 |
| Татьянин день | Денис Новиков | 07.12.2007 |
Продолжение беседы с психологом Денисом Новиковым: В православной среде есть такая расхожая позиция, что «я, человек грешный» и «плох во всем». Люди часто акцентируют внимание на этом в обыденной речи — «простите, меня грешного». От священников можно услышать о том, что надо порицать себя, и не верить себе, если подумается, что ты хороший и правильный. Также не стоит верить и окружающим, которые хвалят вас. Не ведет ли это к формированию комплекса неполноценности?
Нет ли в этом ложного смирения? Как же можно любить себя и одновременно изо всех сил стараться думать о себе, что ты «грешное ничтожество»? При этом с каждым годом грехов на душе меньше не становится и может возникнуть лукавая мысль, что любовь не помогает и тотальное неприятие себя, нелюбовь к себе может повергнуть человека в глубокую тоску и уныние и даже подтолкнуть к мысли о самоубийстве. И как тогда избежать самоуничижения, самокопания и самоедства?
— Думаю, здесь полезно вспомнить две психологические стратегии, которые существуют у человека, который старается добиться каких-то результатов, своей цели — стратегия, ориентированная на достижение успеха и стратегия избегания неудач. Это совершенно разные стили поведения. Человек, ориентированный на достижение успеха, будет больше рисковать, он будет ставить перед собой цели и их добиваться. А в случае ориентации на избегание неудач риск сводится к минимуму. Боясь неудач человек может не сделать чего-то существенного, важного. Например, человеку ориентированному на избегание неудач, труднее познакомиться с понравившейся девушкой, поскольку есть риск, что она его отвергнет. Но если ориентироваться на достижение успеха, то он просто возьмет и начнет с ней знакомиться. А если ориентирован на избегание неудач, то тогда даже вряд ли будет к ней подходить, а скорее всего, станет искать более надежные, более гарантированные способы построения отношений (спросит у знакомых, нравится ли он ей и т. д.). И в этом смысле избегая неудач, скорее всего, можно получить стабильность, но в то же время мала вероятность достижения личного счастья. Такая стратегия часто проверяется при приеме человека на работу. И если он приверженец стратегии избегания неудач, то его скорее всего возьмут, например, кассиром, поскольку им нельзя ошибаться или, вообще, туда, где требуется внимательность, аккуратность, осторожность, отсутствие всякой инициативы. На творческие же профессии, на направления, связанные с научным техническим прорывом будут брать людей, которые ориентированы на достижение цели, успеха. Вот, с моей точки зрения, подвижники христианские, с которых мы берем пример, были ориентированы на достижение результата (успеха, в данной терминологии): соединение с Богом, праведная жизнь, чистая молитва, счастье для других людей и для себя. Христианство распространилось почти за столетие по всей тогдашней Ойкумене именно потому, что в христианском благовестии было много нового, светлого и радостного. Весть о вечной жизни, весть о воскресении, весть о том, что Бог тебя любит и о тебе заботится, что ты не просто должен угождать высшему существу, а что он ради тебя пришел на землю, пострадал, чтобы тебе было лучше. Там было очень много радости и она подвигала людей стремиться к новым горизонтам не только духовной, но и общественной и какой угодно жизни. Тоталитарное общество, в котором мы жили более 60 лет, построено было так, чтобы люди были послушны. А для этого лучше, чтобы человек боялся неудач. Тогда ему скажешь — туда не ходи, а сюда ходи и дальше он уже сам за флажки не будет заходить. Людей, которые избегают неудач, проще заставить ходить строем. И я думаю, что это наследие советского прошлого так или иначе перешло в души и восприятие мира многих наших современников, — и церковных и не церковных — которые с самого начала пытаются построить отношения с Богом по принципу избегания неудач, грехов. Это для них самое главное. И это, на самом-то деле, путь законничества. В этом случае люди пытаются спастись не Благодатью Христовой, а выполнением «дел закона». И вот эта позиция как раз-таки приводит к самоедству. Самоедство — это способ ограничить себя настолько, чтобы никакие неудачи просто не были бы возможны. И надо сказать, что, посмотрев на жизнь таких вот христиан-самоедов, это люди, которые, как правило, ничего в жизни не достигают. Да, они скорее всего не совершают и тяжких грехов. Но их жизнь не несет в себе ни особенного душевного, ни даже духовного порыва. Такие люди, как правило, боятся прелести и любое какое-то сильное душевное движение в духовном плане будет ими восприниматься как прелесть. Духовная жизнь оказывается серой, а по эмоциональному строю такие люди, как правило, страдают хроническими депрессиями. О таком ли образе жизни мы читаем в Евангелии и житиях святых?
