 |
| Новая газета | Елена Минчёнок | 07.12.2007 |
В феврале 2007 года по требованию Федеральной службы по надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций и охране культурного наследия (Росохранкультура) было проведено обследование собора. Результаты опубликованы, вот выдержки:
«- чугунные несущие конструкции барабана главного купола… имеют многочисленные и значительные разрушения коррозионного характера, охватившие до 50% радиально расположенных элементов…;
— обследованные комиссией повреждения чугунных конструкций барабана главного купола… вынуждают сделать заключение о реальном наличии чрезвычайно серьёзной ситуации потери значительной части несущей способности опорных элементов…;
— несущие конструкции купола собора и надкупольного пространства имеют коррозионные и механические разрушения, угрожающие сохранности собора…;
— красочные и фресковые панно… почти повсеместно и на значительной площади покрыты сетью трещин различной степени развития, и в том числе продолжающихся за пределы панно, и имеют значительные повреждения поверхности коррозионного характера в форме отслоения и обрушения живописного слоя;
— сопоставление обнаруженных повреждений с результатами обследования, отмеченными в акте КГИОП (Комитет по государственному контролю, использованию и охране памятников истории и культуры. — Е.М.) от 30.06.2005 г. свидетельствует о том, что за прошедшее время они приобрели практически сплошной характер;
— обнаружена протяженная вертикальная трещина (с раскрытием до 5 мм и заметным сдвигом краев, из которой фиксируется непрерывная тяга воздуха) мраморной стены над западными воротами собора, где имеют место также сильные отслоения штукатурки… и следы протечек, вследствие чего возможно обрушение крупных кусков мрамора и штукатурки».
Профессор Санкт-Петербургского политехнического университета Валерий Голод, принимавший участие в обследовании, тогда четко прокомментировал ситуацию: «С механической точки зрения состояние собора аварийное. Запас прочности иногда бывает от двукратного до шестикратного. Но какая часть из этого запаса исчерпана, а какая продолжает держать конструкцию? Закрывать глаза на это нельзя». При этом в марте, уже после обнародования результатов обследования, чиновники из Росохранкультуры продолжали бодро рапортовать: состояние собора расценивается как удовлетворительное. На этом они настаивают и сейчас.
Что значит «удовлетворительное»? Для кого или для чего — «удовлетворительное»?
Последняя масштабная проверка собора была проведена в 1984 году. Области повреждений тогда обвели мелком и заштриховали. Эти пометки кое-где сохранились до сих пор — только трещины за это время стали шире. За прошедшие 23 года не производилось не только реставрации, но и банального мониторинга, фиксирующего течение разрушительного процесса. «Мы попросили у сотрудников собора записи контроля за состоянием фресок, — вспоминает сегодня профессор Голод. — Никаких документов нам не дали, сказали — ходим, проверяем и делаем выводы».
Парадокс ситуации в том, что фондовыми объектами музея является только движимое имущество. Грубо говоря, то, что можно снять со стены или отодвинуть от неё. А вот стены — «собственность» государства. И роспись на них — тоже государственная. «В 2005 году КГИОП обследовал фрески, — рассказывает начальник отдела реставрации фонда Академии художеств Антон Папировский, тоже принимавший участие в февральском обследовании. — Тогда эксперты пришли к выводу, что восемь из тридцати пяти фресок нуждаются в реставрации. А за прошедшие полтора года число поврежденных фресок увеличилось до 18. Значит, произошли какие-то важные изменения в атмосфере собора. Что-то, что привело к лавинообразному разрушению фресок. Мы видели на них механические повреждения. Велись какие-то работы, видны царапины, оставленные, видимо, какими-то приборами. Это все равно, что в Эрмитаже провести по картине Рембрандта карандашом или фломастером…».
Мой следующий вопрос — к руководителю управления Росохранкультуры по Северо-Западному федеральному округу Виталию Калинину: какая структура ответственна за регулярное обследование технического состояния Исаакиевского собора? «Государственное унитарное предприятие «Исаакиевский собор», — ответил господин Калинин. И реставрацию должны проводить они же. А Росохранкультура отвечает только за соблюдение законов в сфере охраны наследия. А за собор-то кто отвечает? Нет ответа.
Специалисты, годами занимавшиеся исследованиями памятника, отказываются говорить. Заявляют прямо: нам не нужны угрожающие звонки чиновников заоблачного статуса. Вот уже почти год вокруг собора — сплошная завеса молчания. Приходится опираться только на ранее опубликованные статьи. Из научных изысканий следует: первопричина сегодняшних трещин на Исаакии — слабые питерские грунты и деформации фундамента. «Длительный период возведения собора, разновременность постройки различных его частей, неоднородность фундаментной кладки, разная длина свай, наличие мощной толщи слабых и деформируемых грунтов в пределах основания… повлекли за собой развитие значительных и неравномерных осадок собора. Еще до окончания строительства было обнаружено, что западная часть собора оседает больше, чем восточная. В дальнейшем неравномерность осадки усилилась, вызывая развитие трещин в несущих подкупольных пилонах, наклон портиков, деформации и трещинообразование в верхней и нижней частях колонн». Это цитата из статьи «Инженерно-экологический и геоэкологический анализ причин деформаций Исаакиевского собора» (Реконструкция городов и геотехническое строительство, N 5, 2002 г.)
Очередной вопрос: почему все эти факты упорно не принимаются в расчет?
Но и это не все. Несколько лет назад невдалеке от Исаакия, на площади Труда, соорудили нелепый и практически никем не посещаемый подземный торговый комплекс. Во время строительства было перекрыто течение подземного Адмиралтейского канала, служившего для оттока разрушительных грунтовых вод. В результате и без того неустойчивые грунты заболачиваются еще сильнее, деревянные сваи, на которые опирается громада собора, уходят все глубже в разжиженную почву.
Видимо, государству, которое отказывается отвечать за свои же памятники, важнее расширение торговой сети. Видимо, важнее разрешить в сотнях метров от Исаакия перестройку здания под гостиницу с повышением этажности (и соответственно, давлением на грунт) в два раза: с четырех до восьми этажей. И ведь название какое — «Ренессанс». Что возрождаем-то? Может быть, дом Лобанова-Ростовского в 50 (sic!) метрах от собора? Именно в этом доме появится ещё одна гостиница суперкласса — пятая по счету на Исаакиевской площади. Именно под этот проект был фактически выпотрошен еще один шедевр Монферрана, снесён внутренний флигель, а по всему двору срезан четырехметровый пласт грунта с последующим забитием шпунта, что, по заключению специалистов, сопровождается сильнейшей вибрацией. Я очень хочу найти человека, который доказал бы, что и эти работы никак не повлияли на состояние фундаментов собора.
… Стою под южным портиком Исаакия и, задрав голову, разглядываю трещины на колоннах. Хотя в основном они внизу, у металлических обручей, стягивающих столпы. Собор всей своей массой в 300 тысяч тонн опирается на эти мраморные ноги, и они не выдерживают, крошатся. А ведь еще в середине позапрошлого века, когда Огюст Монферран завершал его строительство, стало ясно, что мастер не сумел точно рассчитать нагрузку. Западная часть собора начала оседать значительно сильнее восточной. Сейчас это может увидеть каждый: достаточно отойти к зданию Мариинского дворца, через площадь, а еще лучше — взглянуть на собор с Университетской набережной, с другого берега Невы. Сплошная паутина трещин на сводах высоких портиков. Исаакий продолжает разрушаться.
