 |
| Правая.Ru | Дмитрий Данилов | 27.12.2007 |
«Очень трудно искать белых котов в белой комнате, особенно, когда они там…», — пел некогда российский бард Веня Д’ркин. Все политическое сообщество последний год только и занималось тем, что ловлей белых котов в ослепительно белой комнате. Неделя с 10 по 17 декабря, уже прозванная консервативными аналитиками «чертовым колесом политического декабря», принесла столько сенсационных новостей, что впору согласиться с теми, кто считает Путина мастером современной политической интриги. Но последняя крупная политическая интрига Путина заключалась именно в отсутствии реальной интриги, которой как не было, так и нет. Если не брать в расчет массированную информационную накачку сюжета с «преемниками», то выбор Дмитрия Медведева официальным преемником кажется сейчас настолько простым и изначально предсказуемым, что поражает отсутствием всякой интриги и бедностью конспирологических красок. Но это так только кажется на первый взгляд.
После выборов в Госдуму всем казалось, что интрига вокруг фигуры преемника продлится, по крайней мере, до последнего момента — съезда «Единой России», назначенного на 17 декабря. Но 10 декабря лидеры «Единой России», «Справедливой России», «Гражданской силы» и «Аграрной партии» на встрече с Владимиром Путиным попросили президента одобрить выдвижение Дмитрия Медведева кандидатом в президенты и незамедлительно получили его. На следующий день сам Медведев странно механическим голосом попросил Путина в случае своей победы стать премьером. Молчание Путина сразу оживило множество конспирологических догадок — каким же именно окажется место президента в будущей политической системе страны. Большинство экспертов приходили к мнению, что молчание Путина с одной стороны означало всего лишь очередной электоральный прием. Связка «Медведев-президент, Путин — премьер» олицетворяла с собой всю идею преемственности стабильности политического курса, а с другой стороны накачивала рейтинг Медведева дополнительными «путинскими очками».
Появившиеся за это время информационные вбросы о том, что Путин может стать президентом Союзного государства России и Белоруссии, или о том, что он станет лидером «Единой России», а может, даже возглавит парламентское большинство, выглядели с самого начала малоубедительными. Во-первых, никто не верил в то, что политическая система, выстроенная Путиным, при уходе его с ключевых постов в государстве, останется жизнеспособной. А во-вторых, напряжение сохраняли неоднократные заявления самого Путина, что Конституция в любом случае не будет пересматриваться в пользу умаления властных полномочий нового президента. А в-третьих, как верно заметил Вячеслав Никонов в эфире Первого канала в программе «Времена», нужно быть наивными, чтобы сомневаться в том, что Медведев предложил Путину возглавить правительство без предварительных консультаций с ним самим. Но Путин в очередной раз всех удивил своей пугающей бесхитростностью и на съезде «Единой России» принял предложение Медведева стать премьером в его правительстве.
В итоге политкласс даже не успел поломать голову относительно перспектив выстраивания постпутинской системы власти, как в один прекрасный момент ломать оказалось нечего. Политическое пространство вокруг марта 2008 года оказалось настолько накручено конспирологией, что совсем терялись из виду вводные самого Путина, который обозначил, что его преемник, должен быть «порядочный, дееспособный и эффективный человек», не забыв заметить, что, что в паре с таким человеком он сможет работать. Другим важным условием было то, что этим человеком сможет быть только тот, кто сможет обеспечить преемственность нынешнего политического курса и проводимых реформ. Уже последнее требование говорило о том, что преемником может быть человек осторожный, всецело находящийся в сени личности Путина и с почти идеальной биографией.
Сегодня только ленивый, говоря о преемничестве Медведева, не рассуждает о «либеральной перезагрузке» власти в России, о поражении в аппаратной борьбе «чекистско-православной» башни Кремля" и наступающих в связи с этим весьма нелегкой эпохи для всей право-консервативного лагеря. Безусловно, оживление Запада в связи с выдвижением Медведева в президенты и упования внутренних национал-либералов свидетельствует о том, что формат либерального безвременья в России пролонгирован в очередной раз на неопределенный срок, а «правого поворота» в обозримое время ждать не приходится. Однако, если взглянуть пристальней на складывающуюся конфигурацию власти в России, все окажется не так банально и мрачно.