— Я правильно понимаю, что в любви вообще тогда страха не будет?
— Я полагаю, что возникает совершенно другой страх: страх как боязнь, нежелание огорчить, обидеть любимого человека. И там уже не может быть никакого самоедства. А самоедством человек может себя, фигурально выражаясь, обезопасить от греха делом, проводя время на диване. Но такая стратегия приводит к депрессии и отсутствию полноценной жизни и радости. А ведь это воля Бога, как апостол пишет — «Всегда радуйтесь!»
— Раз мы затронули тему страха, то хочется прояснить, какое отношение этот страх имеет к страху Божию. Говорят, что бояться надо — вот народ и боится. А как избежать элементарного запугивания себя? Как страх Божий соотносится с любовью? Где конструктив того страха и как он связан с любовью?
— Думаю, здесь надо разделить духовную норму и путь человека к Богу и к подлинно христианской жизни. В начале пути, как еще Григорий Богослов говорил, может быть и рабское состояние — когда человек боится наказания со стороны Бога, и наемническое состояние — когда он боится, что благ не получит, которые ему бы хотелось получить. Но это все ступени к сыновнему состоянию, на которое все-таки нужно ориентироваться, где ты боишься сделать что-то против воли Божьей, просто потому, что ты боишься разрушить союз с Богом. Это и страх потерять любовь, и страх делать что-то, что противоречит твоей любви, любви вообще. И поэтому конечно, бывают в жизни человека — и практикующего христианина — ситуации, когда он боится Бога просто потому, что страшно, что с ним потом произойдет или не произойдет, что «Бог накажет». Но в этом самом ничего специфически христианского нет. Языческие религии тоже построены на том, что человек боится наказания со стороны бога или божеств. Страх наказания, конечно, определяет веру, какое-то богопочтение и ритуалы. Но этого не достаточно для того, чтобы человек был христианином. А норма — жизнь в любви к Богу. Думаю, что хотя такой нормы и трудно достичь, и она, порой, представляется заоблачными высотами духа, все же ориентироваться следует именно на нее.
…как самого себя
— Подлинная любовь — это желание лучшего для ближнего. А ближний, как показывает нам практика, не идеален. Да и сами-то мы не идеальны. И есть такая гипотеза, что человек относится к другим также, как он относится к себе. А значит, начинает видеть недостатки ближнего и, не принимая смиренно своих недостатков, начинает «стегать» по гордыне как себя перед Богом за то, что он «негодник и свинья опять провинился», так и всех вокруг будет нещадно осуждать. Как же тогда нам проявлять и сохранять любовь к ближним?
