 |
| Седмицa.Ru | 17.11.2007 |
Кн. Григорий Трубецкой.
Памяти Свт. Патриарха Тихона
 |
| Святитель Тихон, Патриарх Московский и всея России |
Таким человеком суждено было стать новопреставленному Святейшему Патриарху Тихону.
Вопрос о восстановлении Патриаршества обсуждался Московским Собором осенью 1917 года, в самый разгар революции. Были горячие поборники и противники восстановления патриаршества среди иерархов, священников и мирян, но я не помню, чтобы хоть один противник нашелся среди членов Собора из крестьян. И бесхитростные искренние слова одного из них выразили настроение многих: «У нас нет больше Царя. Нет отца, которого мы могли бы любить. Синод любить невозможно. А потому нам нужен Патриарх. С этим меня и послали».- «Времена изменчивы», говорил другой оратор. «Кто поручится, что мы не вступаем в период тяжелых испытаний для Церкви, что ей не понадобится вскоре твердый предстатель, чувствующий особую личную ответственность за внешние сношения, как первоиерарх, обязанный стоять на страже Церковного достояния, чести, достоинства и прав Церкви"… «В минуты распада и уныния, когда кажется, что вся Россия превращается в груду обломков, и не за что зацепиться, наша задача — связать лучшие неумирающие заветы нашей истории с тем основанием, которое мы закладываем для будущего. Пусть Церковь сама за себя стоит и борется. Вместо скипетра и короны, крест и хоругвь да охранят наше святое святых. И пусть хоругвеносцем наших религиозных заветов будет Русский Патриарх — как символ того, что с падением царской власти не пала Святая Русь и что не отказалась она от того, что ей всего дороже в ее прошлом и бесконечно ценнее преходящего внешнего обаяния физической силы».
В этих отзывах членов Собора заключаются, мне кажется, главные основания решения, к которому склонился Собор в подавляющем большинстве своих членов. И когда постановление состоялось, то соборное сознание примирило недавних противников со сторонниками Патриаршества. Как и подобало Собору, разномыслия разрешились в дух единения и любви. Затаили в себе протест только немногие «волки в овечьей шкуре», которым удалось проникнуть в Собор и которые потом были первыми приспешниками «живой церкви». (1)
Нелегко было удовлетворить ожидания, которые связывались с личностью будущего избранника. На это указывал во время прений один весьма уважаемый ученый протоиерей, впоследствии принявший монашество и рукоположенный Патриархом в епископы. Он с особой силой подчеркивал трудность, почти невозможность найти лицо на высоте положения.
Избрание Патриарха состоялось под грохот пушек и пулеметов большевистского переворота.
Никогда не забуду той минуты, когда старец схимонах о. Алексий вынул из ковчега, стоявшего всю ночь перед тем у иконы Владимирской Божьей Матери, билет с именем Митрополите Московского Тихона.- «Божий избранник» — пронеслось тогда в храм. И народ с самого начала именно так отнесся к Святителю, увидев в нем Отца, которого можно и должно было любить.
Теперь, когда Патриарх Тихон только что окончил свое земное поприще, не время еще произносить суждения о той исторической роли, которая выпала на его долю. Но в самой силе нашей скорби, в чувстве нашего сиротства, в трудности освоиться с постигшей нас утратой сказывается какую огромную роль играл Патриарх в жизни Православной Церкви. Патриарх был живым символом духовного единства православной России и неумирающей преемственности Святой Руси. Для нас, беженцев, он был вдвойне дорог, как сам по себе, так и по тому, что его имя объединяло нас в любви и молитве со всем православным русским народом.
Каждый, кто имел счастье приблизиться к Патриарху, должен поделиться своими воспоминаниями и впечатлениями, из которых может воссоздаться живой образ почившего. (2) Слова: «вечная память» суть не только молитва, но и обещание, которое мы даем в Церкви тем, кто от нас уходит. Такая «память» есть не только воспоминание, но и претворение в жизнь заветов и смысла завершенного земного подвига умершего.
У тех, кто знали Патриарха, конечно, навсегда запечатлелся благостный, смиренный и необыкновенно русский народный облик Святителя. Ему органически чужда была всякая искусственность. Он был чуток в своей простоте к каждому неискреннему и напыщенному слову, и при всей исключительной мягкости и доброте обладал безобидным чувством юмора. Иногда одним добродушным словом он обнаруживал, что насквозь видит характер и скрытые пружины людей, с которыми ему приходилось иметь дело. Какая-то незлобивость и младенческая чистота души в соединении с благостностью составляли особое обаяние его личности. Когда я думаю о Патриархе я вспоминаю два выражения его лица: — одно какой-то жертвенной обреченности, которое соединялось у него с пониманием своего служения, как крестного подвига. Другое — доброй и кроткой улыбки.
