Строем на литургию не водят, или О трудностях воспитания наследников Пересвета и Осляби (Часть 2)

«Я считаю, воцерковление происходит в естественной форме, когда они посещают монастыри, когда они общаются с другими православными детьми (мы встречаемся с другими клубами). Очень важны паломничества: они дают нестандартные и яркие впечатления. Мы стараемся водить их не спеша: чтобы это была не экскурсия, а чтобы обязательно переночевать в монастыре, побыть на службе. Экскурсия по монастырю и для взрослых мало что дает, а для детей — практически ничего».

— Двенадцать подростков — это немало. Как удается управлять такой группой, избежать торжества коллективного бессознательного?

— Конечно, мы стараемся прививать если не прямо уставную, но все же воинскую дисциплину: часто строимся, призываем к сознательности, очень сильно дисциплинирует форма. Когда пошили и надели на них форму, ребята сразу преобразились. Казалось бы, одежда — нечто внешнее, а она очень сильно влияет на человека, он сразу внутренне подтягивается. Это постоянно напоминает им, что форму они надели для чего-то — для определенного состояния внутреннего, к которому мы их как можно чаще стараемся призывать. И удается! Даже отъявленные разгильдяи у нас преображаются — это говорим не мы, а родители, у которых дети за год совершенно изменились. Все окрепли, конечно, потому что были очень слабыми, а три тренировки в неделю — это очень приличная нагрузка.

— Мы видели, как ребята на улице отжимались возле строя — это было дисциплинарное взыскание?

— Это обычное армейское и допризывное дело. Наказания есть разные, очень серьезное — снятие формы на месяц. От этого они очень страдают и этого боятся. Никого пока не исключали, хотя такое тоже возможно. Приходится присматриваться. Два месяца у нас — испытательный срок, после этого на парня надевается форма. Два месяца мы на парня смотрим, он на нас смотрит. Если он окажется достойным и он хочет быть с нами — тогда уже он надевает форму и носит ее более или менее сознательно и ответственно. Многие приходили, смотрели, но им не все нравилось; один парнишка два месяца ходил, должен был уже форму надевать, но маме сказал: «Все хорошо, очень интересно, но не могу я с ними молиться». Сидел в нем бесенок, что ли, который не пустил его. Но это был единственный случай. А чаще бывает, что ребята почувствуют, что им это не надо: тяжелые тренировки, выходы в лес в любую погоду — это не всякому понравится. Кто привык расслабляться и хочет просто покрасоваться с оружием и в форме — очень быстро отпадают. Остаются те, из которых действительно может что-то получиться.

— Вчера ребята бесстрашно окунались в источник, а ведь снег лежит…

— Мы сами не ожидали: думали, что только сами искупаемся, да самый старший еще — он уже опытный купальщик. А искупались шестеро — двое вообще в первый раз в жизни! Я сам удивился. Как-то их подвигла здешняя обстановка.

— Как вы считаете, батюшка, до каких границ может простираться такое «воцерковление строем»? Принудительные молитвы и участие в богослужениях могут вызывать и отторжение.

— Тема воцерковления — действительно очень сложная, строем никого воцерковить невозможно, мы этот опыт знаем из поездок по другим клубам. Это просто неправильно, и известен очень негативный опыт. Мы «строем» не воцерковляем, хотя усилия по воцерковлению, конечно, прикладываем. В храм мы принудительно не водим, посещение Литургии у нас добровольное, это со службы они собираются на трапезу уже строем. А на Литургию приходят те, кто хочет, и мы особенно не ругаем тех, кто приходит не на службу, а уже после, к сбору. Есть такие, но их меньшинство.

У нас есть система воинских званий — они у нас кадеты, потом сдают экзамены, для которых требуется определенный набор знаний и физическая подготовка, — и получают звания витязя третьей, второй и, наконец, первой степени. Высшее звание — Витязь Родины. Повышение в звании естественно увязывается с продвижением в воцерковлении. Если простому витязю нужно знать наизусть лишь первые молитвы и только отдельные моменты из Священной Истории, то для второй категории витязей этот круг уже расширяется. Естественно, витязя первой категории, если он не причащается регулярно, то есть не воцерковился, парню никогда не достигнуть, как бы он ни был спортивно подготовлен. У нас пока только два витязя третьей категории, остальные все — просто кадеты, но ведь клуб только начал свое существование. Мы принимали у них зачет только летом, еще человек пять готовятся сдавать в феврале. Это внутренний стимул: они хотят расти, хотят получать всякие нашивки на форму.

А более действенно, я считаю, воцерковление происходит в естественной форме, когда они посещают монастыри, когда они общаются с другими православными детьми (мы встречаемся с другими клубами). Очень важны паломничества: они дают нестандартные и яркие впечатления. Мы стараемся водить их не спеша: чтобы это была не экскурсия, а чтобы обязательно переночевать в монастыре, побыть на службе. Экскурсия по монастырю и для взрослых мало что дает, а для детей — практически ничего.

Мы выбираем такие формы, чтобы достучаться до их души, чтобы она откликнулась и пришла в храм — сознательно и добровольно, не из-под палки, а по своему собственному побуждению. Читаем с ними, кроме обычных занятий по Закону Божию, хорошие книги. С младшими одна женщина ведет мироведение, со старшими я занимаюсь. Читаем стихи, художественные произведения — Шмелева недавно читали, Лескова. Фильмов смотрим очень много — можно сейчас добиться благодатной помощи и от этого смертоносного вообще ящика, телевизора, если подбирать тщательно. Они просто уже привыкли воспринимать изображение в телевизоре, все же его смотрят, пока не избавились от этого — только старшие и самые сознательные отсекают уже компьютер и телевизор. Удается им многое показать — фильмы о чудесах, о святых местах, на военную тематику хорошие картины, в основном советские.

