 |
| Нескучный сад | Алексей Реутский | 12.01.2008 |
Но не только бунтовщиками известна мордовская земля. Здесь в Санаксарском монастыре подвизался преподобный Федор Санаксарский, восстановитель традиции старчества на Руси, и его племянник святой адмирал Федор Ушаков. В Мордовии языческие суеверия удивительно уживаются в сознании православной мордвы с христианством. Обо всем этом — спецрепортаж Алексея РЕУТСКОГО и фотографа Евгения ГЛОБЕНКО.
Коридор смерти: остаться в живых
Мордовская трасса Потьма-Барашево усыпана колониями, как ветка облепихи ягодами. Выкрашенные известью деревянные заборы, колючка и сторожевые вышки глядят друг на друга через дорогу, как в зеркало. Об исправительной колонии особого режима N1 полгода назад заговорил весь православный интернет. Там впервые в России построили храм св. Николая Чудотворца, который, по заверению начальника колонии Владимира Гангеева, будут посещать пожизненно осужденные. Строили храм сами заключенные.««…За разбой и совершение умышленного убийства трех лиц из корыстных побуждений, сокрытие разбоя и незаконное хранение огнестрельного оружия приговорить Владимира Андреевича Горенова (имя изменено) к высшей мере наказания: расстрелу!» — окружающее поплыло перед глазами, ноги подкосились. Это был настоящий удар. Судья продолжал читать приговор моим подельникам, но я уже ничего не слышал. «Как же так», — стучало в мозгу, ведь адвокат уверял, что максимум меня ждет 15 лет. Да и женщина с потерпевшей стороны просила не применять «вышку». И только следователь на последнем допросе бросил: ««Светит тебе зеленка на лбу». Это значит — дырка от пули».
Это преступление стало вторым в жизни оренбургского авиадиспетчера Владимира Горенова. Еще служа военным летчиком в Венгрии, он через поддельные документы украл крупную сумму государственных денег. За это мошенничество в 1990 году получил три года условно. Между первым и вторым приговором прошло всего два года.
«Так я оказался в Шестом коридоре или «коридоре смертников» Бутырки, — продолжает Владимир. — Я не знал точного времени исполнения приговора. Но обычно на ходатайства о помиловании и ответ уходит полгода».
Мы разговариваем с Владимиром в кабинете начальника тюрьмы для пожизненно осужденных, находящейся в исправительной колонии ИК N1 Республики Мордовия. Десять минут назад его привели сюда из камеры двое охранников, предварительно поставив лицом к стене с поднятыми вверх руками и тщательно обыскав. Пожизненники за двери тюрьмы, на территорию колонии, не выходят практически никогда.
«Со мной в камере сидел человек, совершивший два убийства, ему отказали в помиловании, расстреляли. А со мной почему-то все тянули. Это ожидание просто невыносимо. Словно из тебя каждый день вытягивают жилы, — продолжает мой собеседник, — психологи называют это «застывший стресс». Всего, что чувствуешь, словами передать невозможно. С мыслью о смерти и просыпаешься и засыпаешь. И если приговоренные к высшей мере говорят, что не боятся умереть, или пожизненники заявляют: я не могу больше здесь сидеть, лучше расстреляйте, — не верьте. Если до этого дойдет, каждый почувствует страх. Именно в камере смертников я по настоящему пришел к Богу.
Но задумался о смысле жизни, еще находясь под следствием. В это время в руки мне попала маленькая брошюра — Евангелие от Иоанна. И первые же слова запали в душу. Я задумался: ведь не может быть все так просто: родился, пожил и ушел в могилу. Потому что в такой жизни нет никакого смысла.
Ожидая, когда Ельцин рассмотрит мое прошение о помиловании, я понял, что теперь, кроме Бога, мне никто не поможет. За те два-три дня, когда я приходил в себя после оглашения приговора, я пережил настоящее раскаяние. Не зная никаких других молитв, я только взывал: «Господи, прости!» И дал обет, что если Господь сохранит мне жизнь, то приму участие в строительстве или восстановлении храма.
Решение о помиловании и замена на пожизненное принесли сперва облегчение, но ненадолго. С этого момента стала точить мысль: да, тебе сохранили жизнь, но свободы не видать. Прошение об освобождении ты можешь подать лишь через 25 лет со дня вынесенного приговора, и неизвестно, что решит суд.
Самое тяжелое в ситуации, когда тебе выносится смертный или пожизненный приговор, — это когда от тебя отказываются близкие. Но милость Божья ко мне была незаслуженно велика. И хотя после приговора жена сразу подала на развод, от меня не отреклись мои родители. К своей первой в жизни исповеди я готовился год. Исповедовал и причащал меня о. Николай Ведерников.
