 |
| Вера-Эском | Владимир Григорян | 07.12.2007 |
Для солидности Якубович снабдил свою гипотезу «лингвистическими доказательствами» и, мягко говоря, загадочным анализом ДНК. Разумеется, всё это чистейшей воды «липа». Но благодаря популярности темы и тому, что продюсером фильма стал Джеймс Камерон (режиссёр «Титаника»), «Последнюю гробницу» показал телеканал «Дискавери», с его громадной аудиторией, закупили вполне солидные телекомпании Канады и Англии.
Как воздействуют такие картины на аудиторию, я имел возможность наблюдать. Она не то чтобы верит, не то чтобы не верит. Вся эта чушь слоями оседает в сознании, формируя совершенно дикие представления о христианстве. Причём не имеет значения, кто сидит перед телевизором: домохозяйка или доктор каких-нибудь наук — биолог, физик или, скажем, математик. Несколько десятилетий он вынужден был в своей области знания отделять факты от вымысла, не спешить с выводами, искусно избегать обобщений, которые коллеги могли бы счесть дурным тоном. Но как только разговор заходит о религии или, например, истории, все эти барьеры рушатся как картонные. Современный образованный человек — основной зритель «Дискавери», читатель Дэна Брауна и т. д. — впадает в состояние тяжелейшей прострации, стоит ему выйти за пределы своей узкой специализации.
Чтобы не быть голословным, обращусь к эпизоду из книги «Код Атлантиды», герой которой, выдающийся лингвист Ричард Скотт, «разоблачает» христианство. Сама по себе эта книга особого интереса не представляет. Я хочу обратиться к ней лишь потому, что доводы и манера обращения с фактами её автора Стэла Павлоу сверхтипичны для постхристиан, всех этих помянутых выше биологов, физиков, математиков, не говоря о менее образованной публике, исповедующей «веру в знания». Любопытно, как в научной оболочке в их среду проникают самые иррациональные воззрения. Если глубже — вот путь, которым диавол входит в сознание человека.
ПЕРВЫЙ ШАГ:
Итак, прошу следить за руками автора «Кода Атландиты» и героя его романа профессора Ричарда Скотта, выступившего с лекцией в одном из университетов США, финансируемых Католической Церковью:
— Я не верю в Иисуса Христа, — аудитория в ошеломлении замерла. Скотт устремил взгляд на бумаги перед собой. — Евангелия, — пояснил Скотт, — написаны на греческом. У нас «слова», а у греков «лого». Но «лого» значит больше, чем просто слово. Оно подразумевает мысль, поступок. Или «слово в действии». Как в древнееврейском и арамейском. Тот, кто первым осознал, что положение вещей весьма затруднительное, и придумал слово «дело». В начале было дело.
Что на самом деле? «Слово» для любого душевно здорового человека — это действительно не просто колебание воздуха. И оно действительно подразумевает дело, но как следствие, а не первопричину. Именно слово наполняет дело смыслом, задает направление. С помощью простого передёргивания профессор Скотт ставит «дело» на первое место, одним «выстрелом» пытаясь убить несколько «зайцев»:
1. Смутить, сбить с толку аудиторию, которая начинает лихорадочно соображать, как правильно перевести «Логос».
2. Завоевать расположение слушателей, так как в современном мире «дело» звучит весомее «слова».
3. Подменить Христа-Логоса, делом с маленькой буквы.
Ложь всегда оперирует фактами, но, смещая в них акцент, предлагает обобщение, которое объективно из этих фактов вывести невозможно.
ВТОРОЙ ШАГ:
«Таким образом, в начале было лого, ведь евреи не получили ничего нового. В притчах Соломоновых эта мысль отражена в идее мудрости. Чтобы заманить в свои сети язычников, всё, что им потребовалось, так это занять старые церкви, в которых они даже не удосужились что-либо изменить. Мозаичные изображения бородатого Христа — портреты Зевса и Юпитера. Эти церкви греко-романские. Выходит, христианство впервые в истории применило метод переработки и вторичного использования».
Здесь мы видим, как не слишком убедительная гипотеза о «Слове» приобретает с помощью словосочетания «таким образом» характер чего-то неопровержимого. Христос окончательно устраняется, благодаря чему христианство сводится к компиляции прежних «оригинальных» верований иудаизма и язычества.
Между тем христианство никогда не отвергало того, что является продолжением ветхозаветной Церкви, и того, что язычество — это искажение древней истинной веры, последним жрецом которой был, согласно книге Бытия, царь Мелхиседек. То есть Спаситель, а вслед за ним Его ученики и последователи очистили все прежние религиозные убеждения от каких-то напластований, иногда ошибочных, часто ложных, выявили их подлинную суть. Это можно доказать, обратившись хотя бы к исследованиям поверий и легенд сотен языческих народов, — практически все они содержат память о едином Боге, можно проследить на примере ведических текстов, как забывали о Творце индийские арийцы.
Скотта нельзя обвинить в том, что он не желает становиться на точку зрения христианства в этом вопросе. Но если он взялся её опровергать, то прежде должен был как минимум озвучить.
Ложь всегда игнорирует убеждения, которые пытается оспорить. Оно создает их карикатурный, нелепый образ, а затем начинает его разрушать.
