 |
| Радонеж | Алексей Харитонов | 04.12.2007 |
Некоторые усматривают у текущих беспорядков расовые или национальные, некоторые — религиозные причины; однако похоже на то, что в текущем французском кризисе проявляется определенный этический подход — а именно отрицание личной ответственности. В том, что человек совершает преступление, виноват не он; виноваты те, кто довели его до таких крайностей. «Отчаянные люди делают отчаянные вещи». Представление о том, что поведение человека определяется социальной средой, восходит еще к философии Просвещения, возникшей в XVIII веке, оно было глубоко присуще коммунизму, и теперь вполне еще живо в современной Европе.
Обеспечьте людям нормальные условия для жизни — и они будут вести себя хорошо. Если они ведут себя плохо, надо вкладывать больше усилий и денег в решение их социальных проблем. На практике это оборачивается верой в то, что беззаконие можно остановить, задабривая беззаконников; в самом деле, если буяны буянят в ответ на несправедливость, прекратите несправедливость — и буйство прекратится. Власти не столько стремятся подавить, сколько задобрить погромщиков — понять, чего не хватает этим людям, почему они ведут себя таким образом.
Этот подход, как я бы предположил, тесно связан с неверием в человеческую испорченность; в мировоззрении, котрое в христианской традиции ассоциируется с пелагианской ересью. Пелагий учил, что человек от природы добродетелен и не нуждается в сверхъестественной благодатной помощи для своего спасения. То же верование в человеческую добродетель популярно и в современном мире. Люди, как предполагается, достаточно добры и разумны, чтобы с ними всегда можно было договориться по-хорошему; это один из побочных эффектов мировоззрения, в котором нет иной надежды, кроме надежды на людей.
Как постхристианская ересь, этот подход повторяет христианское требование стремиться к миру; как ересь, он верит в то, что мир всегда достижим. Как отмечал Честертон, ересь стоит на частичной истине, выдавая ее за всеобщую. Мы обязаны стремиться к миру, и, во многих случаях нам удастся его поддержать. Мы обязаны избегать насилия и, во многих случаях — чаще, чем мы обычно думаем — нам удастся без него обойтись. Долг государственного деятеля — и любого гражданина — поддерживать мир и избегать насилия. Это частичная истина, дополняемая другой —
Ибо начальствующие страшны не для добрых дел, но для злых. Хочешь ли не бояться власти? Делай добро, и получишь похвалу от нее, ибо [начальник] есть Божий слуга, тебе на добро. Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое.(Рим.13:3,4)
Служение Богу совершает не только искусный политический деятель, миротворец, мастер соглашений и компромиссов, но и начальствующий с мечем, «страшный для злых дел». Фактически, они могут чего-то добиться, когда работают вместе, осознанно или нет поддерживая друг друга. Мартин Лютер Кинг, мирно победивший вековую несправедливость, действовал в условиях государства, которое поддерживало порядок и вязало как Ку-Клукс-Клановцев, так и «Черных Пантер». «Сила безоружной истины» была явлена в условиях законности и порядка, который поддерживали вооруженные слуги государства. Знаменитый миротворец Махатма Ганди мирно действовал против колонизаторов под покровом колонизаторской же государственности, и когда эта государственность утратила силу, он ничего не смог поделать с разразившейся сразу после этого колоссальной резней.
«Диалог в обстановке уважения» между различными социальными и этническими группами возможен, когда начальствующий со своим мечем эффективно подавляет беззаконное насилие. Там где насилие можно чинить безнаказанно, никакой диалог невозможен; возможна только эскалация насилия. Буяны, нигде не видя устрашающего меча (или видя только смехотворный поролоновый меч), будут возрастать в наглости, граждане, чтобы защитить свое достоинство и имущество, наконец сорганизуются и начнут давать буянам отпор — со всеми злоупотреблениями, сопровождающими такую народную самодеятельность.
Люди недостаточно добры и разумны, чтобы поддерживать мир в отсутствии вооруженного принуждения к миру. Весьма возможно, что арабские жители Франции сталкиваются с серьезными проблемами, и властям следует принять меры для их разрешения. Однако в демократическом государстве у людей есть возможность заявлять о своих проблемах и добиваться их разрешения мирными и законными средствами — создавая политические партии, выдвигая кандидатов в парламент, проводя мирные манифестации и т. д. Причина, по которым молодые арабы выбирают немирные и незаконные формы протеста — за них не наказывают.
Люди начнут решать проблемы мирными и законными путями, когда им четко покажут, что немирные и незаконные пути во первых, бесплодны, во вторых, сурово наказуемы. Люди ведут себя цивилизовано, когда нецивилизованное поведение жестко пресекается. Цивилизация, мир и законность не удерживается на одной доброй воле людей. Все это ограждается мечем начальствующего — мечем, который он не смущается время от времени пускать в ход.