Вы спрашиваете, какие радости могут быть в такой жизни, когда ты сидишь с одним и тем же человеком много лет, гуляешь час в день в специальной камере два на три метра с решеткой вместо двери и крыши?
Элементарное письмо с воли. Прогулка не час, а два, свидание с близкими. А для верующего человека радость — это еще и приход священника, исповедь, причастие, участие в строительстве храма. Нас, пожизненников, не выпускали, но мы прямо в камере шлифовали деревянные детали для иконостаса. Мне повезло: из окон нашей камеры виден купол нашей церкви. И когда садится солнце, купол сияет в его лучах. И это тоже приносит радость и умиление. Это чудо, что у нас есть такое утешение — потому что пять лет назад об этом и подумать было нельзя. Если у тебя нет веры в Бога, то просто деградируешь. Все интересы сводятся к животным потребностям: покурить, поесть. Один, например, в письме написал, чтобы прислали 20 кг сала. Его на еде заклинило, он все время думает только об этом».
Иерей Михаил Урсов, настоятель храма пророчицы Анны в селе Жуковка Зубовополянского района Мордовии, окормляет осужденных колонии ИК N1: «Пожизненники — как больные, у них все время печаль в глазах и тяжесть на душе. Озлобление, отчаяние, уныние — эти чувства они переживают чаще всего. Но увидеть другого человека, поговорить с ним — для них уже радость, отсюда и постоянная потребность в таком общении.
Я стараюсь бывать в колонии хотя бы раз в неделю. Приводят их в комнату начальника колонии, где я их жду. Снимают наручники, и у них уже от этого радость такая, что они обнять тебя готовы. У меня на журнальном столике Евангелие лежит, крест, иконочки. Если человек готовился к причастию, то я над ним совершаю правило как над больным — короткое. На каждого уходит 20−30 минут. И в день примерно получается побеседовать с 15 осужденными».
Православная община в ИК N1 сложилась в конце девяностых. Сначала администрация выделила комнатку три на три метра, где осужденные сделали часовенку. Там проходили первые службы и занятия воскресной школы. Сегодня в общине около 60 человек, половина из них пожизненники (они не могут свободно перемещаться по колонии, но им передают православную литературу). В строительстве храма Николая Чудотворца участвовали только члены общины, хотя желающих было больше (для этого администрация освободила «строителей» от основной работы — пошива рукавиц). Деревянный храм площадью около 30 квадратных метров поставили и отделали изнутри за месяц. При установке купола случилось нечто необычное. Длины у стрелы крана не хватило, и купол все время вставал криво. После нескольких неудачных попыток крановщик готов был уже отказаться от работы, но вдруг стоящий криво купол сам развернулся на срубе и встал как нужно.
Темников — от слова десятитысячник
Дорога из Потьмы в Темников — это настоящая машина времени. Дорожные указатели отсчитывают время назад, словно кто-то листает учебник истории: Молочница, Сосновка, Явас, Ударный, Барашево. Все эти поселки «Темлага» (а позже «Дубравлага») — цепочка сталинских лагерей, нанесенных на карту Мордовии в конце двадцатых годов. Выезжая из Барашева, словно спускаешься по ступенькам в XVII, XVI, XIV и XIII века. Старейший в республике город Темников (в 40 км от Сарова) был основан татарами как крепость еще в 1257 году для сбора дани (отсюда и название: темник — начальник десятитысячного отряда в татарском войске) с русского и мордовского населения. Но в 1395 году султан Тахтамыш, владелец крепости, продал ее и земли обширного Темниковского княжества сыну Димитрия Донского московскому князю Василию. Военное назначение крепости переменилось: теперь она отражала набеги кочевых орд, грабивших Русь. В 1536 году Темников, исходя из военных соображений, срубили вновь, восточнее Старого Города (это теперь маленькая деревня) километров на десять.«Во время покорения Иваном Грозным Казани темниковские татары во главе со своими князьями в первых рядах штурмовали неприступные стены, — рассказывает директор темниковского краеведческого музея Николай Зараев. — Поэтому Иван IV и роздал земли Темниковского княжества этим татарским князьям — Актюриным, Кудашовым, Дашковым, Кукушам, Еникеям».
