 |
| Фонд стратегической культуры | Александр Шустов | 26.12.2007 |
Быстрое сокращение русского и увеличения коренного населения повлекло за собой быстрое сокращения числа «этнических» христиан (православных). Между тем, именно с некоренным населением русской православной традиции связаны наиболее крупные достижения, представляющие собой «несущий каркас» государств этого реоиона — создание политико-административных институтов, промышленного потенциала, транспортной и энергетической инфраструктуры, системы образования и здравоохранения.
Изменения, которые произошли после распада СССР в конфессиональном облике региона, определялись общими этнодемографическими процессами — массовой эмиграцией некоренного и сравнительно быстрым увеличением численности коренного населения с его сравнительно высоким уровнем рождаемости. В отдельных республиках эти процессы шли с разной интенсивностью, что объяснялось общей численностью проживавшего в них русского населения, политической и экономической ситуацией, состоянием межнациональных отношений. В итоге спустя полтора десятилетия после распада СССР в одних государствах Центральной Азии по-прежнему проживало довольно многочисленное христианское население, тогда как в других его численность сократилась до минимума.
Больше всего христиан проживало в Казахстане, среди жителей которого к концу 80-х годов их было абсолютное большинство. По данным Всесоюзной переписи 1989 г., на территории Казахской ССР проживали 7640,6 тыс. «этнических» мусульман и 8258,4 тыс. христиан, на долю которых приходилось, соответственно, 47,3 и 51% населения. В течение одного десятилетия основные конфессиональные группы поменялись местами. К 1999 г. численность мусульман достигла 9077,8 тыс., а христиан — уменьшилась 5593,2 тыс. (удельный вес первых вырос до 60,7%, вторых — сократился до 37,5%)1. Если накануне распада СССР большинство жителей Казахстана составляли христиане, то спустя десять лет конфессиональным большинством стали мусульмане.
В отличие от Казахстана в Средней Азии «этнические» христиане не составляли большинства, хотя и являлись накануне распада СССР заметной группой населения. Проживая в иноэтничном и иноконфессиональном окружении, русские и другие некоренные нарорды имели меньше возможностей для сохранения своей идентичности, что во многом предопределило более высокие темпы их эмиграции.
В Киргизии, которая по удельному весу некоренного населения занимала среди республик региона второе место после Казахстана, доля «этнических» христиан в 1989—1999 гг. снизилась почти в два раза — с 26,7 до 14%, а мусульман — с 71 до 84% увеличилась. Одновременно среди христиан выросла с 91 до 97% доля православных, для которых были характерны менее высокие темпы миграционного оттока2. То есть, с одной стороны, население Киргизии стало более моноконфессиональным, а с другой — возросла однородность его христианской «составляющей».
В Узбекистане, где коренное население было более исламизированным, увеличение доли «этнических» мусульман происходило быстрее. К 1999 г. численность мусульманского населения увеличилась на 29%, а христианского — на 28% сократилась. В итоге доля мусульман выросла с 86 до 92%, а христиан — сократилась с 9,6 до 5,8% (один из наиболее низких показателей в Центральной Азии)3.
В Туркменистане, где практически отсутствует достоверная демографическая статистика, мусульмане к началу 2000-х гг. составляли по оценкам более 9/10 населения. По удельному весу «этнических» христиан республика занимала предпоследнее место среди государств региона, уступая лишь Таджикистану. Этническая и конфессиональная однородность населения стала важным фактором устойчивости политического режима С. Ниязова, почти не сталкивавшегося в постсоветский период с тягой «некоренных» к национально-культурной автономии и проявлениями регионализма.
Однако наиболее быстрый рост численности мусульман наблюдался в Таджикистане, большинство коренных жителей которого традиционно исповедовали ислам суннитского толка. Исключением были немногочисленные народы Горного Бадахшана, являющиеся приверженцами исмаилизма. В условиях ожесточенной гражданской войны первой половины 90-х годов отток некоренного населения из республики принял лавинообразный характер. К 2000 гг. доля мусульманского населения выросла с 89,5 до 98,5%, а христианского — сократилась с 9,6 до 1,2% 4. Тем самым население Таджикистана стало практически полностью мусульманским, что на сегодняшний день не имеет аналогов в Центральной Азии. По словам корреспондента «Известий», на улицах таджикских городов сегодня «очень редко можно встретить гражданское «лицо славянской национальности"5.