Летом 1918 г., покидая Москву, в которую мне уже не суждено было вернуться, я пошел к Патриарху проститься. Он жил тогда еще на Троицком Подворье. Меня провели в старый запущенный сад. Патриарх в простом подряснике и скромной скуфейке имел вид простого монаха. Это были короткие минуты его отдыха, и он видимо наслаждался солнечным днем и играл с котом «цыганом» который сопровождал его в прогулке. Мне совестно и жаль было нарушать его отдых.
Я ехал на юг, в Добровольческую Армию, рассчитывал увидеть всех, с кем связывалась надежда на освобождение России. Я просил разрешения Св. Патриарха передать от его имени, разумеется в полной тайне, благословение одному из таких лиц, но Патриарх в самой деликатной и в то же время твердой форме сказал мне, что не считает возможным это сделать, ибо, оставаясь в России, он хочет не только наружно, но и по существу избегнуть упрека в каком-либо вмешательстве Церкви в политику.
Эту черту надо помнить, чтобы понимать некоторые руководящие начала, которым Патриарх никогда не изменял. Он, конечно, не питал иллюзий относительно Советской власти. С самого начала ему ясно было, что это власть безбожная и антихристова. Когда некоторые горячие головы предлагали однажды во время Собора проект Пастырского послания, содержавшего в себе резкую характеристику большевиков, то он, с своей, не оставлявшей ни минуты сомнения смиренной простотой, сказал: «Я не за себя боюсь. Поверьте, я готов и рад буду потерпеть, когда нужно. Но я отвечаю за других, и поэтому не нужно никаких вызовов».
Вот эта забота о других, о Церкви заставляла его напрягать все свое терпение и других побуждать к тому, чтобы во имя главной и единственной цели — спасения русской Православной Церкви, соблюдения ее в незапятнанной чистоте от всяких духовных соблазнов, — поступиться всем внешним, все перетерпеть, жертвовать ореолом собственной личности, словом все и самого себя отдать в жертву Церкви.
Вот другая основная черта деятельности Патриарха, которую мы должны иметь в виду, чтобы уразуметь смысл его крестного подвига.
Ибо, поистине, он был мучеником за все 7 ½ лет своего служения. Его любящее сердце разрывалось за каждого иерарха, за каждого священника, которого постигало гонение. Еще сильнее он болел душой из-за волн соблазна, которые захлестывали Церковь и которым подпадали слабые. Он напрягал все силы своего кроткого и миролюбивого духа, чтобы удержать Церковь от раскола, удовлетворить, по возможности, самолюбие уступчивостью, которая имела, однако, своими пределами непреложные основания канонов.
Все это не помогло в столкновении с врагами Церкви, иудами, вроде Красницкого и его присных. В борьбе против изъятия церковных ценностей, сопровождавшегося кощунством, Патриарх принял на себя всю ответственность, чтобы защитить других, и в результате был заточен в тюрьму.
Всем памятен этот тяжелый и в то же время славный период жизни Русской Церкви, с казнью исповедника Церкви священномученика Митрополита Вениамина и оставшихся верными. В то же время «живая» или иначе лживая, как ее назвал Патриарх, церковь торжествовала свою победу. Ряд епископов и священников не устояли перед соблазном и опасностью и перешли в ее ряды, а упорствующие заточались в тюрьмы и ссылались на медленную смерть. Наконец самозванный собор живоцерковников заочно осудил Патриарха и лишил его сана.
Пребывание Патриарха в заключении было бы вероятно для него лично отдыхом, несмотря на тяжелые материальные условия, в которые он был поставлен, но св. Тихон продолжал болеть душой за Церковь, за паству без пастыря.
И когда ему представили возможность вернуться к этой, невольно покинутой им пастве, и бороться с соблазном живой церкви, он не поколебался заплатить за это ценой признания советской власти. Это было тем менее трудно для него, что с самого начала, как мы видели, Патриарх держался начала невмешательства Церкви в политику. Он был служителем царства не от мира сего.
Форма, в которую облечено было признание советской власти, была навязана Патpиарху его врагами, воображавшими себе, что путем внешнего унижения им удастся покончить с обаянием его в народных массах. И как же они ошиблись в своих расчетах!
Тем, кто не понимал его поступка и соблазнялись им, Св. Тихон говорил: «пусть погибнет мое имя в истории, только бы Церкви была польза"… Англиканскому епископу Бюри, который также просил объяснений, Патриарх напомнил слова Ап. Павла: «Имею желание разрешиться и быть со Христом, потому, что это несравненно лучше; а оставаться во плоти нужнее для вас» (Филип. 1:23 и 24). Он добавил, что лично с радостью принял бы мученическую смерть, но судьба остающейся Православной Церкви лежит на его ответственности.
