Петров и Море

С А.К. Петровым встретилась наш корр. Антонина Арендаренко

— В этом году Вы отметили свой полувековой юбилей. И нам, зрителям, не посвященным в тайны профессии художника-мультипликатора, довольно трудно понять, как это два десятилетия творчества могут уместиться в полтора часа экранного времени.

— Вот и один из моих учителей Федор Хитрук говорил: всю свою жизнь я отдал кино, а вся она уместилась вот в эту маленькую кассету… Но я думаю, что в эти полтора часа втиснуто достаточно много борьбы, сомнений, надежд, разочарований и даже отчаяния — вся судьба художника. Если зритель сможет все это понять и почувствовать, то это великое счастье для творческого человека, поверьте. К сожалению, российскому зрителю мое имя почти неизвестно, хотя многие и знают меня как лауреата «Оскара». А вот что за этим стоит? В прокате фильма нет, его в России почти никто не видел. Но есть надежда — Первый телевизионный канал взялся за организацию проката моих фильмов в кинотеатрах. Только что фильмы вышли на DVD, но на малом экране домашнего телевизора вы не сможете почувствовать красоту произведения, его внутренний нерв. Для работы над лентой «Старик и Море» мне пришлось переехать в Канаду. Продюсеры поставили условие — работать по технологии «IMAX» — для кинотеатров с 20−30 метровыми экранами. И дали два с половиной года времени — необычайно интенсивный режим. Билеты на фильм уже продавались, а я и мой герой еще продолжали сражаться с огромной рыбиной и стаей акул. Всего для фильма пришлось создать около 29 тысяч рисунков. Они уместились в 22 минуты зрелища, подобного которому, как писали потом в газетах и журналах, еще никому в истории кино создать не удавалось. Поскольку на «Оскара» и прежде номинировалось два моих фильма, то я абсолютно не был уверен, что на этот раз удастся победить. Мне до сих пор кажется, что мой фильм «Корова» по А. Платонову лучше — по своей эмоциональной, психологической составляющей. Это пронзительная история пробирает до самых глубин души и больше трогает, чем даже, объективно говоря, хорошо сделанная история о старике и рыбе. Но я рассуждаю с позиций души русского человека…

— Но все-таки, когда я смотрела «Старик и море», то настолько неожиданной была картина, в которой поражало все: море живое и страшное, человек, бросивший ему вызов, и ни с чем не сравнимый закат на Карибском море, выписанный в натуральную величину. Но прошу вернуться к вашей последней работе, которая была отмечена наградой фестиваля «Радонеж» — фильм «Моя любовь» по роману Ивана Шмелева «История любовная». Творчество этого замечательного русского писателя открылось нам совсем недавно, представ некоей литературной Атлантидой.

— Я тоже недавно открыл для себя удивительный мир Ивана Шмелева, и это было утешением души православного человека. Я знаю, что Иван Сергеевич мечтал о том, что его произведения будут экранизированы, но совсем не надеялся на это. Еще при его жизни было несколько попыток экранизации, но все — неудачные. Я, признаться, с трепетом открывал его роман, приступая к работе над сценарием. Знаете, я всегда считаю, что литературное произведение не может быть плацдармом для собственных изощрений режиссера фильма. Но это, к сожалению, теперь встречается сплошь и рядом. Мне хочется хоть в малой степени соответствовать уровню писателя, по роману которого в нашем случае я задумал фильм. Мне хотелось бы не огорчить Шмелева своей анимационной версией. Почему я к нему обратился? Я давно искал русскую сказку, истосковавшись по русскому языку, русскому духу. Работая несколько лет в Канаде, я продолжал искать такую православную сказку. Оказалось, что это — большая проблема — найти духовную сказку. И я таковой не нашел. Но, открыв роман Шмелева, я сразу же в него влюбился и словно увидел на экране. Это просто удивительная проза и история, сложно закрученная — много персонажей, много любовных коллизий. И я, когда делал фильм, то не стал отказываться от множества таких «периферийных» сюжетных линий. Хотел вместить в эти двадцать с небольшим минут анимации все богатство сюжета. Получилось чуть-чуть скороговоркой, но я доволен тем, что удалось сохранить то культурное и нравственное потрясение, которое испытал при чтении романа «История любовная». Надеюсь, что мой фильм обладает той же духовной напряженностью, с которой создавал свой роман Шмелев.

— Роман, как мне кажется, не просто рассказывает об истории любви двух молодых людей. Он гораздо глубже.

