 |
| Научная сеть | В. Косик | 26.12.2007 |
Они возникали в Белграде, Земуне, Панчево, Загребе, Сараеве, Белой Церкви, Сремских Карловцах, Сомборе, Субботице, Великом Бечкерекек, Осиеке, Црквенице (1). Но так было далеко не везде.
В православном Цетинье в начале 1920-х гг. обосновалось не было своего храма. Восемь десятков беженцев окормлял сербский священник Михаил Вуйсич, длительное время живший в России. Для эмигрантов он настоящим русским батюшкой (2). В католической Любляне, в которой к 1925 г. было около 300 человек, также не было ни Русской церкви, ни русского священника. Верующие могли посещать небольшой сербский храм с русским хором (3).
Другая ситуация сложилась в Нови-Саде, в котором было пять православных сербских храмов. Имевшие своего священника беженцы облюбовали старейший, сохранившийся с 1730-х гг. уютный храм Св. Николая, но в феврале 1922 г. Сербская епархия во главе с епископом Иринеем уступила им часовню Св. Василия Великого на втором этаже Епископского дворца (4).
Иная картина была в Битоли: весной 1926 г. руководство Битольской общиной удовлетворило просьбу русских беженцев о выделении им двух бараков под церковь и библиотеку за заслуги русского народа ко всем славянам (5). По неизвестным причинам был выделен только один барак, который мае того же года после необходимых переделок был превращен в церковь, посвященную Св. Троице. 20 июня церковь была освящена (6).
Первый русский православный приход в Белграде был открыт в 1920 г. протоиереем о. Петром Беловидовым, обладавшим великолепным организаторским даром. А в 1924 г. была построена и освящена церковь Св. Троицы.
В отстроенном храме была помещена чудотворная икона Курской Коренной Божией Матери. Этот образ был перемещен из монастыря Язак, где жил ее хранитель владыка Феофан, вывезший икону из России. Там же хранились вывезенные офицерами с Юга России знамена Российской армии, под которыми сражались под Полтавой, в Альпах, у Бородино, реявшие над турецкими крепостями и осенявшие Севастополь. Среди них 19 штандартов кавалерийских полков (Елисаветградского и Кав. уч. полков, Лейб-гусарского Павлоградского, Ольвиопольского уланского, Астраханского драгунского, Вознесенского уланского, Киевского гусарского, Новгородского драгунского, Одесского уланского. Ингерманландского гусарского, Чугуевского уланского, Изюмского гусарского, Черниговского гусарского, Тверского драгунского, Северского драгунского, Текинского конного) и войсковое знамя Уральского казачьего войска (7). В церкви Св. Троицы были сооружены киоты в память императора Николая II, адмирала А. В. Колчака, генерала Л. Г. Корнилова, мраморная доска привезенная с Дальнего Востока в память генерала М. К. Дитерихса. Здесь были выставлены серебряные георгиевские трубы и рожки и Св. Николаевские трубы времен Крыма 1920 г.(8).
В храме находится с 1929 г. гробница скончавшегося в 1928 г. в Брюсселе генерала Врангеля, о котором можно было услышать, что в будущей национальной России он будет причтен к числу бесспорных национальных героев и имя его будет свято чтиться в потомстве (9).
С недавних времен там помещена мемориальная доска с именами русских воинов, павших в 19 921 993 гг. в боях за Сербию: Богословский Константин, Ганиевский Василий, Котов Геннадий, Чекалин Димитрий, Нименко Андрей, Шашинов Владимир, Попов Димитрий, Мелешко Сергей, Александров Александр, Гешатов Виктор).
В Свято-Троицкой церкви служили Патриархи Димитрий и Варнава, туда приезжал зачастую без предварительного оповещения, так сказать, запросто король Александр, бывала королева Мария, там можно было увидеть и членов королевской семьи, сербских министров и иностранных дипломатов, не говоря уже об архиереях Русской Православной Церкви за границей.