История Темникова богата приключениями и авантюристами. В 1670 году Темников захватила сподвижница Степана Разина Алена Арзамасская. Крестьянская дочь из арзамасского села Выездная Слобода, она вышла замуж за своего односельчанина, а когда муж умер, ушла в монастырь. Но монахини из нее не получилась. Услышав о восстании крестьян под началом Стеньки Разина, Алена покинула обитель и собрала отряд в 7 тысяч крестьян. Установив в Темникове «народное правление», Алена перевешала не успевших скрыться богатых людей и спалила дотла их дома. «Спустя два месяца из-под Арзамаса подошла регулярная армия. Восставшие крестьяне были разбиты, — продолжает Николай Зараев. — Алену пытали, затем поставили на базарной площади сруб, дьяк зачитал указ князя Юрия Долгорукова: сжечь бунтовщицу заживо». «Привели женщину, — писал очевидец событий (английский моряк и путешественник), — всю в лохмотьях. С рук и ног сняли кандалы, она перекрестилась и сама вошла в горящий сруб».
Но бунтовщики тут — не главные герои. Здесь, в своем селе Алексеевке, провел последние годы непобедимый адмирал русского флота святой Федор Ушаков. Уйдя в отставку, адмирал занялся благотворительностью. По воспоминаниям настоятеля Санаксарского монастыря иеромонаха Нафанаила, вся округа знала, что, если случится беда (сгорит дом, падет корова), адмирал всегда поможет. Во время войны 1812 года Федор Ушаков вместе с темниковским соборным протоиереем Асинкритом Ивановым устроил в Темникове госпиталь для раненых на 60 человек, дав деньги на его содержание. Адмирал активно помогал пострадавшим при военных действиях, «не имеющим жилищ, одежды и пропитания». Две тысячи рублей внес на формирование 1-го Тамбовского пехотного полка. В 1814 году в этом здании открылось первое в Тамбовской волости (к которой принадлежал тогда Темников) духовное училище. Наиболее бедных семинаристов адмирал содержал за свой счет.
Алексеевку адмирал Федор Ушаков выбрал не случайно, хотя родился на Ярославской земле. Из владений рода Ушаковых это село ближе всех к Рождество-Богородичному Санаксарскому монастырю. Долгое время наместником монастыря был родной дядя адмирала — прп. Федор Санаксарский, известный как восстановитель (наряду с прп. Паисием Величковским) традиции старчества на Руси. До принятия монашества прп. Федор Санаксарский (в миру Иван Ушаков) служил офицером в гвардии ее величества императрицы Елизаветы. Но однажды, когда на его глазах во время всеобщего веселья внезапно умер его сослуживец, гвардеец Ушаков был поражен мыслью о тленности этой жизни и ее благ. Он самовольно оставил службу и ушел в Площанскую пустынь, решив стать монахом. Там Ивана обнаружила сыскная команда, доставила к императрице, которая, выслушав, простила его за неслыханный «побег» и разрешила постричься. Сперва он подвизался в Александро-Невской лавре и Сарове, а потом 17 лет — в Санаксарах. По ложному доносу старец был лишен священнического сана и сослан на семь лет на Соловки. Когда справедливость восторжествовала, преподобного оправдали и дозволили вернуться в Санаксар, восстановили в священном сане. Сейчас мощи обоих Феодоров — дяди-преподобного и племянника-воина — покоятся в двухэтажном соборе во имя Рождества Богородицы. Там же стоит рака с мощами местночтимого преподобного Александра Исповедника, который был наместником монастыря с 1915-го по 1918 год. За открытое исповедование Христа сидел на Соловках, потом жил в ссылке на Урале. До последнего своего дня (14 августа 1961 года) исповедник оставался верен священническому долгу, служа Богу и людям.
Лапти Ильича
Город Темников всегда был преимущественно населен русскими, но его окружает россыпь татарских и мордовских деревень. Одно из таких сел — Лесное Ардашево. Услышав, что мордва — трудолюбивый и гостеприимный народ, мы решили познакомиться со старейшим его жителем Василием Ильичем Макаевым. Дедушке Василию 80 лет. И хотя его основная профессия — лесоруб, он сызмальства подрабатывает плетением лаптей. Макаевские лапти славятся на всю округу, их заказывают даже городские, кто родом из этих мест. Лапти совсем не сувенирные, в них очень удобно ходить, особенно в бане. Кроме лаптей Василий Ильич плетет еще и корзинки, а сельскому батюшке, например, подарил деревянные салазки. Подарил и нам лапти. Вместе со своей супругой Анной Яковлевной упрашивал остаться пообедать, хотя и видел нас впервые. А от священника мы узнали, что Василий Ильич прочитал всю Библию от корки до корки и может цитировать некоторые абзацы.Вера у мордвин основательная, но детская. Судить о ее силе можно на примере истории храма в Лесном Ардашеве. Жители бедного села решили построить церковь большой и красивой, в расчете на будущие поколения. Чтобы набрать необходимую сумму, одни продавали свое последнее добро, другие нанимались на работу на долгий срок почти на рабских условиях. Артельщики-строители, видя как доверчив мордовский народ, заложив фундамент и подняв стены до уровня окон, сбежали с оставшимися деньгами. Тогда ардашевцы обратились за помощью в Александро-Невскую лавру. Начав строительство храма в 1846 году, его освятили в честь св. Александра Невского лишь через пятьдесят лет.