Простому народу не пришлось ничего объяснять. Он ни на минуту не соблазнился, не усомнился в Патриархе. Освобождение Св. Тихона из заключения было его апофеозом. Народ верно понял жертву, принесенную его отцом ради него, и устилал путь его цветами. Настроение, охватившее церковные низы, было таким сильным и единодушным, что оно подчинило себе малодушных и колеблющихся. Сколько иерархов и священников, перешедших в ряды живой церкви, принесли всенародное покаяние и были приняты обратно в Православную Церковь благостным Патриархом! Соблазн живой церкви стал рассеиваться, как предрассветный туман при восхождении солнца…
Большевиков не образумил неудачный опыт в стремлении опорочить облик Патpиарха. Он не помешал им повторить ту же попытку с негодными средствами после кончины Св. Тихона.
После величественных похорон, на которых присутствовало несколько сот тысяч народа, явившихся отдать дань благоговейного поклонения праху почившего святителя, через семь дней после его кончины, в «Известиях» появилось так называемое «завещание» Патриарха, подписанное им будто бы в день кончины.
Здесь не стоит разбирать вопрос о подлинности этого документа. Его подложность достаточно убедительно была раскрыта в повседневной печати. Не говоря о том, что сам стиль обличает нецерковное происхождение документа, содержание его явно противоречит всей линии поведения Патриарха по отношению к Советской власти. Ибо не мог он, принимавший на себя всецело ответственность за подвластных ему иерархов и священников, чтобы избавить их от кары, — не мог он грозить тем же иерархам карами за «нелойяльность» по отношению к Советской власти, этим самым как будто покрывая своим авторитетом тех, кто замучили и убили 30 епископов и сонм священников и заточили в тюрьмы и ссылки еще 80 епископов и множество клириков и мирян. (3)
Мы уже знаем, что новая очередная клевета встретила так же мало доверия в народе, как и первая. В одном обращении, которое распространяется в советской России, говорится по поводу завещания Патриарха: «Враги Патриарха боятся его даже после его смерти. Они хотят очернить его память, но это им не удастся так же, как не удалось им поругание Святых Мощей и Святых Икон. Когда кощунственные руки начали сдирать ризы с икон и богохульники хотели надругаться над храмами Божьими, то началось небывалое чудесное обновление куполов и икон. Также будет и с памятью о почившем нашем Святителе. От клеветы и надругательства лик его не потемнеет, а ярче засветится в сердцах православных русских людей».
Я кончу с чего начал. Трагизм судьбы Патриарха Тихона и его значение связаны с тем обстоятельством, что он стоял на рубеже двух эпох и был Первосвятителем Русской Церкви в самое смутное и тяжелое время нашей истории.
Среди иностранцев, недостаточно знакомых с нашим прошлым и характером русского народа, высказывается порою сомнение, не является ли православие пережитком старого? Как иначе объяснить, что народ попустил надругательства над церковью и святынями? Не является ли живая церковь подлинной религиозной попыткой обновления церкви и не заслуживает ли она сочувствия со стороны протестантов?
Думающие так забывают прежде всего историю христианской Церкви до Константина Великого. Разве гонения язычников вызывали внешнее сопротивление со стороны христиан? Разве исповедники, которые шли на мучения, призывали своих единоверцев оказывать сопротивление власти? Не тем же ли духом проникнуты и современные мученики и исповедники Православной Церкви в России, безропотно и радостно принимающие свой крест? Указывают ли эти факты на равнодушие народа к вере или наоборот на необычайную духовную силу и стойкость верующих?
Есть ли мученики в живой церкви? — Есть ли у ее сторонников подобие религиозного вдохновения? — Прочтите брошюры Введенского, Титлинова — их признанных авторитетов. Кроме раболепного каждения советской власти вы там ничего не найдете. А кто знает процесс Петроградского Митрополита Вениамина и иже с ним, тот не может не содрогнуться от омерзения к этим новым иудам — Красницкому, Введенскому и другим столпам живой церкви, предавшим своего пастыря.
С другой стороны не является ли судьба Патриарха Тихона и отношение к нему народа самым наглядным доказательством живой силы православия? И не потому ли народ так любил своего святителя, что в его облике отражались наиболее дорогие ему черты русского религиозного идеала: смирение, незлобивость, простота, благостность и добродушный юмор. Из глубины веков на нас как будто выглянула Святая Русь. Рушатся государственные и общественные устои, как будто рассыпалась вся храмина, создававшаяся трудом поколений, но не умирает народная душа, омытая крещением и продолжает воплощаться в тех, кому всегда поклонялся и будет поклоняться народ.
Порой слышится и другой упрек, на этот раз прямо направленный лично против Патриарха Тихона — «он не был Гермогеном», он не сыграл роль народного вождя в деле освобождения родины от насильников.
На это мы ответим: глубокая сущность народных верований и религиозного идеала остается неизменной, и в этом смысле Святая Русь не умирает. Но формы истории меняются и никогда не повторяются. Наши святители, которых чтит народ, были всегда чуткими выразителями народной совести, но их практические действия были весьма различны, сообразно исторической обстановке. Св. Митрополит Алексей, в малолетство Дмитрия Донского, ездил в Орду умилостивлять хана и исцелил больную ханшу, а его младший современник, Преподобный Сергий, благословил того же Дмитрия Донского на борьбу против хана. И тот и другой великие народные угодники, но ход истории повелевал одному — умилостивлять хана, а другому призвать народ на брань против него.