Каждый русский священник, приезжая в Белград из глухих сербских приходов, старался хоть раз, но послужить в Белградском храме этом центре церковной жизни и русском уголке, оживлявшем воспоминания о далекой и близкой России.
Состав сестер, певших на клиросе, выполнявших различные работы в храме, был различен: здесь были и простолюдинки и дворянки служба Богу уравнивала всех. И все же в памяти сохранялись имена именитых дочерей Церкви, таких как Мария Павловна Шатилова и ее дочь Мария, позднее ставшая монахиней Мариам (10).
В храме трудились многие из тех, кто, приняв монашество, позднее заняли видное положение в церковной иерархии. Окормление многочисленного прихода шло довольно успешно. Только в 1930 г. одних литургий было совершено свыше 200, общее количество богослужений приближалось к 500. Кроме приюта для безработных при храме было открыто общежитие для студенток. Активно велась и просветительская работа (11). Но, правды ради, сами прихожане были беззаботными людьми в смысле внесения в храм ежемесячной лепты, по сути дела копеек.
Причт храма со временем менялся: кто-то уходил в монастырь, кто-то умирал, кто-то уезжал в иные места. Первым настоятелем, как уже упоминалось, был о. Петр Беловидов, не без основания считавший себя хозяином в русском Белграде и ревниво относившийся ко всем, кто мог покуситься на его власть в приходе.
Протоиерею Петру в отправлении служб помогал священник Владислав Неклюдов, которого особенно любили прихожане храма. Вторым священником был о. Иоанн Сокаль, выпускник Московской Духовной Академии, до своего назначения в Белград, трудившийся преподавателем в Битольской Духовной Семинарии, в Старой Сербии (нынешней Македонии). После смерти в 1940 г. настоятеля Белградской русской церкви протоиерея Петра Беловидова он стал его преемником.
С историей и жизнью храма связана и судьба семьи Тарасьевых, представитель третьего поколения которой по сей день окормляет русскую паству. Первым был Виталий Васильевич Тарасьев. Мобилизованный в Добровольческую армию семнадцатилетним юношей, не успевшим закончить Екатеринославскую Духовную Семинарию, он храбро сражался, был четырежды ранен. От верной смерти спасся только благодаря своему односельчанину Владимиру Рудину, сумевшему посадить своего раненого товарища на корабль. Потом был русский лагерь в Галлиполи (Турция), затем благословенная Сербия. Как и многие русские солдаты, зарабатывавшие на пропитание тяжелым трудом, Виталий пошел на сахарный завод. О продолжении учебы он и не мечтал. На работе получил тяжелый ожог, спасая товарища. Потом был лесопильный завод, строительство моста через Дрину у городка Байна Башта. И, может быть, его жизнь сложилась бы иначе, если бы он не встретился, примерно в 1923 г., со своим бывшим преподавателем Круликовским из Екатеринославской Духовной Семинарии. С запиской к митрополиту Антонию он поехал в Белград, а оттуда в Призренскую Духовную Семинарию для продолжения учебы. В 1926 г. после завершения учебы приезд в сербскую столицу и поступление на Богословский факультет Белградского университета. Благодаря своему благодетелю Владыке Антонию, которого он глубоко чтил всю свою жизнь, Виталий Тарасьев обладатель великолепного и мощного драматического тенора становится псаломщиком в Свято-Троицкой церкви. Лишь в 1940 г. он был зачислен на ставку священника (12).
Василий Тарасьев окончил в Белграде русскую начальную школу, а после войны Вторую мужскую сербскую. гимназию. обучавшийся в Белградской консерватории, но окончивший богословский факультет. чтобы продолжить семейную традицию Я стал не только миссионером Веры Христовой и охранителем русского духа в Сербии, но и свидетелем балканских событий (13).
Служители церкви крестили, исповедывали, отпевали. Церковь сопровождала человека в радостях и горестях сей привременной жизни.