Сегодня многие говорят о том, что Путин до последнего момента колебался в выборе преемника. Но, по всей видимости, с окончательным решением глава государства определился уже к осени текущего года. Это связано с тем, что на освободившиеся министерские посты были выдвинуты люди, близкие к Медведеву, к которым относятся Эльвира Набиуллина, Татьяна Голикова и Александра Левицкая (заместитель главы МЭРТ). Все эти люди в правительстве так или иначе работали с нацпроектами (говорят, что Эльвиру Набиуллину, работавшую некогда советником первого вице-премьера по нацпроектам отрекомендовал в министры сам Медведев). К команде Медведева относятся также министр сельского хозяйства Алексей Гордеев, глава Министерства образования и науки Андрей Фурсенко, представитель президентской администрации в Конституционном суде Михаил Кротов, полпред президента в Приволжском федеральном округе Александр Коновалов, председатель РФФИ Юрий Петров, а также депутат Госдумы и председатель правления Ассоциации юристов России Павел Крашенинников.
Анализируя новый расклад правительственных портфелей, заместитель директора Института социальных систем Дмитрий Бадовский еще осенью отметил, что «произошедшее совсем недавно выдвижение на первые позиции в правительстве близких к господину Медведеву может означать выстраивание кабинета министров под нового президента». В Кремле же наиболее близкими людьми Дмитрию Медведеву считаются помощник президента по экономическим вопросам Игорь Шувалов, начальник экспертного управления АП Аркадий Дворкович и начальник управления пресс-службы и информации президента Наталья Тимакова. К близким Медведеву политическим фигурам относят и Алексея Кудрина, хотя недавний арест его зама Сергея Сторчака, может говорить о том, что излишне либерального и чересчур могущественного Кудрина решено было «сбалансировать», чтобы «дать расти» Медведеву и его людям. С другой стороны, не исключено, что атака на Кудрина — это часть завершающего основную политическую битву «осеннего сезона игр», в котором «силовики» выступили крайне неудачно.
Об этом говорит скандальное интервью, данное в ноябре главой ФПГ «Финансгрупп» Олегом Шварцманом газете «Коммерсант», в котором бизнесмен рассказал о планах «бархатной реприватизации» среднего бизнеса в пользу силовиков. Шварцман озвучил не только имя Игоря Сечина, контролирующего процессы «бархатной реприватизации», но и упомянул некие «госкорпорации», участвующих в этих схемах контроля понятие, что автоматически отсылало всю систему к личности Сергея Иванова. Совершенно очевидно, что подобная «утечка информации» не могла появится просто так, а тем более — накануне парламентских выборов и президентской кампании. Кто-то очень хотел показать российскому бизнесу и всему миру, что произойдет с экономикой страны, если преемником Путина окажется Сергей Иванов, Владимир Якунин или любой другой «силовик». На фоне продолжающейся «силовой» риторики Путина, провозгласивший великодержавный внешнеполитический курс, любые намеки на фронду поддерживаемых президентом «партии силовиков» били по привлекательности путинской политической системы, а самое главное — при ставке на кандидата-«силовика» делали процесс прохождения сквозь март 2008 года менее безопасным. У Путина не могли не возникать вопросы о высоте процента лояльности «силовой группы» лично ему после марта 2008 года. Помимо прочего после небезызвестного открытого письма Виктора Черкесова, опубликованное «Коммерсантом», Путин столкнулся с вероятностью «внутричекистских войн», что делало систему при ставке на силовиков еще более нестабильной.
Сейчас становится понятным, что уход Иванова с поста главы Минобороны в начале года и назначение его «вторым первым» в обойме вице-премьеров означало скорее не запуск неформальной кампании «силового преемника», а постепенное сужение сферы его компетенции, политическое понижение ради процесса минимизации политических рисков. Сомнения Путина в «силовом преемнике» не ослаблялись, как думают многие, а напротив, усиливались. Путину становилось ясно, что групп влияния в «силовой группе» больше, чем нужно, а авторитет Сергея Иванова — единственного лица, который мог политически сцементировать команду силовиков, подвергся стремительной эрозии.