Также надо думать о Патриархе Тихоне. И ему в короткое время его первосвятительского служения приходилось считаться с разными условиями бурного потока событий. После злодейского убиения Царя и его семьи Патриарх Тихон произнес слово в Казанском Соборе в Москве, 8 июля 1918 г., в котором клеймил палачей и призывал верующих без различия их политических убеждений, смело и гласно осуждать виновников этого неслыханного преступления, хотя бы пришлось за это пострадать.- И тот же Патриарх, ради спасения Православной Церкви и возможности борьбы с живою церковью не поколебался впоследствии признать советскую власть. Политически это были совершенно различные поступки, но Патриарх и тогда и потом оставался верным самому себе.
В первом случае он может быть переоценивал способность жертвенного порыва своей паствы; во втором случае, он сдержал собственный жертвенный порыв, чтобы помочь слабым и «малым сим». И там и здесь он думал не о себе, а только о тех, за кого держал ответ перед Богом.
История произнесет в свое время суд над деятельностью Патриарха Тихона в его отношениях с паствой и советской властью, но в сознании русского народа крепка вера не в человеческий, а в Божий суд, который ценит не поступки, а сокровенные мысли и чувства, которые их вызывают. Да будет же ушедший Святитель заступником нашим перед этим судом.
Примечания.
1) Митрополит Антоний дал им тогда меткое прозвище «Ракитиных».
2) В настоящем очерке мне приходится повторять некоторые воспоминания, которыми я раньше делился на страницах газет и в собраниях.
3) Опубликованное медицинское описание последних дни жизни Патриарха указывает на усилившуюся у него болезнь почек и раньше имевшую последствием глубокие обмороки. Как при таких условиях возможно говорить об улучшении здоровья и верить, что Патриарх мог заниматься делами за несколько часов до кончины, в полном обладании сил и сознания.
14 мая 1925 г.
Журнал «Путь», N1. Сентябрь 1925 г.
Митр. Антоний (Храповицкий)
Кандидат на Патриарший престол: митрополит Антоний (Храповицкий)
Митрополит Антоний (в миру — Алексей Павлович Храпови? цкий; 17 марта 1863 — 28 июля (10 августа) 1936 Югославия) — епископ Русской Церкви; с 30 мая 1918 митрополит Киевский и Галицкий; первый председатель Архиерейского Синода Русской Православной Церкви заграницей.Детство и юность
Родитель — новгородский помещик, генерал.
Родительница — Наталья Петровна Веригина — дочь малороссийского помещика Харьковской губернии.
Род Храповицких — московские дворяне, упоминаются с 1676 года; в 1680 Храповицкие были стольниками при царском дворе.
Семья имела 4-х сыновей; Алёша был третьим.
По переезде семьи в Санкт-Петербург Алёша начал принимать участие в архиерейских богослужениях в качестве жезлоносца и книгодержца.
Девяти лет Алёшу, вопреки его желанию учиться в духовном училище, отдали в 5-ю СПб гимназию, что на набережной Екатерининского канала. Гимназия имела репутацию одной из самых строгих в столице.
Гимназические годы Алексея Храповицкого пришлись на конец царствования Александра II. Глубокое впечатление на юного Храповицкого произвела публичная речь И.С. Аксакова после убийства Императора на предсмертные слова его: «Домой, домой!». Речь была осуждением не только Санкт-Петербурга, но и всей постпетровской России; Аксаков призывал русских государей возвратиться в исконную столицу.
Посещал лекции В. С Соловьева, а также публичные выступления Ф.М. Достоевского, которым восторгался как знатоком человеческой души. Позже в России было распространено мнение, что Алёша Карамазов в романе Достоевского был написан с юного Храповицкого; но в действительности, по утверждению последнего, они не были лично знакомы.
В 5-м классе гимназии написал службу святым Кириллу и Мефодию, которая впоследствии, в 1887, была одобрена Синодом для богослужебного упоьребления и вошла с состав лополнительной Минеи.
С детства был горячим поборником восстановления патриаршества в Русской Церкви, глубоко чтил Патриарха Никона, полагая его «величайшим человеком русской истории за последние 200−300 лет, а может быть и всей русской истории».
В 1981, по окончании гимназии, выдержал вступительные экзамены в Санкт-Петербургскую духовную академию; поступление сына дворянина, закончившего гимназию, в Духовную академию было тогда шагом чрезвычайно необычным, ибо туда шли преимущественно выпускники семинарий, то есть дети духовенства.
Когда Храповицкий был на четвёртом курсе, инспектром Академии был назначен архимандрит Антоний (Вадковский). Ближайшими друзьями Лёши Храповицкого были М.М. Грибановский (впоследствии епископ Таврический) и студент Иван Страгородский (впоследствии «советский» патриарх).