Одно из самых больших русское кладбище, вернее сказать участок, на Новом Белградском кладбище. Все это место пронизано русской землей, русским горем и русскими слезами. Там же возвышается памятник Русской славы (архитектор Р. Н. Верховский, проект выполнен В. В. Сташевским, идея исходила от полковника М. Ф. Скородумова). Сам монумент выполнен в форме снаряда с фигурой Архангела Михаила на вершине. На памятнике высечены российский герб и несколько надписей. Одна из них на русском языке гласит: Вечная память императору Николаю II и 2 000 000 русских воинов Великой войны. Другая на сербском: Храбро павшим братьям русским на Солунском фронте. 19 141 918. Тут же значатся имена жертвователей на постройку памятника, вождей Белого движения, названия воинских союзов и объединений, имена тех, за кого надо молиться. Под ступенями, ведущими к памятнику, устроена часовня-склеп, над входом в которую еще одна надпись: Спите, орлы боевые. Здесь захоронены останки павших на Салоникском фронте, а также офицеры и солдаты двух русских батарей, отдавшие свою жизнь при обороне Белграда. Там же покоится прах четырех русских военнопленных, расстрелянных австрийцами в Горажде за отказ участвовать в погрузке снарядов, двух моряков монитора Тирасполь, погибших у Кладова, около сотни русских солдат, скончавшихся от ранений в госпиталях. В часовне крест, сделанный из рельсов. На нем надпись Русские герои, жизнь свою положившие за свободу Сербии. Свой посильный вклад в постройку памятника внесло и духовенство, активно участвовавшее в сборе средств, как например о. Георгий Трунов. Однако заглавную роль сыграл полковник Михаил Скородумов, Георгиевский кавалер, 11 раз раненый, потерявший на войне правую руку. Он организовал сбор необходимых средств. При этом каждый камень, пошедший на строительство пмятника был оценен в 300 динаров, а на нем выбивалась фамилия дарителя (14).
Сам Скородумов невесело писал в своих воспоминаниях об этом благородном деле: Дабы остановить развивавшиеся симпатии сербов к Совдепии и вернуть их к царской России, я затеял постройку памятника русским воинам и переноску останков русских офицеров и солдат с Салоникского фронта в Белград. Казалось бы, что это в интересах всех русских эмигрантов, предлог объединиться и устроить обще-Югославянско-Русскую манифестацию в честь национальной России.
Но не тут то было, поднялся страшный шум, интриги, грязь, анонимки и борьба, чтобы во что бы то ни стало вырвать у меня эту инициативу. Чуть не сорвали все дело. Писали королю, писали министрам, писали моим приятелям сербам, что я коммунист, сумасшедший, что я убил своего отца и мать, что я криминальный тип, и вообще все, что хотите. Этим занимались верхи, т. е. возглавители эмиграции, но и низы немногим оказались лучше. В русском театре группа артистов при переполненном театре ставили пьесы на злобу дня, где высмеивались и памятник и переноска костей, а больше всего, конечно, я и моя протезная рука. Публика награждала артистов громовым аплодисментом. В юмористическом журнале Бух та же картина, весь юмор был направлен на высмеивание постройки памятника и переноски костей наших героев. Но здесь иногда настолько переходилди границу, что приходилось обращаться к Сербскому суду. Так, например, была помещена одна карикатура, где за столом я и редактор Царского Вестника г-н Рклицкий играем в кости и под карикатурой надпись: Небывалый случай оба играют в кости и оба выигрывают. На переноску останков и на открытие памятника из 11 тысяч эмигрантов в Белграде явилось всего лишь 34 тысячи, причем половина оказались сербы… Антипатриотическое воспитание не научило нас, русских, работать на общее дело. Мы привыкли служить только лицу, а не делу, и притом тому лицу, от которого можно извлечь выгоду, или который нам симпатичен, а на общее дело наплевать (15).