Православную веру мордвины восприняли от русских. Большой вклад в их просвещение внес известнейший деятель русской церковной и государственной истории патриарх Никон (1605−1681), происходивший из мордовской крестьянской семьи. В 1654 году, находясь на вершине церковной и государственной власти, Никон благословил на апостольские труды в Мордовии архиепископа Рязанского и Муромского Мисаила. За два года владыка Мисаил крестил около 5 тысяч человек, но в 1656 году претерпел мученическую кончину: был убит стрелой во время проповеди. Уже в наше время, в 1987 году, архиепископ Мисаил был причислен к лику святых: его память празднуется в соборе рязанских и тамбовских святых.
Однако корни язычества оказались настолько сильны, что проросли сквозь православную веру ростками трудно истребимых суеверий. Как рассказали корреспондентам «НС», особенно это проявляется в отношении к умершим родственникам. Например, на 40-й день в некоторых деревнях принято провожать душу покойника на тот свет. В каждой деревне помимо священника есть еще духовный авторитет: бабушка (иногда старик). Она идет на могилу, а возвращается как бы уже не она, а душа покойника, умершего 40 дней назад. С ней все прощаются, расспрашивают, не видела ли она на том свете их родственников. Та отвечает — да, мол, видела. Потом провожают ее обратно на кладбище — целая процессия идет. И она потом возвращается одна, но уже «в своем лице». Или еще одна традиция — «первый блин». Первый испеченный поминальный блин кладут на лицо покойника, а когда приходит священник, он обязательно должен этот блин съесть. При этом считается, что все грехи с покойника переходят на блин, а священник, съедая блин, их в себе хоронит. Он же святой! К слову, мордовские блины делают из манки и пшена, они толстые и очень вкусные.
Спрашивается, зачем тогда заказывать панихиду, зачем молиться за покойника — грехи-то батюшка съел? «Принято так было когда-то, значит, должно быть сделано в соответствии с традицией, — объясняет настоятель Ардашевского храма иеромонах Аввакум (Бархатов). — А почему, спросить стесняются. И сами додумывают, расширяют в целую мистерию. Вплоть до того, что молодой священник приехал на село, бабушки перестали к нему ходить. Почему? Говорят, «старый поп кадил — ладонь вниз держал. А нового прислали — он ладонью вверх кадит. Неправильно».
«Но при этом, чувствуя, что Православие — это суть их духовной жизни, за свой храм они стоят стеной. Как-то раз к нам в село приехали благодетели, желающие помощь восстановить храм, — продолжает отец Аввакум. — Посмотрели его и говорят: а зачем вам в деревне такой большой храм? Давайте разберем его и сложим где-нибудь в городе. Какой тут шум поднялся! Все село сбежалось, и этих благодетелей чуть не побили. Они рады были ноги унести. В большие праздники -Троицу, Рождество, Пасху — в наш храм сюда на службу со всех концов страны местные жители приезжают: и из Владивостока, и из Сибири, и из Калининграда. И если кто опоздал на службу, протиснуться к алтарю невозможно. Все исповедуются и причащаются. Особенно православная мордва почитает Божию Матерь и праздник Ее Казанской иконы. Они называют ее «строгая». И стараются в этот день даже отпроситься с работы. Не прийти в храм на Казанскую — такого быть просто не может. Это всех касается — не только пожилых. На Крещенье, например, обязательно купается вся деревня: от мала до велика. Очень обиделись на батюшку, когда в первый год своего служения он не освятил прорубь».
«Но как убедить их отказаться от суеверий, даже не знаю, — улыбается отец Аввакум. — Вся надежда на детей». В Ардашевской школе учатся всего 12 детей. Они же и составляют воскресную школу. Удивительно, в соседнем селе, где детей училось в два раза больше, школу закрыли, а в Ардашеве — нет. Может быть, потому, что каждый праздник вся школа вместе с учителями прекращает занятия и приходит в храм на службу, исповедуется и причащается?
Автор благодарит директора Темниковского музея Николая Николаевича Зараева за предоставленный исторический материал
http://www.nsad.ru/index.php?issue=44§ ion=5&article=797