Мы подбираем разные формы и еще не можем сказать, что уже знаем, как воцерковлять ребят. Идет эксперимент и поиск, ищем чужой опыт, например Ново-Алексеевской пустыни под Переславлем (там совершенно автономная община в 200 человек, из них 120 детей). Участвовали в Великорецком крестном ходе — тоже потрясающее средство для воцерковления — там семь тысяч хороших православных людей вместе, такого даже в храмах не увидишь, совершенно непередаваемая атмосфера. Те тринадцать ребят, которые с нами там были, на голову сейчас отличаются от остальных по серьезности.

— Двадцать мальчиков, приходящих в форме на литургию, — это заметная группа. Приход, куда они ходят, как-то ориентирован на это?

— Нет, мы молимся в кафедральном соборе, они стоят кучкой на отведенном им месте, но ради них ничто не меняется: собор большой, они там не очень заметны. А в плане их воцерковления мы практикуем вот что: им тяжело стоять всю службу, и мы, когда праздники попадают на будни, собираем их вечером после школы. Они приходят в храм к полиелею (часть праздничного богослужения, совершаемая в центре храма, — ред.), молятся, после помазания уходят в колокольню, там организуется праздничная трапеза. Мы поем песни, в том числе духовные — они петь любят, им это нравится. Смотрим что-либо по телевизору, рассказываем о событии или святом, которые вспоминаются сегодня в Церкви. Ведь стоять два часа в храме для них просто невозможно, а детский вариант молитвенного прикосновения к празднику с чтением Евангелия и подобным продолжением — мне кажется очень удачной формой. Иначе они просто не замечали праздников, которые приходились на будни, ведь по утрам учеба. А приобщать к церковному календарю необходимо — в том числе читая жития за трапезой.

— Кто преподает в клубе и какие предметы предлагаются мальчикам?

— История, Закон Божий, мироведение, военная и спортивная подготовка… У нас пока всего четверо преподавателей, мы ищем еще, но это сложно: приходят, особенно военные, и потом уходят — оказываются «слабо православными». Пока не расширяемся, потому что некому заниматься с ребятами: потом надо будет разделяться, ведь толпой в шестьдесят человек уже не будешь ходить в походы. Значит, нужны еще люди.

— Клуб возник по вашей собственной инициативе?

— Только отчасти. Я был настоятелем Иоанно-Богословского храма, потом меня перевели в собор в Коломне. При храме у меня был отряд скаутского направления, я с ними три года занимался. Есть такая православная скаутская организация «Норд-Русь», мы в нее входили. Когда я был переведен в собор, мне настоятель сразу предложил создать такой клуб. Идея его, но реализую ее я, а он обеспечивает нас всем, в том числе спонсоров находит, общее руководство осуществляет. Скаутское направление имеет развлекательную окраску, там нет военной и спортивной составляющей, сплошные игры, поэтому этого недостаточно и для воспитания патриотов, и для воцерковления. Эти недостатки мы стараемся устранять в нашем клубе.

— Клуб у вас военный, а всем известно, что в наше время родители часто — и дай Бог, чтобы необоснованно, — боятся отдавать своих детей в армию.

— Да, есть такое.

— Не будет ли страшно ребятам из «Пересвета» уходить в армию?

— Может, и у тех, кто уклоняется от армии, есть какие-то оправдания — это они сами перед Богом будут оправдываться. Мы, конечно, ребят своих готовим именно к служению в армии. Это объявлено им заранее: зачем вообще военная подготовка, если они потом служить не пойдут? Конечно, многие приходят с заранее составленным мнением, но мы готовим их к тому, что это совершенно необходимо, потому что иначе в армию пойдет непонятно кто, и неизвестно, на кого она направит свое оружие. Трудности, которые сейчас есть в армии есть, совершенно реальны, мы это понимаем, но надеемся так ребят приготовить, что они с Божией помощью — физически здесь не подготовишь — все выдержат. Если они будут уметь молиться, если они будут надеяться на Бога, я считаю, их можно отдавать в армию и ничего с ними плохого не случится. Через трудности они пройдут достойно, и Родине послужат, и мужчинами станут. У родителей мерки, правда, часто другие… Мы же их, собственно, к войне готовим, к тому, что может прийтись с оружием в руках защищать Родину, и их могут убить, это естественно. Нужно, чтобы они не боялись смерти за Родину — той смерти, которая ведет в жизнь вечную. На исторических примерах мы очень много показываем и рассказываем, воспитываем патриотическое чувство. Воинские подвиги наших предков говорят, что за Родину до смерти нужно стоять и не жалеть о том, что жизнь, даже молодая, может прерваться.

— Патриотизм — это религиозная ценность?

— Патриотизм без религиозной категории — всегда извращен. Много я знаю патриотов, которые в Бога не верят, — это ужасные люди. Ужасен такой патриотизм, он может быть вреднее, чем прозападничество. По большому счету, такие люди в случае любой заварушки могут стать злейшими врагами. Это давно сказано великими, и я могу только повторить, что без Православия русский человек — это дрянь, каким бы патриотом или ура-патриотом он ни был. Я убежден, что Россию спасет только Православная монархия. Хотя, конечно, в настоящее время приход царя совершенно нереален. Мы не навязываем этого ребятам, но рассказываем и показываем, какой была самодержавная Россия, как жил и пострадал царь-мученик.

— Успехов и Божией помощи вам и вашим юным витязям!

Александра Сопова

http://www.taday.ru/text/89 553.html