смогли приехать их дворовые слуги. Так как питание в остроге было явно не лучшим, то все жены декабристов практически ежедневно носили им готовые обеды. В своих воспоминаниях Полина Анненкова с юмором рассказывает, как сначала в Чите у нее не было плиты, и она умудрялась готовить еду на трех жаровнях. Это восхищало ее подруг, для которых, выросших в роскоши или просто в богатстве и комфорте, домашнее хозяйство в любом виде было сопряжено с трудностями. С овощами они еще как-то справлялись, но если было нужно приготовить сырое мясо или выпотрошить курицу, женщины при всех стараниях не могли справиться с отвращением. У Анненковой, Давыдовой, Фонвизиной и других были огороды, на которых они выращивали множество видов овощей, позже даже появился домашний скот. Ввиду ограничений обстановка в домах была самой скромной — минимум мебели, правда у Волконской было пианино. Так как в той глуши, куда сослали декабристов, достать было ничего нельзя, родственники присылали из России одежду, белье, чернила, бумагу, сахар, вино, кофе, шоколад, мыло и т. д. Несмотря на бедность, бытовую неустроенность, тяжелый непривычный климат, оторванность от привычной среды и образа жизни, необходимости самим заботиться о пропитании, женщины старались всегда выглядеть достойными своего происхождения и воспитания. Этим они разительно отличались от массы местного населения, что позволяло им занимать особенное положение в довольно замкнутом мирке приострожных деревень или на поселении.Разумеется, в ссылке особенно остро ощущалась нехватка книг и недостаток интеллектуального общения, это служило для жен декабристов дополнительным стимулом, чтобы держаться вместе, преодолевая разность характеров, иногда довольно заметную. Несмотря на то что с течением времени почти все они разъехались на поселение, прочные дружеские связи между ними сохранились.
Жизнь в Чите или в Петровске, куда позже перевели декабристов, была далеко не безопасной. Из острогов регулярно совершались побеги преступников, да и местные жители — казаки, крестьяне, буряты, вряд ли были поголовно образцами нравственности. У той же Анненковой можно прочесть, как однажды ее чуть не убил из-за денег местный крестьянин, которому она до этого помогла устроить свадьбу.
Дети
В Сибирь за своими мужьями последовало только двенадцать женщин, а осужденных на каторгу декабристов было более сотни человек. Неудивительно, что они начали искать союзов с женщинами окружавшей их среды — мещан, купцов, казаков. Далеко не всегда это были законные союзы — у многих декабристов остались в России жены. Тем не менее подобные отношения были в порядке вещей и длились по многу лет. Дети декабристов от браков или просто связей получали фамилии родственников со стороны матери или людей, в чьих семьях они воспитывались. Дети одного из осужденных получили фамилию Бароновы по титулу их отца до ссылки. Несмотря на то что согласно приговору все дети декабристов, рожденные в Сибири, становились государственными крепостными крестьянами и приписывались к сибирским заводам, происхождение все же сыграло свою роль в их дальнейшей судьбе и облегчило им продвижение по социальной лестнице. Практически все они знали о том, кто были их отцы. Многие из них стали преуспевающими купцами, заводчиками, сделали карьеры на гражданском или военном поприще. Сын одного из ссыльных декабристов в 1916 г. был уже генерал-аншефом.Героини или предательницы?
Споры о поступке жен декабристов не утихают до сих пор. Одни cчитают их национальными героинями, образцами русского женского характера, едва ли не мученицами, бросившими все ради любви к своим мужьями и стремления разделить их участь. Другие — чуть ли не первыми революционерками, бросивших во имя идеалов декабризма детей и родных. Сторонники и той и другой точки зрения защищают ее с яростью, достойной, наверное, лучшего применения. Скорее всего, ни та, ни другая точка зрения не может быть абсолютно верной.Прежде всего из 12 женщин, последовавших за декабристами в Сибирь, русскими по крови и по культурной ориентации были только пятеро. Далеко не все из них поехали в Сибирь, движимые горячей любовью к своим спутникам жизни, тем более что браки в среде русской аристократии заключались, как правило, родителями, и сердечная склонность сына или дочери если и принималась в расчет, то в качестве едва ли не последнего аргумента. Достоверно известно, что у М. Волконской до ссылки были крайне плохие отношения с мужем, и в Сибирь она, как и большая часть ее подруг, поехала из чувства долга.
Но столь же неправомерно было бы выставлять жен декабристов соратницами своих мужей в политическом смысле. О политических воззрениях своих мужей и о существовании тайных обществ они узнали, уже живя с ними в ссылке. В аристократическом обществе дамам не принято было интересоваться политикой, ну, а дворяне со своими женами, конечно, эти темы не обсуждали. Что касается детей, которых было запрещено брать с собой в Сибирь, то не нужно забывать, что жены декабристов ехали в полную неизвестность и абсолютную бытовую неустроенность, в то время как их дети оставались на руках многочисленных любящих родственников и толпы слуг.
Наверное, здесь не может существовать какого-то единого взгляда на проблему. В нравственном отношении этот вопрос каждый для себя решает сам. Но одно можно сказать совершенно точно: поступок этих женщин останется в истории России.
Эта проблема актуальна до сих пор, об этом свидетельствуют постоянно появляющиеся научные работы, статьи и монографии о судьбах детей и жен декабристов. Но рассуждают об этом не только ученые, но и просто люди. В интернет-пространстве можно обнаружить спокойные размышления и оживленные дискуссии в блогах, форумах, на научных сайтах и так далее. Часть участников таких дискуссий, в большинстве своем женщины, искренне восхищаются женами декабристок, считая, что они дали России редкий по красоте и высоте пример супружеской любви и верности. Противники такой точки зрения, опять-таки в большинстве своем женщины, наоборот, считают что ни о какой жертвенности говорить не приходится, так как условия жизни жен декабристов в Сибири были достаточно либеральными. Кроме того, некоторые из них считают, что жены декабристов последовали за своими мужьями из-за солидарности с их политическими убеждениями, и считают непростительным то, что они оставили детей ради мужей.
Могут ли быть жены декабристов идеалом и примером для подражания для современных женщин? Можно поставить проблему шире — является ли для современных женщин идеалом та жертвенная любовь или то чувство долга, которое, без сомнения, явили миру эти женины? Но, с другой стороны, требовало ли это чувство таких жертв — разрыв с семьей, родными, детьми, привычной средой и образом жизни, ведь для тех женщин, которые не последовали за своими мужьями, не последним аргументом были именно отрыв от своего круга и лишение привычного комфорта. На этот вопрос нет и, наверное, никогда не будет однозначного ответа. В подобных обстоятельствах каждая женщина сама решит этот вопрос, но, конечно, никому не пожелаешь оказаться в тисках страшного выбора между мужем и детьми.