— Действительно, это анализ движений души, это очень остро поставленный вопрос греха, который всегда сопутствует чувственности, вопрос выбора, оценка людей и мотивов их поступков. В романе, по сути дела, происходит преображение героя, которое идет через любовь, через собственное предательство, болезнь, разочарование, приводящее его чуть ли не к смерти. Но он был спасен любовью искренней, жертвенной девушки. Она, чтобы спасти своего любимого, ушла в монастырь, дав при этом обет — если ее любимый человек останется жить, то она посвятит свою жизнь Богу. Это — Поступок, нравственный подвиг. И я хотел, чтобы в фильме это прозвучало неоднозначно, хотел, чтобы фильм дошел до зрителя. Сегодня стоит говорить об ответственности за любовь. О том, что любовь — это не игра, не чувственное наслаждение, а тяжкий, но и благодарный путь к Небесам. Это приближение к Истине. Я показывал фильм и в молодежной аудитории. И видел, что им интересны мысли писателя и автора-режиссера, что они задумываются над теми же проблемами, что и Шмелев. Думаю, что им помогает разобраться в своей жизни не столько фильм Петрова, сколько литература Ивана Шмелева.

— Но подобные вашему фильмы — не назидательные, а подталкивающие к размышлению над смыслом жизни — песчинки в барханах нравственной пустыни, которую удалось создать современному телевидению.

— Согласен. То, что делает сегодня телевидение — это просто ужасно. И этот мутный, грязный поток не уменьшается, а лишь год от года крепнет, захлестывая страну. Альтернатива должна быть. Источники нормального духовного «питания» есть — то же радио «Радонеж», телеканалы «Спас», «Культура», некоторые другие издания. Но их пока мало, и они еще слабы. В анимации ситуация примерно такая же. Все заполнено коммерческой анимацией, приносящей создателям и инвесторам прибыль. Духовное начало в этом случае вообще не принимается во внимание. Но это проблема, которую не в состоянии решить художник. Он должен заниматься своим делом, и делать это хорошо. А государство должно так выстраивать свою политику в области кинематографа, в частности, чтобы собственный народ не дичал, а развивался. А пока между теми, кто делает фильмы и зрителем — пропасть. Кинофестивали, награды — это утешение для художника, но не более того. Огромный пласт русской классической литературы, несущей человеку духовные силы и очищение, остается невостребованным не только читателем, но и зрителем. Последних, кстати, становится все больше — народ в своей массе уже перестал читать. В странах, где государство занимается протекцией своего национального кинематографа, дела обстоят хорошо — во Франции, Канаде, многих иных странах. Там экранное насилие, пошлость, разврат — давно на общественных задворках, там, где им и положено быть. Потому что приоритеты определяет разумная, бережная по отношению к нравственному здоровью нации государственная политика. И это никакая не цензура, а забота о здоровье народа, дело национальной безопасности, если хотите. Вот и нам нужно лоббировать свой кинематограф, который, кстати говоря, значительно окреп в последние годы. Лоббировать, но не допускать вседозволенности, когда звериное, а не человеческое начало превалирует в большинстве фильмов. Почему в Японии настоящий бум российской анимации? Ответ прост — наши мультфильмы «заквашены» на добром начале, где добро всегда побеждает зло, где герои-победители умны и благородны. Те, кто продвигает наши фильмы в Японии, прекрасно понимают — зритель должен воспитываться на добром начале, на высоких, нравственно безупречных примерах.

— Александр Константинович, позвольте вопрос не режиссеру, а главе вашей семьи. Что из мультипликационных фильмов вы будете показывать своим внукам?

— Того, что сделано в этой области мировым кинематографом, хватит не только на их детство, но и на всю жизнь. Например, то, что снималось самим Уолтом Диснеем — произведения высокого художественного смысла, которые стали сокровищами мировой значимости. Лучшие образцы американской анимации должны быть достоянием всех, и не нужно от этого заслоняться. Но есть огромный пласт духовной пищи, которую я условно назвал бы «пластмассовой», которая совершенно не усваивается детской, еще не окрепшей психикой. Конечно, все это надо фильтровать. Агрессию, глупость не нужно допускать на телевидение. Во Франции, в Японии есть замечательные фильмы, которые можно и нужно показывать у нас. Я терпеть не могу цензуру, но иногда мне кажется, что совершенно необходимо государству иметь орган, анализирующий то, что предлагается телеканалами к показу. В то же время я не могу утверждать, что вся советская и российская анимация безукоризненна. Здесь тоже надо делать отбор. Хорошо, если бы этим стали заниматься педагоги и художники, а не только чиновники и бизнесмены. Беда еще в том, что родители оставляют ребенка наедине с телевизором, а сами в это время занимаются своими делами. И не понимают при этом, что такой путь — самый короткий к потере собственного ребенка. Вот этого по отношению к своим внукам я бы не стал делать ни в коем случае. Из всех наших обязательств в этом мире — ответственность перед детьми, по-моему, самая важная и самая главная, равная ответственности перед Господом.

Александр Петров родился на Ярославщине, в селе с символическим названием — Пречистое. И сегодня, несмотря на всемирную известность и многочисленные приглашения зарубежных продюсеров, живет и работает на родине.

Антонина Арендаренко

http://www.radonezh.ru/analytic/articles/?ID=2577