Против Иванова сыграли злую шутку готовившееся Рособоронэкспортом контракты с ключевыми зарубежными партнерами клиентами на рынке вооружений, которые скандально провалились. Среди них — контракт с Индией на поставку модернизированного авианосца с полностью укомплектованным авиагруппой и другим вооружением. Этот контракт при заключении был недооценен примерно на миллиард долларов. Незадолго до выборов в Госдуму выяснилось, что, несмотря на предыдущие заверения подчиненных Иванова, а также близких соратников самого Путина, таких, как бывший глава Рособоронэкспорта Чемезов, контракт в его нынешнем виде выполнить невозможно. По этому поводу с Индией уже разразился публичный скандал, степень которого окружение Иванова до сих пор пытается приуменьшить. Также до сих пор не ясно, как Россия сможет выполнить этот важнейший контракт без имиджевых потерь и сохранения репутации серьезного делового партнера на мировом рынке, поскольку Индия платить дополнительно отказывается. Похожая история произошла примерно за год до этого и с огромным по российским меркам китайским заказом на военно-транспортные самолеты Ил-76 и самолеты заправщики Ил-78. Этот контракт, ответственными за который было Министерство обороны и руководство Рособоронэкспорта, также был фактически сорван. В результате Китай приостановил заключение новых контрактов с Россией и требует безусловного исполнения контракта либо денежной компенсации.
Следующим провалом, ставящим под сомнение компетенцию команды российского ВПК, стали серьезные трудности программы модернизации собственно армии, которые на фоне эпохи Мюнхена, выхода из ДОВСЕ и амбициозным военным планам Путина, стали носить уже характер системной угрозы. Бюджетные квоты, выделяемые на эти цели, растут с каждым годом, а объем поступающей ежегодно на вооружение боевой техники, с учетом устаревания имеющихся на вооружения военных образцов, не увеличивается. В числе хронически отстающих — такие многократно озвученные задачи, как обновление спутниковой группировки и возвращение в строй системы спутниковой навигации ГЛОНАСС, принятие на вооружение субмарин новых проектов и новых ракет, возобновление выпуска самолетов дальней авиации. С переменным успехом выполняется программа перехода армии на контрактную службу. Кроме того, безупречность репутации Сергея Иванова и его преемнического будущего оказались подмоченными громкими случаями армейской «дедовщины», циркулирующими в коридорах Кремля слухами о пьянстве Иванова, а также проблемами с законом у его собственного сына. Вряд ли Путину в таких условиях захотелось бы иметь преемником человека с подмоченной репутацией, а тем более, учитывая фактор «зеленого змия» — «второго Ельцина».
В итоге Путин встал перед серьезнейшей проблемой всего своего правления: собственной политической гипергравитацией, которая в условиях неизменности конституционных основ системы представительской демократии, неизбежно ведет к системным сбоям в переходные моменты. Путин прекрасно должен осознавать, что в существующих условиях он обречен на политическое одиночество, связанное с невозможностью сосуществования рядом с ним автономных политических фигур уровня его авторитета. В этой ситуации любое серьезное изменение путинской системы «сдержек и противовесов» без его личного контроля заведомо рушит всю конструкцию власти. Окончательная победа «силовиков» над «сырьевиками» и наоборот выглядит невозможной без обрушения экономики и окончательного расбалансирования центров политического влияния. Поэтому выдвижение Медведева выглядит не как «победа» «демократов» над «силовиками», а как заключение более жестко выраженного компромисса между ними.