Через 4 дня по окончании Академии, 18 мая 1885, 22-х лет, принял постриг в академический церкви; был наречён Антонием в честь прп. Антония Римлянина, Новгородского чудотворца (память — 3 августа).
По окончании Академии в 1885 году был оставлен при ней профессорским стипендиатом.
Монашество; начало служения
1885 — закончил Санкт-Петербургскую духовную академию с пострижением в монашество с именем Антоний. Рукоположён в иеромонаха.
1886 — преподаватель Гомилетики, Литургии и Каноники в Холмской духовной семинарии.
1887 — исполняющий должность доцента Петербургской Духовной Академии по кафедре Святого Писания Ветхого Завета.
1888 — присвоена степень магистра богословия после защиты диссертации на тему: «Психологические данные в пользу свободы воли и нравственной ответственности». В этом же году утверждён в звании доцента Академии.
В 1889 году назначен исполняющим должность инспектора Петербургской Духовной Академии.
1890 — возведён в сан архимандрита.
1890 — ректор Московской духовной академии.
1894 — ректор Казанской духовной академии (по 1900 год).
Епископское служение
1897 — епископ Чебоксарский. 7 сентября архимандрит Антоний был хиротонисан во епископа Чебоксарского, викария Казанской епархии.
1899 — 1 марта в связи открытием в Казани второго викариатства, епископ Антоний назначается епископом Чистопольским, первым викарием Казанской епархии, с оставлением в должности ректора.
1900 — епископ Уфимский и Мензелинский. 14 июля переведён на самостоятельную кафедру в г. Уфе. 17 августа избран в почётные члены Казанской духовной академии.
1902 — архиепископ Волынский и Житомирский. 27 апреля Антония перевели на Волынскую кафедру епископом Волынским и Житомирским, Почаевской Успенской Лавры священноархимандритом.
1905 — один из организаторов Союза русского народа. Возглавлял его Волынское отделение.
1906 — 22 апреля избран членом Госсовета от монашествующего духовенства, состоял в группе правых. Возведён в сан архиепископа.
1907 — 13 января сложил с себя полномочия члена Госсовета.
1911 — доктор богословия. Награждён бриллиантовым крестом для ношения на клобуке.
1912 — член Святейшего Синода с оставлением на кафедре; Обер-прокурор В.К. Саблер предложил его кандидатуру на замещение СПб кафедры, но предложение не было принято.
1914 — 14 мая назначен архиепископом Харьковским и Ахтырским.
1917 — 1 мая уволен на покой (удалился в Валаамский монастырь). 16 августа вновь назначен архиепископом Харьковским и Ахтырским.
В период Поместного собора 1917 — 1918
С августа 1917 — член Поместного собора, позже член Совета Поместного собора и первый (по числу голосов) из трёх кандидатов на патриарший престол.
28 ноября 1917 — митрополит Харьковский.
30 мая 1918 избран митрополитом Киевским и Галицким; в июле избран председателем Всеукраинского церковного собора.
1919 — возглавляет высшее церковное управление Юга России на территориях, подконтрольных белому движению.
В эмиграции
Покинул Россию из Новороссийска в марте 1920, прибыв в Афины, откуда перебрался на Афон, где планировал остаться, но пробыл около 5 месяцев.
В сентябре 1920 был вызван Врангелем в Крым, откуда 6/19 ноября 1920 эвакуировался вместе с его армией и другими беженцами в Константинополь.
В феврале 1921 переезжает в Сербию, где в ноября — декабре 1921 провёл Первый Загарничный («Карловацкий») Собор.
До своей кончины в 1936 возглавлял Русскую Православную Церковь заграницей.
В последние годы своей жизни митрополит Антоний не мог вставать и ходить.
Погребён на новом кладбище Белграда, в склепе Иверской часовни.
Главные труды.
«Психологические данные в пользу свободы воли и нравственной ответственности» (СПб., 1887; 2 изд. ib., 1888, магист. диссерт.);
«Превосходство православия над учением папизма в его изложении Вл. Соловьёвым» (СПб., 1890);
«Беседы о превосходстве православного понимания Евангелия сравнительно с учением Л. Толстого» (изд. 2, СПб., 1891);
«Нравственная идея догмата Пресв. Троицы» (изд. 2, Казань, 1898);
«Из чтений по пастырскому богословию» (Казань, 1896);
«Лекции по пастырскому богословию» (ib., 1900);
«Возможна ли нравственная жизнь без христианской религии» (Казань, 1897);
«Значение молитвы для пастыря церкви» (ib., 1897).
«Полное собрание сочинений» (издано в 1900, Казань)
Из воспоминаний современников.
Являлся весьма крупной не только религиозной, но и политической фигурой. Обладал большим даром предвидения развития политических ситуаций в России.
