 |
| Фома | Алексей Соколов | 17.01.2008 |
Похожая ситуация развивается на Южном Урале, где глава Челябинской и Златоустской епархии Русской Православной Церкви митрополит ИОВ, был вынужден выступить с обращением против культа «отрока Вячеслава Чебаркульского». Книги об «отроке Вячеславе» напоминают выдержки из «желтых» газет и дешевой оккультной литературы, но ни это, ни жесткая позиция Церкви не останавливают тех, кто, приезжая на могилу скончавшегося в 93-м году мальчика, продолжают называть себя православными. Распространяются культы Ивана Грозного, Сталина и даже певца Игоря Талькова.
И до сих пор, несмотря на четкое определение Синода, по всей стране продолжаются страсти вокруг ИНН. Те, кто считает штрих-коды знаком антихриста, в ожидании конца света собираются вокруг духовных святынь Православия. К примеру, они буквально осаждают Серафимо-Дивеевский монастырь, и никакие воззвания со стороны духовенства не имеют на них воздействия.
Эта ситуация не уникальна и для истории. Сто лет назад святой Иоанн КРОНШТАДСКИЙ безуспешно боролся с иоаннитами, объявившими его новым воплощением Иисуса Христа. Он проповедовал против сектантов, а после его отъезда те начинали торговать освященной им водой, превратив ее в свой «духовный сувенир».
Маргинальные секты с православной атрибутикой — особое явление в религиозной жизни России. Как правило, они возникали в среде слабовоцерковленных и малообразованных людей. А скачки их активности приходились обычно на переломные моменты истории, аналогичные тому, что случился в начале 90-х годов.
Тогда для доморощенных сект возникла особо благоприятная обстановка: свобода вероисповедания была объявлена в стране, где о религии не знали практически ничего. Почти сразу после этого были официально зарегистрированы более десятка новых «православных церквей», а любой мошенник мог удачно выдавать себя за канонического священника. Кто-то, одевшись в рясу, просил милостыни в метро и освящал машины, а кто-то взялся создавать собственные «церкви».
Активность «православных» сектантов в течение последних восемнадцати лет снижается достаточно слабо. В светском государстве, где процент действительно воцерковленных христиан не так уж велик, духовенство не может бороться с этим в одиночку. И, наверное, это может служить отличным аргументом в пользу тех, кто ратует за религиозное просвещение в светских школах.
Потому что как бы проблему «пензенских сидельцев» не пытались представить внутрицерковным делом — она, в первую очередь, остается проблемой всего нашего светского общества.
