 |
| Татьянин день | Виталий Аликберов | 11.01.2008 |
Одесса — город моряков и морячек, рыбаков и туристов, ученых и детей лейтенанта Шмидта, музыкантов и архитекторов, писателей и обывателей, просто джентельменов и джентельменов удачи. И конечно же, Одесса — это планета людей с нестандартным мышлением — будь то писатель-сатирик, или торговка семечками на привозе. А уж одесский художник просто по определению философ. Не исключение и Виталий Мурсалович Аликберов — человек, познающий мир через линии и краски, художник, который знает секрет счастья.
Художник — это человек, которому дано познать мир
— Как Вы считаете, как человеку остаться человеком?— А книги, краски?
— Книги, краски — по потребности. Если мне это будет надо, я найду там себе какую-то глину, что-то придумаю. Это для меня, это не всем. А другой там найдёт себе деревяшку, будет что-то вырезать, лепить что-то. Но мне не надо 12 джипов. Мне не надо атомного ледокола, мне лично. Один есть в государстве, пусть себе будет там. Вот и всё. Если у вас в пустыне есть ведро воды, вы можете сейчас искупаться, напиться — и умереть от жажды. И всё. Человек родился нагишом. У него всё есть. Он если бы был не дурак, то летал бы свободно, без всяких самолётов. Он бы и общался без всех телефонов со всей вселенной, потому что это ему дано. Но если он привык уже к велосипеду, то это уже всё. Это зависимость. Говорят: «О, значит, отказаться надо от всего… Но ведь шедевры рождались уже в то время, когда не было ничего, ни вездеходов таких, ни мобильников, ничего. Почему? Если Радищев ехал из Петербурга в Москву на паровозе, то, что, он глупее стал от этого? Он наоборот больше видел. Общался, перед ним медленно сменялись картины жизни. А сейчас сел на самолёт, отсюда туда прилетел, решил проблему, оттуда сюда — решил проблему. Конечно, говорить легко, на это никто никогда не согласится. Говорят: ты призываешь вернуться к первобытному строю… Попробуй вернись. Нет, не возвращаться надо, а выше подняться, потому что человек создаёт технику, а потом техника создаёт человека. Это закон, и никто ещё не обошёл этого закона. Первобытным общество становится, когда мы начинаем поклоняться технике и рынку.
Художник-творец — это самодурство
— А как быть всё-таки человеку, который хочет остаться художником, остаться творцом?— О чём это говорит? О том, что не каждый человек рождён быть художником и творцом?
— Творцом не может. Человек может сотворить только себе подобное — ребёнка. И то это не его дело — это дело природы. Какой он творец? Творец — он из ничего что-то делает. А если он возьмёт ножик, что-то ещё, то он просто из готового сделает то же самое, только другую форму оно будет иметь. Это не творчество, это самодурство. Самообман. А искусство дано отдельным личностям для самосовершенствования, но не всем. Продавцом, сапожником тоже может быть не каждый. И сапожник может быть художником. Это тот, кто работает в меру своего интереса, ему хочется это делать, он это делает не для того, чтобы было просто красивее, а чтобы было удобно на ноге. Это может быть. Но художник-творец — это самодурство. Художник — это человек, которому дано познать мир таким способом. Это его задача. И вот он делает то, что он делает. Когда настоящий художник пишет, он отключается. Это называется медитация без напряжения. Он полностью отключается от всего земного, от мути этой. И в этот момент к нему приходит истина, которая как-то проскальзывает на холст независимо ни от чего. Каким способом — я не знаю, и слава Богу. Как хорошо, что я не знаю, каким это способом, а то, кто знает, как завтра я это начал бы использовать. Если зритель что-то увидел в этой работе, это только слава зрителю. Значит, он тоже ещё способен воспринимать некую истину. А творить… да сейчас, по-моему, все творят.
— А как определить, дано человеку творить или нет?
— По делам. Если человек подражает, он может сделать так, как автор и хуже. Это будет пустое, в этом не будет начинки. Это всё равно, что взять фигуру человека, заформовать и отлить. Мало того, если смотреть на скульптуру такого же роста, как человек, то человек будет казаться выше. В нём ещё существует та энергия, то, что возвеличивает человека, делает его выше. Этих людей сразу видно, они все злостные, творцы, они в конкуренции. Они знают что где надо, что где за сколько продалось. Вот их по этому можно определить.
Был такой Шамиль в Дагестане в своё время, сказал — всех поэтов казнить. Как же, говорят ему, ты культуру потеряешь! Нет, — ответил он, хорошие поэты всё равно будут писать, а вот эти все нахлебники бояться будут. Вот. Их легко определить. Если они бегают по Дерибасовской со своим товаром, то товар — это не искусство. Работа художника — это не товар. Товар — это рынок.