Ещё в 1905 году Храповицкий так отвечал А. Г. Булыгину (из записок Д. Н. Любимова): «Владыка отмечал с прискорбием начавшуюся борьбу с самодержавием и предупреждал, что в этой борьбе русский народ будет порабощён врагом всех дорогих и священных устоев тысячелетней жизни России… Россия распадётся на части». «Тогда, — вспоминает Д. Н. Любимов, — это казалось крайним преувеличением».
Библиография.
Епископ Никон (Рклицкий). Жизнеописание блаженнейшего Антония, митрополита Киевского и Галицкого. Т. 1- 7. — Нью-Йорк, 1956−1961.
Любимов Д. Н. События и люди (1902−1906) // РГАЛИ. Ф.1447. Оп.1. Д. 39. Л.298
Преосвященный Антоний (Обстоятельный разбор Полного собрания сочинений всех трёх томов) / Е. П. Б-в. Петрозаводск, 1900.
Письма о русском богословии. Отличительные особенности богословствования Преосв. Антония (Храповицкого). Прав. Собес. 1905. Ноябрь. С. 545.
Э. О. проф. В. Никольского и проф. Павла Пономарёва. О богословских трудах Высокопреосв. Антония, архп. Волынского и Житомирского. Профессора рекомендуют Совету Академии удостоения автора степени доктора богословия. Прав. Собеседник. 1913, октябрь, с. 49−85.
Критика. Провал хвалёного православия. Статья проф. Милоша Парфента (Сербия). Вестн. Св. Син. Пр. Р. Ц. 1927. N 3(16). С. 15−19.
Пастырь добрый. (Краткое изложение сочинений о Пастырском богословии). Светлой памяти блаж. Антония, митр. Киевского и Галицкого (Храповицкого). В. М. Владимиров. 1938. С. 28.
По материалам Википедии- свободной эниклопедии
Кандидат на Патриарший престол: митрополит Арсений (Стадницкий)
Митрополит Арсений (в миру — Авксентий Георгиевич Стадницкий; 22 января 1862, село Комарово Хотинского уезда Кишинёвской губернии в семье священника — 28 января 1936 Ташкент) — епископ Русской православной церкви; митрополит Ташкентский и Туркестанский.
Образование
Окончил Кишинёвскую духовную семинарию (1880), Киевскую духовную академию (1885) со степенью кандидата богословия. Будучи студентом, в 1885 посетил Афон. Впечатления о своих поездках он изложил в «Дневнике студента — паломника на Афон», который был удостоен Макарьевской премии.
Магистр богословия (1895; тема диссертации: «Гавриил Банулеско-Бодони, экзарх Молдо-Влахийский (1808−1812 гг.) и митрополит Кишиневский (1813−1821 гг.)».). Собирая материалы для диссертации, дважды выезжал за границу: в 1888 в Австро-Венгрию и в 1890 — в Румынию.
Доктор церковной истории (1904; тема диссертации: «Исследования и монография по истории Молдавской Церкви». Часть 1-я. «История Молдавской епархии и их святителей со времени основания государства и до наших дней»). Этот труд был отмечен королем Румынии, наградившим автора медалью Bene Merente 1-й степени, присуждавшейся за выдающиеся научные труды. Российская Академия Наук удостоила его за эту же диссертацию большой Уваровской премии.
Научно-педагогическая деятельность
В 1880—1881 преподавал в Единецком духовном училище.
С 1885 — преподаватель древнегреческого языка, затем церковного пения и догматического богословия в Кишинёвской духовной семинарии. Одновременно состоял редактором «Кишинёвских Епархиальных Ведомостей», причём им лично было написано для этого издания около ста различных статей и заметок, преимущественно церковно-исторического содержания.
30 декабря 1895 пострижен в монашество, с 31 декабря 1895 — иеродиакон.
С 1 января 1896 — иеромонах, инспектор Новгородской духовной семинарии, затем её ректор и настоятель монастыря св. Антония Римлянина в Новгороде с возведением в сан архимандрита.
С 10 января 1897 — инспектор Московской духовной академии и исправляющий должность ординарного профессора по кафедре Библейской истории.
С 13 марта 1898 — ректор Московской духовной академии (до 1903). Пользовался в академии большим авторитетом. Важным событием в истории МДА стала паломническая поездка, совершенная в 1900 группой студентов и преподавателей во главе с владыкой Арсением в Палестину и страны Ближнего Востока. Итогом путешествия стала книга «В стране священных воспоминаний», редактированная и изданная им самим. В книге 60 фотографий, большую часть которых сделал епископ Арсений.
Архиерей
28 февраля 1899 хиротонисан во епископа Волоколамского, третьего викария Московской митрополии, с оставлением в должности ректора академии.