В целом к числу «этнических» мусульман принадлежит сегодня около 9/10 населения Центральной Азии. Реальная конфессиональная ситуация, однако, определяется не только соотношением тех, кто принадлежит к культуре ислама или христианства. Несмотря на значительный рост значения религии в жизни общества, большинство жителей новых государств ЦА воспринимают ее не столько как реальность жизни, сколько как атрибут традиции. Процент регулярно посещающих православные храмы и мечети сравнительно невелик. Так, в Казахстане более половины русского населения идентифицирует себя как православных. Тем не менее, численность воцерковленных людей составляет всего около 1−2% русского населения, и даже по большим православным праздникам в храмы Алма-Аты, где проживает около полумиллиона славян, приходит не более 30 тыс. человек6. Еще меньшая доля активно верующих среди мусульманского населения — в крупных городах на пятничные молитвы в соборные мечети собирается от 1 до 3 тыс. человек7.
При этом число самих храмов и мечетей быстро увеличивается. В одном только Узбекистане к середине 1990-х г. было открыто около 3 тыс. соборных и 21 тыс. квартальных мечетей. В Казахстане к 1993 г. насчитывалось около 500 соборных мечетей, в Таджикистане — около 130 соборных и 2 тыс. квартальных, в Киргизии — около 1000 соборных мечетей, большинство которых находилось в двух южных областях — Ошской и Джалал-Абадской.
Русская Православная Церковь, включающая митрополичий округ в составе трех епархий в Казахстане, а также Ташкентскую и Среднеазиатскую епархию на остальной территории региона, насчитывает сегодня 335 действующих приходов и 14 монастырей. Большинство из них находится в северных и северо-восточных областях Казахстана — районах преимущественной концентрации русского населения.
В настоящее время среди мусульман Центральной Азии растет влияние политического ислама, яркими представителями которого выступают партия «Хизб-ут-Тахрир», Исламское движение Узбекистана. Взывая к идее социальной справедливости, они призывают к свержению существующих политических режимов и установлению «справедливого исламского» общественного устройства. К основным регионам распространения радикального ислама относятся Ферганская долина, Согдийская область и район Каратегина в Таджикистане, а также южные области Казахстана. По свидетельству очевидцев, в Ферганской долине сегодня около трети женщин носят хиджаб, хотя еще несколько лет назад на улицах городов их практически не было8.
Православную церковную среду в странах Центральной Азии активно стремятся потеснить в последнее время организации неопротестанского толка, различные секты. Особенно это бросается в глаза в Казахстане и Киргизии. В Киргизии, например, интенсивно распространяют свое влияние такие организации, как баптисты, адвентисты седьмого дня, «Объединенная церковь христиан веры евангельской» (пятидесятники), «Свидетели Иеговы», «Церковь Иисуса Христа». Нередко активизм сектантов приводит к конфликтам с мусульманами, недовольными их миссионерской деятельностью среди коренного населения9.
В целом же, несмотря на разнонаправленные процессы религиозного возрождения, государства Центральной Азии остаются светскими. Преимущественно светский характер носит их законодательство, политические институты, идеологические доктрины. В то же время развитие конфессиональной ситуации в ближнее- и среднесрочной перспективе во многом будет зависеть от устойчивости существующих в регионе политических режимов. Как показывает опыт гражданской войны в Таджикистане, в условиях крупномасштабного вооруженного конфликта может произойти быстрая исламизация большей части населения, что не замедлит сказаться на его этноконфессиональном составе и характере формирующихся в Центральной Азии государств.
2 Национальный состав населения СССР. По данным Всесоюзной переписи населения 1989 г. М., 1991. С.17; Первая национальная перепись населения Кыргызской Республики 1999 г. // Ассамблея народов Кыргызстана /http://www.assamblea.kg/i_general_stat8.htm.
3 Национальный состав населения СССР… С. 13; Национальный состав населения Республики Узбекистан по состоянию на 1 января 1999 г. /http://uzbekgateway.freenet.uz/duzdemog7.html.
4 Перепись населения Таджикистана// Статистика СНГ. Статистический бюллетень. 2002. Авг. N15. С. 39.
5 Известия. 2003. 23 июня.
6 Сытник М. «Русский вопрос в Казахстане». Дрейф в Россию (интервью) // Русские в Казахстане. 2007. 9 нояб. / http://www.russians.kz/2007/11/09/anketa_russkijj_vopros_v_kazakhstane._ drejjf_v_rossiju.html
7 Кривец Е.А. Ислам в Центральной Азии. М., 1999. С. 111.
8 Ротарь И. Возможен ли реванш исламистов или Радикальные исламские организации в Центральной Азии растут, как грибы // Фергана.ру. 2007. 26 фев. / http://www.ferghana.ru/article.php?id=4940
9 Пятибратова А. Кыргызстан: обстановку в южных регионах обостряют миссионеры // Фергана.ру. 2006. 18 окт. / http://www.ferghana.ru/article.php?id=4648
http://www.fondsk.ru/article.php?id=1140
