 |
| НГ-Религии | Михаил Бабкин | 05.12.2007 |
Нынешний 2007 год отмечен 90-летними юбилеями как двух российских революций, так и восстановления патриаршества в Российской Православной Церкви. В свое время оно было упразднено императором Петром Великим после кончины Патриарха Адриана в 1700 году. В 1721 году с согласия восточных Патриархов в России был учрежден высший орган церковного управления — Святейший правительствующий Синод. Был создан и орган контроля государства за церковными делами.
На рубеже XIX—XX вв.еков в среде духовенства все чаще звучали мнения о неканоничности Синода, о «засилье» государства в церковных делах и о необходимости реформировать внутрицерковное управление. Соответственно встал вопрос об изменении взаимоотношений Церкви и государства. Его решение стали связывать с созывом Поместного Собора Русской Церкви. С начала 1905 года на уровне Комитета министров и Святейшего Синода началось обсуждение перспектив созыва церковного Собора. В конце марта того же года Синодом было принято решение ходатайствовать перед императором о созыве в Москве Всероссийского Собора епархиальных епископов для учреждения патриаршества и для обсуждения перемен в церковном управлении. Однако со стороны Николая II, первоначально поддержавшего идею созыва Собора, последовал отказ.
Устоявшиеся за два столетия отношения государства и Церкви были закреплены рядом законодательных актов, пересмотр которых являлся чрезвычайно сложной задачей. Разрушение синодальной системы и проведение радикальных преобразований в церковном управлении грозили разорвать союз империи и Православной Церкви и даже привести к отделению последней от государства. Перестройка религиозного фундамента монархии была чревата обрушением всего здания православного государства. Поэтому Николай II, следуя советам обер-прокурора Константина Победоносцева, не только не торопился с проведением церковных реформ, но и осуществлял политику «подмораживания», оставляя государственно-церковные отношения в неизменном виде.
Государственная вероисповедная политика претерпела серьезные изменения после 17 апреля 1905 года. В тот день — в условиях нарастания массового леворадикального движения — император издал Указ «Об укреплении начал веротерпимости». Согласно ему всем русским подданным предоставлялось право исповедовать любое вероучение, а все религии России уравнивались в правах. При этом доминирующее положение Церкви в государстве ухудшилось по сравнению с тем, которое она имела до выхода этого царского указа: православная вера оказалась единственной среди всех конфессий, сохранившей неразрывную связь с государственным аппаратом. Во внутренние же дела остальных исповеданий государство не вмешивалось.
В конце июля 1905 года Победоносцев обратился к российскому епископату с просьбой прислать в Синод свои предложения о преобразованиях в Церкви. Отзывы архиереев поступали в духовное ведомство с конца октября 1905 года до начала весны следующего года. Выяснилось, что почти весь епископат требовал реформ, касающихся канонического устройства Церкви и направленных на ее освобождение от государственной зависимости. О неканоничности синодального строя и необходимости созыва Поместного Собора говорили почти все.
27 декабря 1905 года император обратился к председателю Святейшего Синода митрополиту Санкт-Петербургскому Антонию (Вадковскому) с рескриптом о необходимости проведения преобразований в устройстве Церкви. Митрополиту Антонию совместно с митрополитами Московским и Киевским предлагалось определить сроки созыва Собора.
Для предварительного рассмотрения намеченных к обсуждению на планирующемся Соборе вопросов церковной реформы 14 января 1906 года Святейший Синод принял решение о создании особой комиссии — Предсоборного присутствия. В его состав вошли представители епископата, священники и известные богословы. Присутствие работало с 6 марта по 15 декабря 1906 года.
На нем было принято решение рекомендовать будущему Поместному Собору восстановить в Российской Церкви патриаршество. 3 июня Присутствием был принят документ «Об отношении высшего Правительства Православной Российской Церкви к Верховной Государственной власти». В нем были очерчены права будущего Патриарха. В целом Предсоборное присутствие предлагало уменьшить императорское влияние в жизни Церкви: с одной стороны, чтобы государство по-прежнему выполняло перед Российской Церковью все политические, финансовые, охранительные и другие функции. С другой — чтобы права Церкви не только существенно расширились, но чтобы она получила самоуправление. При этом в постановлениях Присутствия в качестве принципа церковного устроения проходил не принцип соборности (то есть участия в управлении Церковью помимо иерархов белого духовенства и мирян), а полновластия епископата. С учетом планов по введению патриаршества налицо было стремление усилить власть архиереев.