Псковский владыка
С 1903 — епископ Псковский и Порховский. Создал в епархии школу псаломщиков. Основал церковный музей, в котором хранились ценные рукописи, принадлежности богослужения и церковная утварь, древние монеты. Для научного исследования, сохранности и пополнения музейной коллекции был образован историко-археологический комитет, устав которого утвердил Св. Синод. Одной из главных задач комитета стала охрана памятников церковной старины.
С 1905 — член Учебного комитета при Св. Синоде, в 1906—1907 — председатель этого комитета. Также с 1906 — член Предсоборного Присутствия, председатель его пятого отдела: о реформе церковно-учебных заведений.
С 1907 — архиепископ, член Государственного Совета от монашествующего духовенства.
Новгородский владыка
С 5 ноября 1910 — архиепископ Новгородский и Старорусский. Большое внимание уделял сохранению памятников церковной старины. Стал инициатором начала работ по реставрации собора Ферапонтова монастыря. Принял активное участие в XV Всероссийском археологическом съезде, который проходил в июле-августе 1911 в Новгороде и выступил на нём с докладом «О современном состоянии собора Св. Софии в Новгороде». По его инициативе была осуществлена реставрация так называемого «Лихудовского» корпуса в Новгороде (там когда-то размещалось училище, в котором преподавали братья Лихуды). В отреставрированном здании разместилась открытая в 1911 псаломщицкая школа. В 1912 в Новгороде был торжественно открыт Арсеньевский епархиальный дом. В нем разместились консистория, училищный и миссионерский советы, библиотека, иконно-книжная лавка, епархиальный церковно-исторический музей, редакция «Новгородских епархиальных ведомостей», гостиница для духовенства. В 1913 в Новгороде по его инициативе открылось церковно-археологическое общество.
В 1912 председательствовал на состоявшемся в Москве первом Всероссийском съезде практических деятелей в борьбе с алкоголизмом. Почётный член Казанской духовной академии.
Был заместителем председателя Всероссийского Поместного Собора 1917−1918, но, по свидетельству других участников, «фактически руководил почти всеми соборными заседаниями». В октябре 1917 на Соборе был один из трех кандидатов в Патриархи (наряду с владыками Антонием и Тихоном), при голосовании был вторым после архиепископа Антония — однако по жребию церковь возглавил московский архиерей Тихон. С 29 ноября 1917 — митрополит. Поместный Собор избрал его членом Священного Синода и Высшего Церковного Совета.
Неоднократно подвергался арестам. В первый раз он был арестован в ноябре 1919 в Москве, второй — в Новгороде в 1920, после чего был предан суду и приговорён к трём годам лишения свободы условно и к ссылке в Архангельскую губернию (затем ссылка была отменена).
В 1922 был в очередной раз арестован (в Москве) и привлечён к суду вместе с Патриархом Тихоном по обвинению в сопротивлении изъятию церковных ценностей — несмотря на то, что призвал духовенство жертвовать в пользу голодающих «драгоценные церковные украшения, не имеющие богослужебного употребления». А после начала массового изъятия ценностей издал новое обращение: «Об одном молю вас, дорогие мои чада паствы моей. Отнеситесь по-христиански, с покорностью воле Божией, если придется расстаться с любимым нами благолепием наших храмов во имя той вопиющей нужды, в которой находятся наши братья. Если у нас есть что пожертвовать взамен церковных вещей, не упустите этой возможности. Если же нечем жертвовать, то и без золота и серебра храмы наши останутся храмами, и святые иконы — святыми иконами. Бог на Страшном Суде спросит нас прежде всего не о том, украшали ли мы золотом и серебром храмы и иконы, а о том, накормили ли мы голодного, напоили ли жаждущего, одели ли нагого? Прошу Вас не допускать при этом никакого насилия в той или иной форме, — ни в храме, ни около него, так как это оскорбит храм, как дом мира и любви Христовой… Прошу также и о том, чтобы это изъятие церковных ценностей не явилось поводом для каких-либо политических выступлений, так как Церковь по существу своему вне политики и должна быть чужда ей».
В тюремном заключении находился с перерывами до 10 января 1924. Почти сразу же после освобождения был вновь арестован и заключён в Бутырскую тюрьму в Москве. Его принуждали перейти к «обновленцам», активно сотрудничавшим с большевиками. Сохранилось описание одной из таких попыток властей: «Ужасную роль посредников по делам ГПУ выполняли впавшие в раскол епископы. Архиепископ Евдоким (Мещерский), обновленческий „митрополит“, в стенах ГПУ понуждал митрополита Новгородского Арсения перейти в обновленчество. Митрополит Арсений сказал ему, своему бывшему сослуживцу по Московской Академии: „Но ведь вы же знаете, что обновленчество беззаконно“. „Что ж поделать, они требуют“, — ответил архиепископ Евдоким, кивая головой на дверь чекиста. Когда митрополит Арсений остался непреклонен, архиепископ Евдоким с гневом сказал ему: „Ну и сгнивайте в тюрьме!“. И с этим покинул узника».
После тюремного заключения был выслан в Среднюю Азию.