— Очень важно понимать, что попытки исправлять недостатки, осуждать или оценивать другого человека не имеют отношения к любви. Потому, что Бог, будучи праведным существом, точно различает и добродетели и пороки в жизни каждого из нас. Но при этом Бог есть Любовь, и любит всех. И если говорить богословским языком, это два разных божественных свойства — праведность (или справедливость) и любовь. Конечно, Бог по-разному строит отношения с людьми, которые живут в праведности и святости и людьми-грешниками. Но и тех и других он любит. Поэтому приблизительно то же самое и в человеческих отношениях. Я в принципе могу любить человека сложного и точно с какими-то его слабостями, человека в чем-то ограниченного и уж точно не совершенного. Я, наверное, буду переживать, если он будет делать что-то не то. Но, тем не менее, я буду продолжать его любить. Известны случаи, когда родители наркомана, который не ищет их помощи, а просто использует своих родителей, выгоняют свое чадо из дома без всяких средств к существованию. И часто это единственный путь к тому, чтобы наркоман задумался и вернулся в родительский дом с намерением исправить свою жизнь. Таких случаев довольно много. Но, я думаю, что возвращались только те, кто понимал, что, несмотря на то, что их выгнали из дома, их не переставали любить. Поэтому можно делать достаточно жесткие вещи, но при этом любить. И здесь, мне кажется, очень важно понять, ради чего ты хочешь исправлять недостатки другого человека. Вот выгнать ребенка-наркомана из дома могут, как правило, только те родители, которые его любят. Если ты заботишься о себе, то тебе будет гораздо проще, если твой сын-наркоман будет жить рядом с тобой. Ты не будешь «грузиться» мыслями, что с ним там происходит, не будешь мучиться чувством вины от того, что ты его выгнал и оставил. Поэтому какие-то такие серьезные поступки, изменяющие жизнь человека, возможны только если есть любовь. А на практике мы порой пытаемся изменить людей исходя из каких-то своих эгоистических соображений. Ну, проще, удобнее женщине жить с более мужественным, решительным мужчиной, который приносит больше денег, чем есть сейчас. Поэтому часто в желании изменить мужа, нет любви к этому мужчине, а весьма прагматичный подход, расчет. Можно сказать, что в данном примере желание изменить другого даже противоречит любви. Конечно, далеко не всегда это так. Если говорить о ребенке, то задача родителя не только любить его, но еще и воспитать. И родители будут из любви к своему ребенку стараться исправить его недостатки. А если это взрослый человек, то надо десять раз спросить себя, каким мотивом ты руководствуешься для того, чтобы пытаться его изменить.
— То есть получается, что в какой-то степени добро бывает с кулаками. Если не получается воспитать чадо по любви, то «пожалеть розгу — это испортить ребенка»?
— Да. Есть такая распространенная святоотеческая максима — нужно любить человека-грешника, но ненавидеть грех. И если бы человек рождался без первородного греха, без изначальной поврежденности, то тогда, наверное, любовь была бы только теплым, светлым, радостным душевным проявлением. Таким, каким оно, видимо, будет в Царствии Небесном. А здесь любовь к человеку очень часто несовместима с потаканием его грехам. И это правда — ведь грех разрушает человека, который его совершает. Но если ты потакаешь греху, разрушающему человека, то это уже точно не любовь. Другое дело, если ты понимаешь, что твои возможности, как правило, ограничены. И что ты не Спаситель. А есть Бог, который все это видит. И твоя-то функция здесь не очень велика. Но, тем не менее, ты точно будешь противостоять греху, который в этом человеке имеет место быть. В этом смысле любовь не столько «с кулаками», столько достаточно жесткая штука, которая, в конечном счете, иногда может быть болезненной. Конечно, такая болезненность — не критерий любви, но, так сказать, «безоблачной» любви не бывает. И супруги, которые любят друг друга, могут конфликтовать. А иногда они даже могут поступать друг с другом жестко. А если они общаются друг с другом елейно и не обозначают острых углов в своих отношениях, то это, как правило, ведет к семейному кризису и очень часто к разрыву отношений. И здесь настоящая любовь подменяется элементарным себялюбием, желанием не конфликтовать и человекоугодием. Поэтому, действительно, настоящая любовь может проявляться достаточно жестко.
— «Бьет — значит любит»? Получается, что боль, причиняемая близкому человеку, может быть и не от жестокости, а от любви? Просто ситуация такая тяжелая…
— Я думаю, что любовь несовместима с насилием. Если говорить про ту же семью с ребенком-наркоманом, то, допустим, его выгоняют из родительской квартиры и соответственно лишают финансовой помощи. Как уже говорилось, такой поступок может быть проявлением любви. Но если, допустим, сын-наркоман живет в своей квартире и хоть как-то сам зарабатывает себе на жизнь, и из лучших соображений и «воспитательных целей» приходят родители и выгоняют его из его собственной квартиры, лишают средств к существованию, то это будет восприниматься как предательство и ситуация усугубится. И такая ситуация никогда не бывает целительной. Потому, что она связана с насилием. Жесткость любви заключается в том, что ты не вкладываешь какие-то свои материальные, моральные или душевные ресурсы в человека потому, что ты видишь, что он их использует на зло. Но это никогда не попытка насильно исправить другого человека.