Продолжило эту же линию и Предсоборное совещание, работавшее с 28 февраля 1912 года по 3 апреля 1913 года. Его члены решили сохранить модель церковно-государственных отношений, предложенную ранее Предсоборным присутствием. Однако власть председателя Святейшего Синода (Патриарха) было предложено увеличить, предоставив тому право «начальственно» контролировать работу всех центральных церковных учреждений. В целом в схеме церковно-государственных отношений, которую отстаивала иерархия, Патриарх мыслился как фактически неподконтрольное императору лицо, которое находится в некотором смысле не «при» царе (в качестве одного из наиболее приближенных советников), а «напротив» царя — в качестве определенного «противовеса» ему.
Понятно, что при возникновении каких-либо (пусть даже незначительных) разногласий между церковной и государственной властями Патриарх мог перейти в оппозицию царю. При этом он был бы фактически «недосягаем» для императора: в случае, например, суда над Патриархом для рассмотрения его дела следовало бы приглашать «равночестных» тому по сану иерархов Восточных Церквей (как в случае с Патриархом Никоном в 1666 году). И государству грозила бы вероятность церковно-политического раскола, аналогичного расколу XVII века, что в условиях нарастания революционного движения могло послужить катализатором революции.
В начале ХХ века российское общество в борьбе с самодержавием добилось созыва Государственной Думы и получило определенные гражданские свободы. Но при этом не были учтены интересы Православной Церкви, которая осталась практически в одиночестве со своими нерешенными проблемами. Духовенство в силу своего социального положения не могло принять те методы борьбы за реформы, которые использовались обществом: участие в забастовочном движении и применение методов вооруженной борьбы. Однако священнослужители Российской Церкви могли оказывать идеологическое воздействие на политическое сознание многомиллионного российского крестьянства. И в период Февральской революции духовенство широко воспользовалось этой возможностью с целью узаконить в сознании паствы свержение монархии ради достижения своих целей по получению независимости («отдаления») от государства (см. «НГР» от 07.03.07).
Долгожданный Поместный Собор открылся 15 августа. За четыре дня до этого было опубликовано постановление Временного правительства о правах Собора. Выработанный им законопроект «О новом порядке свободного самоуправления Русской Церкви» надлежало представить «на уважение» государственной власти. То есть теоретически Временное правительство могло отказать в санкции соборному постановлению о форме внутрицерковного управления. В этом смысле Поместный Собор был юридически несвободен.
Открывшийся в Москве 15 августа 1917 года Поместный Собор (высший орган управления в Церкви) привлек к себе внимание общественности. Для участия в нем были избраны и назначеноы по должности 564 человека: 80 архиереев, 129 священников, 10 дьяконов, 26 псаломщиков, 20 монашествующих (архимандритов, игуменов и иеромонахов) и 299 мирян. Он воспринимался как Церковное Учредительное собрание. Собор работал более года. За этот период состоялись три его сессии: первая — с 15 августа по 9 декабря 1917 года, вторая и третья — в 1918 году: с 20 января (2 февраля) по 7 (20) апреля и с 19 июня (2 июля) по 7 (20) сентября.
11 октября 1917 года на Соборе началось обсуждение доклада о форме высшего церковного управления. Мнения участников Собора разделились: одни (в основном епископат) выступали за восстановление патриаршества, другие (рядовые клирики и миряне) были противниками такой идеи, настаивая на необходимости соборности. Причем на протяжении практически двух недель судьба этого вопроса была неясна. Однако положение изменилось после известий из Петрограда: 25 октября Временное правительство было свергнуто большевиками, а на следующий день было сформировано новое — Совет народных комиссаров. Причем Церковь никак не стала защищать Временное правительство, хотя в марте 1917 года она объявила его «благоверным», властью «от Бога» и привела народ к присяге ему.
На октябрьский переворот Собор отреагировал, по словам профессора Петроградской духовной академии Бориса Титлинова, «прежде всего ускоренным учреждением патриаршества». Действительно, после схода с политической сцены Временного правительства сама собой отпала и необходимость представлять ему «на уважение» соборное постановление о форме внутрицерковного управления. Интересы же новых правителей государства в те дни были далеки от церковной тематики: перед ними стоял первоочередной вопрос об удержании власти. Временным отсутствием контроля со стороны властей воспользовались представители «епископской партии». На фоне начавшейся на улицах Москвы 28 октября стрельбы, возникшей в результате антисоветского восстания юнкеров, захвативших Кремль, мнения участников Собора начали склоняться в пользу патриаршества.