Среднеазиатская ссылка
В 1925—1926 находился в ссылке в Полторацке (Ашхабаде), а в 1926—1936 — в Ташкенте. Формально оставался новгородским архиереем, но епархией до 1933 управлял его ученик владыка Алексий (Симанский) — впоследствии Патриарх Алексий I.
С 1927 — постоянный член Временного Патриаршего Синода при Заместителе Патриаршего местоблюстителя митрополите Сергии (Страгородском). Однако реально участия в деятельности этого органа практически не принимал, так как находился в ссылке в Ташкенте. Известна лишь одна фотография, на которой владыка Арсений изображён вместе с другими членами Синода.
С 11 августа 1933 — митрополит Ташкентский и Туркестанский. Совершал богослужения под открытым небом, у кладбищенской часовни иконы Богородицы «Всех скорбящих Радосте». На эти службы стекалось до двадцати тысяч верующих из Ташкента и окрестных селений, молящиеся заполняли всю обширную территорию кладбища. Один из ташкентских прихожан того времени Константин Вендланд (впоследствии — митрополит Иоанн) вспоминал: «Незабываемы эти трогательные Богослужения на лоне природы, голубая мантия митрополита, просвечивавшая сквозь листву деревьев, одушевление молящейся толпы, твердость духа архипастыря и верующих, подвергавшихся иногда серьезным испытаниям от проливного дождя или крепких крещенских морозов. Незабываемы вдохновенные проповеди митрополита Арсения, приковывавшие к себе внимание народа».
Был духовным наставником архиепископа Луки (Войно-Ясенецкого) и умер на его руках в ташкентской больнице. Был похоронен на Боткинском кладбище Ташкента.
Характеристика личности
Отличался тяжёлым характером, но при этом справедливостью и прямотой. Князь Жевахов в своих воспоминаниях выделяет его как члена Святейшего Синода, который фактически обладал решающим голосом и всячески саботировал любые инициативы, исходящие от Обер-прокуратуры:
Положение смиренного и робкого Н. П. Раева было очень затруднительное, ибо малейшая попытка его принять участие в разрешении того или иного дела встречала самое резкое противодействие иерархов, и, прежде всего, со стороны Новгородского архиепископа Арсения, аккомпанировавшего ему архиепископа Сергия Финляндского, сидевшего с ним рядом.
Его называли «самым строгим архипастырем» Российской Церкви. Эта строгость проявлялась в неуклонной требовательности к выполнению заповедей Христовых духовенством и паствой; но — прежде всего — архипастырь был требователен к самому себе. Тщательно следил за соответствием уставу церковной службы. Выдающийся проповедник и оратор (в том числе в Государственном совете), духовный писатель. Проявлял себя не только мудрым и деятельным пастырем, но и знатоком отечественной истории, активным участником сбережения и изучения наследия предков.
Почитание
Русская православная церковь за границей причислила владыку Арсения к лику святых. Его почитают в Новгородской и Ташкентской епархиях Московского Патриархата. В Новгороде по инициативе местной епархии и областных научных и культурных организаций с 1993 проходят Арсениевские чтения — их задача состоит в православном осмыслении важнейших проблем, стоящих перед церковью и обществом в наши дни с учетом исторического опыта государственно-церковных отношений прошлого столетия.
Труды
Дневник студента — паломника на Афон. Киев, 1886.
Гавриил Банулеско-Бодони, экзарх Молдо-Влахийский и митрополит Кишиневский. Кишинёв. 1887−1894.
Положение православного духовенства в Румынии. Кишинёв, 1889 (1890?).
Архимандрит Андроник, игумен Ново-Немецкого Св. Вознесенского монастыря в Бессарабии. Кишинёв, 1890, 1895.
Румыны, получившие образование в русских духовно-учебных заведениях. Кишинев, 1891.
Материалы для истории Бесарабии. Кишинёв, 1892.
Журнал секунд-майора фон-Раана о войне при завоевании Молдавии и Валахии в 1787—1790 гг. с историческими и топографическими примечаниями. Кишинёв, 1892.
Филофея, патр. Константинопольского Три речи к еп. Игнатию с объяснением изречения Притчей «Премудрость созда себе дом.» Новгород, 1898.
Из современной церковной жизни в Румынии. Сергиев Посад, 1901.
Исследования и монографии по истории Молдавской церкви. СПб., 1904. Ч. 1-я. История Молдавских епархий и их святителей со времени основания государства и до наших дней.
Церковь, государство и раскол старообрядчества. Псков, 1910.
Митрополит Сочавский Досифей в его сношениях с Россией, при свете новых исторических материалов. Сергиев Посад, 1914.
На духовной страде. Слова и речи. Т. 1−2, СПБ, 1914.
Духовный дневник. М., 1914.
По материалам Википедии — свободной энциклопедии
http://www.sedmitza.ru/index.html?sid=77&did=48 250&p_comment=belief&call_action=print1(sedmiza)