Там же находится известная Иверская часовня, в алтаре которой вместо мощей находится небольшая шкатулка с русской землей.(16) Предыстория создания храма-часовни связана с устройством русского кладбища, где княгиня предполагала воздвигнуть простенькую часовню для отпевания усопших. Однако во время переговоров с городскими властями была получена весть о разрушении (в 1929 г.) Иверской святыни в Москве, построенной в 1669 г. (восстановлена в 1995 г.). Тогда и возникла идея о воссоздании (вместо кладбищенской) на братской сербской земле Иверской часовни (17).
Однако сбор необходимых средств для постройки затягивался. И когда княгиня, придя за благословением на постройку часовни к Владыке Антонию, рассказала ему, что собрана лишь десятая часть денег, митрополит, давая благословение, успокоил ее своеобразно: Не беспокойся, соберут, русский человек дает на водку, но он дает и на Церковь (18).
Возможно, кого-то покоробят эти слова, но Владыка никогда не терпел позы. Об этом писал и архиепископ Нафанаил (Львов), подчеркивавший неприязнь митрополита к фразе, к экзальтации, фальши.
Строителем часовни, в фундамент которой была положена и горсть русской земли, стал уже упоминавшийся здесь В. В. Сташевский. Пожертвования шли отовсюду, где жили русские люди. Они посылали ценные вещи, зачастую составлявшие самую дорогую память для жертвователей: матери присылали ордена и разные предметы, оставшиеся от их убитых и умерших сыновей; вдовы вещи мужей и даже обручальные кольца; сироты вещи своих родителей (19).
В 1931 г. она была открыта. В ее стенах с внешней стороны в особых нишах были помещены два больших образа: Святителя Николая в память императора Николая II и Святителя Алексея в память наследника Цесаревича. Внутри были собраны и святыни главных церковно-исторических центров России: в память Москвы Иверская икона (список с Афона), в память Киева икона Успения Божией Матери (из Иерусалима), в память Петрограда копия образа Нерукотворного Спаса, что был в домике Петра Великого (20).
В стране действовали и другие русские церкви.
В Земуне в 20-е гг. русские получили в свое распоряжение храм Михаила Архангела, где были священниками Фрол Жолткевич, Виталий Лепоринский, Михаил Котляревский. В Панчеве церковь во главе с настоятелем о. Петром Голубятниковым при русской больнице обслуживала и русскую колонию.
В г. Бела-Црква, где нашло прибежище сравнительно большое количество русских эмигрантов, стараниями иеромонаха Иоанна (Шаховского) был отстроен в 1931 г. по проекту архитектора А. В. Шавцова храм во имя св. Иоанна Богослова (21). Всего в городе было три русских храма (прихода): приходской сооруженный заботами о. Иоанна Шаховского, в кадетском корпусе и в Девичьем Институте. В этом небольшом провинциальном городке открылась и скромная пастырская школа.
В Великом Бечкереке в 1920 г. первые богослужения начались в одном из помещений кофейни Кригер, где был устроен передвижной алтарь. Вел их о. Владимир Востоков, которого во время революции и гонения религии был схвачен большевиками, возившими его в клетке. Вырвавшись от них отец Владимир предлагал вождям белого движения пойти на нечисть крестным ходом. В 1922 г. он был переведен в Панчево, тогда же для церкви было отведено место получше гимнастический зал школы. Преемником о. Владимира был назначен о. Владимир Мельников, бывший ранее разъездным священником и прослуживший до середины 1920 -х гг. В 1929 г. под церковь переустроили бывшие казематы тюрьмы Мункач. Вспоминая свои впечатления о ее посещении, Владыка Нестор (Анисимов) писал, что низкие своды, узенькие решетчатые окна, каменный пол и толстые стены свидетельствуют о недавнем прошлом этого храма, и кажется, что тени замученных здесь исповедников имени Христова, постоянно соприсутствуют в этом храме (22). Алтарные иконы написал изограф Афанасий Иванович Шелоумов, полиелей сделал Сергей Иванович Шереметинский. Тайную вечерю написал генерал Алексей Шестаков. Первое богослужение в храме, получившем имя в честь архистратига Михаила, прошло 7 декабря. И первым настоятелем этой церкви стал уже упоминавшийся о. Владимир Востоков, не покидавший паству до 1941 г. Потом был о. Влаадимир Ульянцев, который через некоторое время стал священником в Русском Охранном Корпусе, в отряде, воевавшем в Боснии. На его месте стал служить о. А. Мирошниченко, последний русский поп в Великом Бечкереке. После резолюции Информбюро 1948 г. и фактического разрыва Москвы с Белградом, Сталина с Тито, был вместе с многими другими изгнан из Югославии По сведениям русского краеведа Б. Л. Павлова, сразу после освобождения города в 1944 г. храм посещали советские солдаты, шедшие через город на фронт:… церковь часто была полна до отказа. У многих на шее были ладанки, иконки, кресты. Многие знали службу и помогали священнику. Находились среди них и певчие. Но после ухода советских частей в храме не было уже такого количества верующих. Службу тогда вел о. Милош Попович, затем о. Нинчич. В 1973 г. рпаспоряжением Сербской Патриархии русский храм под предлогом, что русских почти не осталось, был передан городскому женскому монастырю святой Мелании.