Политический язык Путина говорит о том, что «силовая риторика» не только не прекратится, но будет продолжена еще жестче. Вспомним, что за последние два года она неуклонно ужесточалась. Эта тенденция достигла своего апогея как раз в момент объявления Медведева преемником, когда Россия вышла из ДОВСЕ, а Путин перед этим в жестких тонах осудил «эпоху олигархов», намекнул на возможность «чисток» в рядах партии власти от «проходимцев». В такой ситуации выбор Медведева в качестве преемника выглядел бы крайне нелогичным, если бы смена власти шла в рамках прежней парадигмы «идейного преемничества». Очевидно, что Путин намеренно «подсластил» пилюлю Западу, разыграв сценарий игры в «злого» и «доброго» следователей. «Злого следователя» Путина сменяет «добрый либерал» Медведев, что поселяет в западных сердцах некоторую надежду на «потепление отношений», «конец имперских амбиций» и сворачивание путинского курса на милитаризацию. Между тем, этот сценарий позволяет не только безболезненно пройти март 2008 года, но и выиграть время, которого Путину не хватает, чтобы сделать темпы модернизации российской армии необратимыми. Если принять эти две сверхзадачи как основные, то выбор в пользу Медведева приобретает свой смысл — как тактический, так и стратегический. Если рассматривать выдвижение Медведева, который, судя по всему, является галахическим евреем, как часть игры Путина с Западом, то медведевская Россия получает в союзники влиятельное западное еврейское лобби, что затормозит (и уже тормозит) агрессивную риторику Запада. Правда, если этот фантастичный на первый взгляд конспирологический сценарий вообще имеет место быть. Потому что если развернуть эту конспирологию в противоположном знаковом направлении, то Россию ждут крайне суровые времена.
Но как бы не играли любые лоббистские силы и конспирологические доводы, есть реальные вещи, которые ни Путин, ни Медведев не смогут игнорировать, если они действительно хотят выстроить сильный суверенитет своего режима. Путин, Медведев или любой другой вынужден будет столкнуться уже через два года с задачами модернизации, а не просто оптимизации власти, как сейчас. А это не возможно достичь без начала серьезных чисток во всем механизме российской власти, ибо оптимизация власти уже почти исчерпала свой потенциальный ресурс. В противном случае, любой инертный вариант будущей политики Кремля, исключающий жесткие имперские рамки развития, чреват развалом социальной и морально-психологической инфраструктуры нашего общества. Этот сценарий способен привести (и уже отчасти приводит) наше общество к латентной революции, «ленивому бунту», распаду пока еще управляемых социальных цепей связи, что может вызвать цепную реакцию не только в социуме, но и выстроенной вертикали власти. Это грозит вернуть худшие ельцинские времена, только при «хорошей трубе», которая сама по себе не «потащит» страну без реального и, что особенно важно — без всеобщего мобилизационного рывка, в котором должны принять участие все структуры и ячейки государства и общества, вне зависимости от степени их эффективности. В таком случае есть угроза системного краха, десуверенизации экономической политики, что нынешняя финансово-олигархическая элита боится более всего, ибо это рано или поздно приземляет их в лучшем случае для России — на скамью Лефортово, а в худшем — на скамью очередной Гааги.
Вне сомнения, объявив о том, что пересмотр властных полномочий нового президента произведен не будет, Путин запустил программу очевидных внутрисистемных рисков, потому что Дмитрий Медведев не имеет тех черт российского правителя, которые традиционны для нашей страны и без которых правитель рискует не состояться. Пост Верховного главнокомандующего, обладающего ядерным чемоданчиком, пакет государственных тайн, не говоря уже о праве решать судьбы страны на встречах с лидерами «восьмерки», переходит в руки человека, у которого нет ни серьезного офицерского звания, ни опыта работы со спецслужбами, ни десятилетий вращения внутри бюрократической системы. А в нашей стране, как справедливо заметил Леонид Радзиховский, человек без связи с силовыми ведомствами ставит под удар всю политическую систему.
Еще десять лет назад бывший советник Путина в Комитете мэрии Санкт-Петербурга по внешнеэкономическим связям был доцентом юрфака Санкт-Петербургского университета, где читал лекции по римскому праву. В 1999 году Медведев прямо с университетской кафедры отправляется с подачи тогдашнего премьера Путина работать в аппарат правительства, а затем и в Кремль, перескочив даже не несколько ступеней, а несколько лестничных пролетов карьерной лестницы. В этом есть определенный плюс — Медведев сформировался вне структур давления ельцинской бюрократии. Это в свое время послужило хорошим качеством при назначении его главой совета директоров «Газпрома». Люди, работавшие с Медведевым, отмечают такие его качества, как организованность, целеустремленность, умение нестандартно мыслить. Уверенность в своих силах, честолюбие, любовь к инновациям и незашоренность мышления — эти качества также являются штрихами к психологическому портрету Медведева.