То есть кулаки можно применять только в целях самозащиты. Если от тебя сын требует деньги на очередную дозу и ты защищаешь себя, то это правильные кулаки. В отношениях мужа-алкоголика и жены, которая думает, что «бьет — значит, любит», это всегда насилие. А любовь с насилием несовместима. Потому что насильник не уважает волю и свободу человека. И поскольку воля и свобода — это одни из самых важных ценностей человеческой личности, то понятно, что невозможно любить и совершать насилие.
Признаки любви
— Что необходимо, чтобы у человека сформировалось нормальное, трезвое восприятие себя, любовь? Что значит переживать и проявлять любовь по отношению к себе? Что такое любовь? Как почувствовать ее в себе?— Получается, что любовь к себе связана с самооценкой. При этом мнение других может помешать себя полюбить по-настоящему. Как начать самому себя адекватно воспринимать? Как сохранить адекватность восприятия себя?
— Если то, что, условно говоря, навязывает общество, противоречит твоей сущности, твоей душевной конституции, твоему внутреннему душевному строю, то внутри будет все время гражданская война. С одной стороны, ты будешь заставлять себя делать что-то в соответствии с поставленными задачами. С другой стороны, будет большое сопротивление и ощущение, что ты делаешь не твое, пускай это даже и хорошая затея. И хоть «гражданская война» — это всего лишь метафора, но при этом совершенно невозможно хоть какое-то длительное время находиться в душевном мире и покое. Я не говорю о том, что в покое и мире нужно находиться все время (это вряд ли возможно), но, тем не менее, это состояние, которое, на мой взгляд, должно быть хоть в какой-то мере человеку знакомо. Если человек озабочен, например, продвижением по карьерной лестнице, ему нужно точно соответствовать социальным ожиданиям. Он ведь эту лестницу не сам для себя построил — ему уже дали готовую модель. И тогда состояние мира и покоя будет посещать его крайне редко — то он будет думать, что недостаточно высоко забрался на эту лестницу и недостаточно хорош, то он не будет получать удовольствия от очередного шага вверх просто потому, что это не его, противоречит его устроению и мировоззрению.
— А если человек несется по рельсам и вдруг в нем зарождается зерно неудовлетворенности. И человек начинает задумываться, как вырваться из порочного круга стереотипов, как сохранить это чувство и эту любовь к себе? Локомотив? то не остановить, колеса стучат…
— Человек начинает вырываться из порочного круга стереотипов, в тот момент, когда (а это, похоже, неизбежно) ему все чаще приходят мысли, ну если уж так высоко говорить, о смысле жизни — зачем я все это делаю. И в какой-то момент простые ответы на вопросы типа «стать директором крупной компании», «зарабатывать больше $ 3000−4000 в месяц» -перестают радовать душу. И ответ получается конкретным, но каким-то невнятным с точки зрения человека. Ему очень трудно бывает сказать, чего он хочет в жизни, сейчас. Вот конкретно сейчас, в ситуации отдыха, в ситуации, когда можно не бежать по этой карьерной лестнице, когда поезд, хотя бы на несколько секунд, остановился. Здесь очень часто возникает состояние скуки, растерянности. Человек постоянно играет какую-то роль. И даже на отдыхе он топ-менеджер крупной компании и ведет себя как топ-менеджер, и одет как топ-менеджер. И дома так же ведет себя. И часто даже на отдыхе идут разговоры о работе или такие, из которых, по крайней мере, видна его профессиональная компетентность. И отсутствие простого и ясного ответа на вопрос «Зачем ты живешь?» или неудовлетворенность теми ответами, которые ты себе даешь, ощущение скуки в моменты, когда тебе никуда не нужно бежать и отсутствие непосредственности, — являются признаками того, что что-то в жизни не так, что человек заигрался в социальные игры под названием «карьера», «статус», «успешность» и т. д. И это в общем-то, страсть человекоугодия (где человек угождает не конкретному человеку, а оправдывает ожидания целой социальной группы).
Александр Болмасов
http://www.taday.ru/text/82 508.html