В Новом Бечее русские возобновили богослужения в переданной им сербами старинной (начало XVI в.) монастырской церкви Успения Божией Матери.
В Великой Кикинде служил священник Василий Шустин, впоследствие духовный писатель.
В Сараеве образовалась церковная община под водительством о. А. Крыжко.
Можно назвать и храм в г. Црквеница на Адриатике сооруженную заботами вдовы императорского посланника Н. Г. Гартвига.
Есть русская часовня-памятник, сооруженная русскими военнопленными в великую войну 1914−1917 гг, в горах Словении на высоте 1226 м над уровнем моря в 6 км от ж.д. станции Кральская гора, вблизи шоссе, получившего название Русская цеста. Сооружена из дерева в русском стиле, покрыта гонтом и обшита древесной корой. Здесь русские военнопленные работали над постройкой стратегического шоссе. От частых снежных обвалов и тяжелых условий работы здесь нашли вечное упокоение свыше 4000 человек. А во время одного из весенних обвалов погибло сразу более 2000 русских солдат. На этом месте близи часовни воздвигнут восьмиконечный крест с георгиевскими крестами по сторонам. Уцелевшие начали строить и построили часовню-памятник. Заботами профессоров. Ал. Д. Билимовича, Е. В. Спекторского и Общества Русская Матица в Любляне, русские эмигранты приобрели земельный участок, где церковь, в собственность, обнесли березовой оградой, подвели под храм бетонное основание и обшили гонтом всю наружность кроме входа. В ограде трудами одной их югославских военных частей сооружен памятник-пирамида неизвестному русскому солдату. Ежегодно, в июле русскими совершалось в часовне торжественное богослужение.
В Черногории в г. Никшиче есть православный собор, построенный на средства отпущенные по распоряжению Николая II.
В Сербии, недалеко от г. Алексинца на месте боев русских добровольцев ген. М. Г. Черняева в 1876 г. вдовой полковника Николая Раевского павшего здесь, сооружена на ее средства русская церковь.
Случалось и так, что сербский священник был настоятелем русского храма, как это было в Новом Саде, или русский епископ стоял во главе сербского монастыря Раковица.
Многие храмы строились русскими людьми и для единоверных братьев. Среди стран русского рассеяния талантом русских зодчих именно в Югославии возводилось наибольшее число православных церквей. Но это уже другой сюжет.
Мой очерк закончен, но тема еще ждет своих исследователей.
Косик В.И. Из истории русских приходов, храмов и часовен в Югославии 1920−1930 годы // Макарьевские чтения: материалы Четвертой международной конференции (21−22 ноября 2005 года) / Отв. ред. В.Г. Бабин. Горно-Алтайск.: Горно-Алтайский государственный университет, 2005. С. 244−250
http://nature.web.ru/db/msg.html?mid=1 200 776&s=