Аккуратист без мании величия, осторожный технократ, не любящий встревать в борьбу кланов, успешный государственный менеджер, с почти идеальной биографией, в которой не на что зацепиться, политически выращен Путиным в его собственной тени. Разумеется, Медведев будет находится исключительно в поле личного влияния Путина и никого больше. Этим объясняется и «бои» Медведева с «реформатором» Дмитрием Козаком и автором концепта «суверенной демократии» Владиславом Сурковым в АП, которые Медведев выиграл и укрепил свои позиции. Путин мог остановиться на выборе Медведева именно потому, что фигура Медведева обозначает собой конец «старого либерализма» ельцинской закваски с его перманентным реформированием и формирование новой генерации национал-либералов, больше сосредоточенных на результате, а не на процессе. К тому же Путина привлекает в Медведеве его государственническая гуттаперчивость, способность без задней мысли трансформироваться в нужном направлении. Достаточно вспомнить, как Медведев впервые появился в компании «высших подсвечников» в Храме Христа Спасителя на Пасху 2004 года и поздоровался с Патриархом, просто подав ему руку, как «гражданин Медведев» с «гражданином Ридигером», в то время как Путин, Полтавченко и прочие похристосовались со Святейшим. Нынче же Медведев, как глава Комиссии по вопросам религиозным объединениям при правительстве РФ, обещает выделить Церкви на реставрацию храмов 6 млрд. рублей из бюджета в ближайшие три года (в этом году выделено около 1,5 млрд.), что делается для более «эффективного» привлечения к «православному президенту» симпатий верующих. Этой же политической задаче посвящено «добро» Медведева на выдачу выпускникам богословских ВУЗов дипломов гособразца. Да и жена преемника — нынче влиятельный церковный меценат. Иерархи говорят о Медведеве теперь, как о человеке, для которого «небезразлично слово «вера», а околоцерковные структуры трубят о том, что Медведев — «воцерковленный православный христианин». Перед входом в приемную первого вице-премьера теперь висит портрет Николая II, а знакомые хозяина кабинета говорят, что он с большой симпатией относится к личности последнего российского императора.
С «либерализмом» Медведева тоже не все просто. Еще недавно рассуждая о примате «фундаментальных демократических ценностей», Медведев в октябре сего года уже заметно «поправел». Так, выступая на международной конференции «Социально-экономическое развитие России: новые рубежи» в Академии народного хозяйства при правительстве РФ он отметил следующее: «Нашу страну часто обвиняют в нарушении закона. Но, например, в новом фильме Михалкова «Двенадцать» приводится фраза о том, что «российскому человеку скучно жить по закону». Возможно, это недалеко от истины, но нужно найти причины, и если посмотреть внимательно, то мы увидим, что исторически в России принимались законы, противоречащие смыслу и ориентирам российского народа». Туда же можно отнести и ставшие историческими слова из телеобращения Медведева о недопустимости находится в роли «школяров», поучаемых Западом. Кстати, в день похорон Ельцина Медведев старался уйти в тень и старательно прятался в тот момент, когда Сергей Иванов, напротив, тщательно «светился» перед телекамерами. Не потому ли, что фигурант прекрасно осведомлен об истинном отношении большинства народа к Ельцину и хочет оставить за собой возможность перемены убеждений в дальнейшем?
Однако, назначив Медведева преемником, Путин не может не помнить, что сам пришел к власти, как продолжатель курса Ельцина, однако со временем состоялся во многом именно как могильщик политического ельцинизма. Учитывая крепкую связь Медведева с «сырьевиками», нетрудно догадаться, куда он повернет, если получит полную свободу действий. Именно поэтому команда Медведева будет формироваться Путиным и никем более, потому что как отдельная она существовать не может. Серьезных перестановок в правительстве можно не ждать, потому что, затеяв перестановки среди своих, Медведев продемонстрирует фактический отказ от идеи преемственности, что обнулит его как политическую фигуру в путинских координатах власти. Медведев, кстати, уже согласился с тем, что осенний набор в правительство существенно не изменится. В этом случае нас ждет групповое руководство страной в формате древнеримского консульства, где техническое управление страной и социальными вопросами будет осуществляться «младшим консулом» Медведевым, а на «старшего консула» — премьера Путина — будут замкнуты силовые ведомства, приоритетные направления государственной политики, а также возложены функции неформального контроля над «младшим».