Если ты в 16−18 лет, несчастлив ты уже не будешь счастлив
— А что бы Вы сказали человеку, который считает себя несчастливым?— Ничего ему, пожалуй, не скажешь. Потому что, если он так считает, то его уже переубедить нельзя. Вот у нас со студентами такой тезис есть: «Если ты в 16−18 лет, несчастлив ты уже не будешь счастлив». Если ты сегодня несчастлив — завтра ты уже не будешь счастлив. Ведь если ты не видишь красоты за окном — не надо тебе ехать по всему земному шару. Если в тебе нет романтики от созерцания того, как лезет муравей — не надо тебе плазменную панель во всю стену квартиры зажигать, спецэффекты делать. Это всё равно, что на свежий воздух прийти покурить. Счастье есть, когда человек так хочет считать. Значит, он счастлив, если так считает. Его нельзя переубедить. Как алкоголика нельзя переубедить, что пить нельзя, так и это нельзя. Как он чувствует себя, так пусть и будет, потому что, переубеждая, вы вызываете протест. Попробуйте не выпить с друзьями, которые пьющие. КАК они обидятся! Вот это всё от бездарности. Бездарность — не в смысле какого-то плохого слова, а от того, что у человека нет дара чувствовать. Я вот здесь сейчас поставлю какую-то громоздилу, она кому-то будет мешать. Но она мне нужна — я тут её поставил! Это бездарность. Если студент, заходит в мастерскую и всем мешает, значит, он бездарен. Он понимать должен, что если человек заходит в какое-то общество, то его должны не видеть, потому что они его не ждали, у них своя работа. И вот если его не видно, то это уже дар. Если он приходит, спокойно встал работать, ему это надо делать. Это — дар. Учатся так на работе. Это — никто, и он всё делает сам за себя. Это очень важный момент, когда человек может всё за себя сам, не надо прислуги какой-то, чтобы дверь перед ним открывали, табуретку за ним на место ставили. Мелочи, казалось бы, но это уже замечено. Как там у Руми сказано: «Если Бога вы хотите увидать глаза в глаза, с зеркала души смахните муть смирения, пыль молвы. И тогда Руми подобно, истиной озаряясь, в зеркале себя узрите, ведь Всевышний — это Вы». И когда сбросишь эту потребительскую муть, эти маски, то кажется аж будто взлетаешь.
Меня всю жизнь учили как работать, но никто не спросил, чего я хочу. Один говорил надо так строить, второй советовал — надо смотреть сюда, третий рекомендовал что-то еще, то, что он мог — то и говорил. Но мне надо то, что мне надо. И никто не сказал что это, потому что никто не знает пути моего. Как он может меня научить идти моей дорогой? Он может просто не помешать мне, он может создать мне условия, чтобы я приходил и работал там. Всё, это единственное, что он может, преподаватель хороший. Если у меня возникнет вопрос к нему, я подойду, спрошу, он может мне подсказать, как лучше сделать для меня, объяснить непонятный мне прием. Вот это все. И вот это самый простой способ, без труда, без всякой помпы, без ущемления болезненного самолюбия. У меня нет конкурентов, потому что я на рынок не бегу, ни с кем не буду толкаться за место там, мне всё равно. Если я летом еду на этюды, что, я буду писать чтобы не так, как тот, не так, как этот, когда я вижу дерево? Какая мне разница, кто как писал? Я вижу — вот оно, непосредственно передо мной. Вот и всё. Проще некуда. А оказывается, некоторым чтобы написать дерево надо столько концепций! Замутили мозги, бегают с завязанными глазами в прекрасном саду, ударяются, спотыкаются. И не видят красоты. Да сними с себя маску, посмотри — увидишь, что вот это слово, рай, счастье, благодать льётся беспредельно. Просто бронежилет надо снять. Снять с себя и всё. И всё будет нормально. Но кто вам позволит…
— Как по-Вашему человек должен противостоять этому злу?
— Он не должен противостоять. Просто надо оставить его само по себе это зло. Зачем оно нам? Оставить его и спокойно делать своё дело и жить, как хочешь, по-своему усмотрению, а не по совету соседа. А проблемы начинаются, когда человек начинает придумывать, как развиваться обществу. А что он может-то? — Лишь изучить, что происходит в обществе и найти, фактически как в огороде, где удобрить, где полить, а где прополоть. И тогда всё будет нормально.
Александр Болмасов
http://www.taday.ru/text/87 817.html