28 октября дискуссии были окончены и на голосование поставили вопрос о восстановлении патриаршества. Соответствующее постановление было принято абсолютным большинством голосов. В нем утверждалось четыре пункта: 1) Поместному Собору, периодически в определенные сроки созываемому в составе епископов, клириков и мирян, принадлежит высшая власть в Русской Церкви — законодательная, судебная, административная и контролирующая; 2) вновь восстанавливается патриаршество и патриаршее управление Церковью; 3) Патриарх является первым между равными ему епископами; 4) Патриарх вместе с органами церковного управления подотчетен Поместному Собору.
30 и 31 октября тайным голосованием были определены три кандидата в Патриархи: архиепископы Харьковский Антоний (Храповицкий), Новгородский Арсений (Стадницкий) и митрополит Московский Тихон (Белавин). 5 ноября 1917 года путем извлечения жребия в храме Христа Спасителя Патриархом был избран Тихон. Но лишь через два дня — 8-го числа — Поместным Собором было принято «Определение о правах и обязанностях Святейшего Патриарха Московского и всея России». В частности, «первый епископ» был облечен полномочиями представителя Церкви перед государством и имел «долг печалования пред государственной властью». То, что Патриарх был избран, но его права и обязанности при этом были неясны, служит показателем того, что сторонники «епископской партии» спешили с восстановлением патриаршества.
Через несколько дней, 21 ноября, состоялась интронизация Патриарха Тихона. В Российской Церкви появилась, по сути, неограниченная власть «церковного монарха», подотчетного лишь Поместному Собору.
Свое видение государственно-церковных отношений Собор сформулировал в определении «О правовом положении Православной Российской Церкви», принятом 2 декабря 1917 года. Оно было составлено буквально в повелительной к новой (советской) власти форме. В нем предлагалось дать Церкви публично-правовой статус «первенствующей» в стране конфессии, обеспечить право на самоопределение и самоуправление, предоставить возможность законотворческой деятельности (в тех случаях, когда постановления правительства затрагивали церковные интересы). Церковное имущество признавалось не подлежащим конфискации и обложению налогами, со стороны государства ожидалось получение ежегодных ассигнований в пределах церковных потребностей. Священнослужителей и штатных церковнослужителей предлагалось освободить от различных повинностей (в первую очередь от воинской), православный календарь возвести в ранг государственного, признать церковные праздники неприсутственными (выходными) днями, оставить за Церковью право ведения метрических книг, сохранить обязательный характер преподавания Закона Божия для православных учащихся во всех образовательных учреждениях и т. д. В целом духовенство требовало для себя значительных привилегий, но при этом не прописывало никаких своих обязанностей перед государством.
7 декабря 1917 года Собор принял касающееся церковного управления определение «О Священном Синоде и Высшем Церковном Совете». Этим органам совместно с Патриархом было присвоено право управления церковными делами. Все они были подотчетны периодически созываемым Поместным Соборам, которым обязаны были представлять отчет о своей деятельности за междусоборный период.
На следующий день, 8 ноября, на Соборе было принято определение «О круге дел, подлежащих ведению органов высшего церковного управления». Согласно ему ведению Святейшего Синода подлежали дела, преимущественно относящиеся к внутренней жизни Церкви, в частности «высший надзор и попечение о нерушимом сохранении догматов веры и правильном их истолковании в смысле учения Православной Церкви; охранение текста Богослужебных книг, наблюдение за его исправлением и переводом». До революции же «верховным защитником и хранителем догматов господствующей веры, блюстителем правоверия и всякого в Церкви святой благочиния» как помазанник Божий был император. Таким образом, церковные полномочия царя в полной мере перешли к духовенству.
Поставив себе Патриарха — «церковного монарха», возвышающегося своим саном над светским, лишенным сакрального смысла «царством», духовенство добилось своих целей: царская власть была свергнута и вместо нее, по сути, установлена патриаршая.
Новая власть, установившаяся в России в октябре 1917 года, начала проводить известную «вероисповедную» политику, направленную на полное отделение Церкви от государства. В декрете советской власти «О свободе совести, церковных и религиозных обществах» (или «Об отделении Церкви от государства и школы от Церкви»), принятом 20 января (2 февраля) 1918 года, говорилось о лишении Русской Церкви и всех религиозных организаций прав юридического лица и отделении школы от Церкви. Православная Церковь своим статусом приравнивалась к частным обществам и союзам, ей было отказано в каких-либо субсидиях от государства, ее собственность объявлялась народным достоянием. Иными словами, ей давалась давно желанная ею «свобода от влияния государства». Однако это была «свобода», возведенная большевиками в абсолют: Церкви было предоставлено не «отдаление» от государства (за что с начала XX века выступало само духовенство), а полное «отделение» от него.