Между тем, схема фактического переподчинения силовых структур премьер-министру без изменения Конституции вполне может реализоваться. Создав некий совещательный орган (например, Комитет по Обороне) и возглавив его, Путин сможет давать поручения и министру, и начальнику Генштаба, и вице-премьеру. То есть фактически остаться Верховным главнокомандующим. Таким же путем можно пойти, если реформировать Совет национальной безопасности. При этом для переподчинения силовиков Владимиру Путину необходимо всего лишь внести поправку в 32-ю статью Федерального конституционного закона о правительстве, что оставляет статьи собственно Конституции неизменными.
В этой ситуации позиции Путина, как неформального лидера страны укрепятся даже больше, чем сейчас. Медведев не сможет управлять без Путина, рискуя вызвать хаос реального двоевластия и прямой саботаж элит. Силовики, проиграв решающую битву, однако, не проиграли войну, потому что Медведеву, как воздух потребуется необходимым поиск контактов с ними и выстраивание нужного баланса отношений. Этот процесс, разумеется, будет инициироваться и контролироваться только Путиным. Кроме того, в новой ситуации, все политическое будущее силовиков окажется завязанным целиком на Путине, что позволит ему резко усилить над ними контроль, а возможно даже, провести некоторые аппаратные чистки. В этом и состоит смысл «консенсуса элит». Силовики знают, что залогом их сохранения и выживания является влияние Путина на Медведева. Назначив Медведева будущим президентом, Путин не просто навсегда приструнил зарвавшихся силовиков, но и сделал их своими самыми преданными сторонниками, потому что любое ослабление влияния Путина вычеркнет их из списков политически живых, а некоторых, возможно, внесет в другие списки — заседаний суда.
В любом случае, выбрав Медведева, Путин наконец-то в реальности совершил то самое «удвоение ВВП», то есть себя самого. Очевидно, что в ситуации, когда абсолютно все вопросы в стране — от позиционирования России на мировой арене до проблем с офицерскими бараками на Дальнем Востоке, завязаны на личности одного человека, страной управлять крайне сложно. Поэтому «удвоение Путина» решает вопросы разделения функций управления — на технократические и стратегические.
После марта 2008 года именно на сырьевые отрасли будет также возложена обязанность нести основные расходы по повышению уровня благосостояния граждан. Об этом намекнул сам Медведев, сообщив уже после своего назначения преемником в Газпроме, что подключение газа и прокладка уличных газовых сетей должна осуществляться за счет бюджета, а не граждан, особенно на селе. Похоже, Путин новым компромиссом решил «экспериментальным путем» проверить, не будет ли ТЭК саботировать планы по «борьбе с бедностью», а также выяснить насколько олигархи после чисток смирились с принципом «надо делиться» и насколько они лояльны новому курсу. Тихая фаза этого эксперимента, скорей всего, будет проводиться первый год президентства Медведева — во имя чистоты идеи преемственности. Путин, видимо, понял, что власть «силовиков» над ВПК и новыми высокотехнологическими производствами входит в противоречие с задачей их ускоренного развития без привлечения ресурсов сырьевой отрасли.
Необходимость и неизбежность принятия Медведевым с благословения Путина серьезных решений ожидается только через год, — если, конечно, не случится инфляционный обвал или иной мировой катаклизм (кстати, кризис будет удобен, чтобы все свалить на Медведева, сделать его очередным Кириенко). Этого времени Медведеву должно быть достаточно, чтобы окончательно слиться с имеющейся властной структурой и найти общий язык с силовиками. Если же этого не произойдет, то Путин еще до истечения четырехлетнего срока президентства Медведева очень скоро вернет к жизни проект преемника-силовика, и все повторится по зеркальной логике, но уже в принципиально новой, зачищенной системе власти. Разумеется, если Путин сам не вернется в Кремль.
Вообще, русская история рискует повторить древнеримскую, но в обратном направлении — мы движемся от православных императоров, через кровавый цезаризм большевиков, принципат Путина в эпоху поздней республики. Остается главный вопрос: сумеем ли мы не повторить опыт римских гражданских войн?
В любом случае утешение одно — наша высокая история, как и древнеримская, началась царями и закончится царями. Это мы знаем наверняка.
