Конец эпохи дискриминации

Выпускники духовных вузов нуждаются в признании общества, утверждает священник Владимир Шмалий

— Отец Владимир, готовы ли Московские духовные школы к государственной аккредитации своих образовательных программ?

— Московские духовные школы — это духовная семинария и духовная академия. Семинария — это церковный вуз, а академия — научный центр и аспирантура.

У Московских духовных школ есть свой образовательный стандарт, утвержденный Священным Синодом, свои программы. Если речь идет об аккредитации этих программ, то мы, конечно, к ней готовы. Если же речь идет об аккредитации по госстандарту для дисциплины «теология», то и это в принципе реально. Реально, потому что образовательный стандарт православных духовных вузов в содержательной части формально не противоречит госстандарту по теологии. Впрочем, это вряд ли актуально с учетом разработки образовательных стандартов «третьего поколения».

— Как вы сказали, с адаптацией действующего госстандарта по теологии могут возникнуть некоторые затруднения. С чем это связано?

— Действующий стандарт «второго поколения» — светский, а не церковный стандарт. В принципе, он может быть адаптирован для нужд Церкви, но эта адаптация в любом случае предполагает некоторые методические и отчасти содержательные компромиссы. Для нас было бы желательно не идти на компромиссы, а добиваться аккредитации наших собственных программ.

— Поговорим о дипломах государственного образца, которые будут получать выпускники духовных вузов. Совершенно понятно, что такой диплом может дать выпускнику: для государства он становится человеком с высшим образованием. Но что это дает Церкви как институту? Ведь духовная карьера выпускников может развиваться вне зависимости от того, какой у них диплом.

— Если говорить по существу, то речь идет об общественном признании того факта, что духовные вузы готовят специалистов, чей уровень соответствует стандартам высшего образования. Думаю, порядка 7−8 ведущих семинарий РПЦ уже сегодня выпускают таких специалистов. А остальные будут их готовить в самое ближайшее время.

Конечно, можно было бы сказать: «Вы знаете, что вы соответствуете, вот и соответствуйте, это ваше внутреннее дело, зачем вам еще какое-то признание?» А признание требуется, это вопрос социальной защищенности, положения священнослужителя в обществе, вопрос контактов со светскими научными, образовательными и иными учреждениями. Наших выпускников приглашают преподавать на теологических, а иногда и на иных гуманитарных факультетах в светских вузах. В свою очередь, случаи международных обменов в духовных вузах нередки, и здесь мы постоянно сталкиваемся с дискриминацией. Например, выпускника Московской духовной академии (то есть по нашей версии — кандидата наук), желающего защитить докторскую диссертацию на богословском факультете государственного университета в Греции, вследствие отсутствия государственного признания могут принять лишь на бакалавриат, т. е. считают адекватным лишь его аттестат о среднем образовании.

Резюмируя: речь идет об устранении дискриминации, доставшейся нам в наследство от советских времен. Даже если предположить, что мы никак не будем использовать новый статус, общество все равно будет знать, что православные семинарии дают высшее образование, а академии — готовят специалистов, чей уровень соответствует светскому кандидату наук.

— Не несут ли поправки в законодательство скрытую угрозу для Церкви? Ведь, имея диплом гособразца, выпускник той же МДА может отказаться от духовной карьеры…

— Знаете, как говорят? Невольник — не богомольник. Наши выпускники — свободные граждане своей страны. Если они вдруг не захотят служить Церкви, то для Церкви же будет лучше, если они смогут уйти. Но я совершенно уверен, что таких людей не будет много.

— Достаточно ли внимания уделяет государство духовному образованию?

— Государство лишь начинает обращать внимание на духовное образование, да и то в связи с призывом Церкви устранить дискриминационные ограничения в законодательстве. Впрочем, нам не нужно какое-то «особое внимание». Нас бы вполне устроило, если бы это «внимание» привело к тому, что все дискриминационные ограничения были бы устранены и мы были бы уравнены в правах с негосударственными вузами. Московской духовной академии 320 лет. Она является старейшим учебным заведением страны. Ее профессорско-преподавательский состав — это замечательные ученые и профессионалы. Некоторые дисциплины в ее стенах преподают специалисты, равных которым по уровню нет в стране. Отсутствие государственного признания нашего образования видится в этих условиях каким-то вопиющим рудиментом советского прошлого.

Если начатые реформы законодательства будут доведены до конца, то можно будет сказать, что государство действительно обратило внимание на проблемы духовного образования. И позитивные знаки есть. Например, недавно МДА посетил первый вице-премьер правительства РФ Дмитрий Медведев. Он с большим вниманием выслушал всех профессоров, у нас была продолжительная и обстоятельная дискуссия. Все это внушает надежду на торжество здравого смысла и справедливости.

— Существует мнение, что госстандарт по теологии — инструмент государственного контроля над деятельностью духовных вузов. Вы с этим согласны?

— Если государство будет беспристрастно контролировать уровень подготовки по светским гуманитарным дисциплинам, то в этом нет ничего плохого. Однако содержание собственно вероучительных предметов государство контролировать не в состоянии. Даже при нынешнем госстандарте по теологии контроль касается сугубо формальных вещей: оформления, соответствия числа прошедших занятий числу заявленных часов. Ситуация, в которой государственные чиновники станут вмешиваться в содержание курсов по догматическому богословию или толкованию Священного Писания, мне видится совершенно нереальной.

Недавно я был на конференции в Российской академии госслужбы, на которой глава Рособрнадзора Виктор Болотов, имея в виду стандарты «третьего поколения», сказал представителям вузов примерно следующее: какой вы сами подготовите стандарт, по такому мы и будем вас контролировать…

У нас большое количество специальных богословских дисциплин. В Рособрнадзоре просто не может быть специалистов по каждой из них, они прибегают к помощи внешних экспертов. В данном случае внешние эксперты — это сами богословы. С формальной точки зрения доктринальные предметы — гуманитарные предметы, но на их содержательную часть регламентация распространяться не должна.

— 21 августа на Синоде РПЦ была принята новая концепция духовного образования. В чем суть реформ духовного образования, начатых еще в 1990-е годы? Что принципиально нового в принятой концепции?

— Ничего революционного в новой концепции нет. В 1994 году была поставлена задача преобразования семинарий в высшие учебные заведения. Т. е. в семинариях должны быть кафедры, ученые советы, а в перспективе и аспирантура. И сейчас уже целый ряд семинарий этим требованиям соответствует. Согласно новой концепции, академии превращаются в научно-богословские центры. Т. е. семинарии становятся вузами, а академии — исследовательскими институтами, при которых ведется образовательная деятельность.

— А что такое «региональный компонент» духовного образования, о котором говорится в документе?

— Это компонент, делающий возможным существование семинарий с различным уклоном. Например, у нас есть миссионерские семинарии. Где-то важно углубленно изучать историю, где-то психологию. Региональный компонент делает систему духовного образования более гибкой и динамичной.

Станислав Минин

http://religion.ng.ru/society/2007−12−04/4_discrimination.html