ТРЕТИЙ ШАГ:
Закрепляет достигнутое. Кто-то из аудитории может возмутиться, сказав, что «Слово» — это всё-таки Христос, а не какое-то дело или мудрость и так далее, что Новый Завет настолько отличается от Ветхого, что никак не может быть назван просто выжимкой из него. Чтобы предупредить подобные упрёки, требуется нанести удар по убеждению, что слушатели хотя бы поверхностно знают Евангелие. Профессор Скотт приводит пример, как президент Кеннеди в Берлине попытался сказать, что он житель Берлина. Но, неправильно составив немецкую фразу, произнес: «Я — пончик».
Что уж говорить о Евангелии, которое писали и переводили какие-то неизвестные личности. Взять хотя бы Евангелие от Иоанна, которое, как выяснилось благодаря клочку папируса, найденному в 1920 г. в Египте, «появилось не раньше, чем через пятьдесят лет после гибели Иисуса. Выходит, мы не можем назвать Иоанново описание жизни, смерти и воскресения Христа рассказом очевидца, что совершенно сбивает с толку».
Почему апостол Иоанн не мог написать Евангелие через пятьдесят лет после Воскресения Христова, профессор Скотт не объясняет. Между тем, как известно из предания Церкви, св. Иоанн был единственным из апостолов, кто прожил очень долгую жизнь. Папирус из Наг-Хаммади как раз подтверждает это предание, а не опровергает его. Что касается переводов Евангелия, то их делали люди, владеющие языком оригинала, и эта «незначительная» деталь явно отличала их от Кеннеди, абсолютно не владевшего немецким. То есть мы опять сталкиваемся с передёргиванием.
ИНТЕРМЕДИЯ:
Далее Павлоу пишет: «Для Скотта он служил ещё и подтверждением того, что Евангелие от Иоанна было написано в эпоху, когда Римская империя готовилась принять христианство — завладеть огромной властью для манипулирования массами. Возможно, Евангелие от Иоанна создал римлянин».
Как это сочетается со словами его героя профессора Скотта, что Евангелие от Иоанна написано минимум через 50 лет после смерти Христа? Ну, пусть минимум 50, а максимум сколько? Специалисты говорят, что не намного больше. А ведь Римская империя приняла христианство более чем три века спустя. То есть получается, что империя несколько столетий истребляла христиан, учение которых сама же и создала для манипулирования массами? Гипотеза, деликатно выражаясь, нелепая.
Что любопытно, автор попадается в собственную ловушку, потому что далее Скотт у него говорит: «Ни одно из Евангелий не написано на арамейском, однако авторы определённо на нём говорили, — в текстах ясно просматриваются структуры арамейского языка». Вот тебе и римлянин, причём едва ли не четвертого века по Р.Х., когда арамейский и сами-то иудеи крепко успели подзабыть.
ШАГ ЧЕТВЕРТЫЙ:
Между тем профессор Скотт явно умнее своего создателя — писателя Павлоу, списавшего выступление героя романа с натуры. Профессор через века не прыгает, чтобы не потерять власть над аудиторией. Последний его удар на самом деле является единственным более или менее метким.
Дело в том, что в культе божества Митры есть ряд совпадений с христианским преданием. Например, в одном из митраистских текстов можно встретить такую фразу: «Кто ест мою плоть и пьёт мою кровь, остается во мне, и я остаюсь в нём».
Профессор Скотт у Павлоу показывает слушателям текст, написанный на арамейском и созданный под влиянием митраизма, чтобы убедить: вот рукопись, которая является переходным звеном от культа бога Митры к христианству. Этот аргумент никакой ценности не представляет. Он явно навеян неудачными поисками связующего звена между обезьяной и человеком. И без Павлоу известно, что иудеи впитывали множество всяких веяний, создавая различные секты.
Но если говорить о сходстве митраизма и христианства, то оно действительно многих искусило. Например, именно этим объясняет свой переход в ислам бывший православный священник Али Полосин. Между тем практика «причастия» вообще характерна для всего языческого мира, в том числе для индейцев, которые заведомо ни у кого ничего заимствовать не могли. Это ещё раз свидетельствует о том, что все религиозные культы произошли из единой религии, о которой мы больше догадываемся, чем знаем.
И что самое важное — эти воспоминания язычников об учении, которое они утратили, являются лишь бледной тенью Евангелия. А рядом со Христом все бесчисленные божества, отдалённо Его напоминающие, выглядят какими-то глиняными фигурками. Вот мимо чего проходит американский писатель, восклицая устами профессора Скотта: «Кто-нибудь из вас всё ещё хочет быть христианином?»
Да, я хочу!
Итак, последняя и главная ложь заключается в том, что она пытается низвести высшее к низшему с помощью некоторых совпадений и нехитрых приёмов. Икона, написанная халтурщиком Х века, может быть очень похожа на образ, созданный Рублевым в XV веке. Но это вовсе не повод говорить, что творчество св. Андрея вторично. Впрочем, если есть желание, то можно попытаться это сделать и даже произвести впечатление на публику.
Откуда берутся такие желания, вот вопрос. Чем досадил Христос писателю Павлоу или режиссёру Джеймсу Камерону? Ответ можно найти и в фильме «Титаник», и в книге «Код Атлантиды», герои которых бросают вызов небу, говорят как малые дети: «мы сами», и… побеждают. Но только в книге и в фильме. В реальной жизни мы видим, как эти люди разрушают не только христианство, но и собственную психику, и мир вокруг себя, лгут прежде всего себе, но и других не забывают, опошляют всё, до чего в состоянии дотянуться. Христос им не нужен. Он им мешает. Они действительно убеждены, что вначале было дело, и никак не могут понять, почему дела их, опередившие Слово, так ужасны, а в лучшем случае бесплодны.
