 |
| Известия | Ирина Тумакова | 14.11.2007 |
— Неужели это ваше появление в команде принесло «Зениту» долгожданное чемпионство? — спрашиваю у спортивного молодого человека, которому почему-то удивительно идет ряса.
— А вы сами как думаете? — улыбается батюшка.
Вообще-то называть его «батюшкой» язык не поворачивается: Глебу Грозовскому — 28 лет. Многие игроки «Зенита» — его сверстники, а кое-кто и постарше. Но этот батюшка для них совсем не чужой.
В отрочестве Глеб Грозовский окончил «зенитовскую» десятилетку — спортшколу олимпийского резерва. Нынешний вратарь «Зенита» Вячеслав Малафеев тогда защищал ворота «Смены» — юношеской команды-противника. И ему сильно доставалось от форварда Грозовского. На пару классов младше в «Смене» учился Андрей Аршавин. И юношеские достижения у будущего отца Глеба были исключительно футбольными: в 15 лет после матчей в Германии он получил титул лучшего бомбардира.
— Кто бы мне сказал, что я оставлю футбол и стану священником, — никогда бы не поверил! Всегда думал, что стану футболистом или в крайнем случае — тренером…
Но была и вторая половинка жизни. Отец Глеба Грозовского, актер и режиссер питерской Александринки, в 40-летнем возрасте вдруг оставил театр и пошел служить простым дворником в Духовную семинарию. И всех своих детей — а их в семье Грозовских было девять! — воспитал людьми глубоко верующими.
— Религия и футбол могут так тесно сосуществовать? — интересуюсь у отца Глеба.
— А почему нет? — смеется он. — Здоровье духовное — и здоровье физическое…
Что «перевесило»? Сначала казалось — футбол. Он окончил знаменитый питерский Институт физкультуры имени Лесгафта, и карьера казалась предопределенной. Но вдруг будущий футболист взял да и отправился в Духовную академию, чтоб стать священником. Вскоре выяснилось, что ради одного совсем не обязательно отказываться от другого. Сейчас Глеб Грозовский тренирует мальчишек-футболистов в «Детской деревне» — очень нестандартном детдоме под Петербургом. Его воспитанники аж светятся от восторга, когда за руки выводят на стадион перед матчами настоящих футбольных звезд — команду «Зенит». Такая традиция. Так было и этой осенью — 20 сентября перед матчем с льежским «Стандартом». Помнится, «Зенит» разделал бельгийцев со счетом 3:0.
Через три дня на матч с «Рубином» в Казань команда ехала со священником.
— Как возникла эта идея? — спрашиваю у отца Глеба.
— Это не идея, я нахожусь в послушании. Как военный, у которого есть начальство, — объясняет он. — Это было решение вышестоящего иерарха, который благословил меня поддержать команду на встрече с «Рубином» в Казани.
Тогда вокруг появления священника в «Зените» родилось много рассказов и всяких небылиц. Говорили, например, что прежде недруги, чтоб обыграть «Зенит», прибегали аж к помощи нечистой силы. В Казани, дескать, даже дохлых крыс в раздевалку подбрасывали. Мол, оттого «Зенит» и проигрывал!
— Знаете, я никаких дохлых крыс не видел, как и вы, — знаю, что есть такие слухи. В газетах читал, — подмигивает отец Глеб.
Что тут правда, что нет — кто разберет? Но если в прежние годы «Рубин» у себя дома обставлял «Зенит», можно сказать, «всухую», то тут ему пришлось туго. С божьей помощью или без нее, но из Казани «Зенит» уехал, позволив супостатам забить только один мяч против своих четырех! С этого, можно сказать, и начался победный марш к чемпионскому титулу.
Теперь отец Глеб ездит с «Зенитом» на многие матчи. Правда, не на все.
— У меня же есть еще свои обязанности в Софийском соборе в Пушкине, где я служу, — объясняет он.
— Откройте секрет, что же вы такое делаете, когда все-таки едете с командой? — допытываюсь я.
— Поверьте, ничего особенного, — мягко улыбается священник. — Я с ними общаюсь. Вот как сейчас с вами. Как и с любым человеком. У нас дружеские отношения, очень теплые, радостные. Естественные человеческие отношения.
— О чем вы говорите?
— Не о футболе, — улыбается отец Глеб. — Я с ними больше говорю о жизни, о любви, о дружбе, о смысле… Стараюсь быть для них просто человеком, на которого они могут положиться, у кого могут спросить совета.
— Говорят, вы их отучаете матом ругаться?
— Да вот именно — говорят! — такой уравновешенный отец Глеб, кажется, сейчас все-таки выйдет из себя. Но он тем не менее сдерживается и спокойно продолжает. — Это глупость и чушь полная. Никогда я ничего похожего не говорил — мол, не ругайтесь, это нехорошо… Не в этом христианство! Наша задача — любить людей, помогать им, а не осуждать. Нести любовь. Вот вы, пожалуйста, не вычеркивайте то, что я сейчас скажу: есть журналисты, которые могут приврать ради красного словца, не задумываясь, как это повлияет на других людей. Отсюда, видимо, и пошло — «отучаю ругаться матом"… Я никогда не позволил бы себе судить и осуждать! Одно дело — просто объяснить человеку, что такое мат: может, он об этом не задумывается. И совсем другое — ходить за ним и тыкать в ошибки.
Вот мы привыкли считать футболистов людьми, которые не только быстро бегают по земле, но и достаточно твердо стоят на ней обеими ногами. Безо всяких там фанаберий. А они вот сразу и очень тепло приняли в команду священника. Кое-кто из них, оказывается, и прежде обращался к отцу Глебу, когда тот еще служил дьяконом в соборе возле стадиона «Петровский» — базы «Зенита». Теперь обращаются и другие. А чтобы не «напрягать» футболистов, отец Глеб ездит с ними на матчи не в рясе, а в обычной мирской одежде. Может и в спортивный костюм облачиться.
— Нас 70 лет учили, что человек в рясе — это что-то грозное, ужасное… Я же сам на себе это ощущал в советском садике, в советской школе, — объясняет он.
— А как же они к вам обращаются? — спрашиваю. Признаюсь, даже когда этот молодой батюшка одет в рясу, все равно не заставишь себя сказать «отец Глеб».
— Да нет разницы — как обращаются, — улыбается он. — Мне важно, чтоб люди знали, что священник — это человек, который любит их, открыт к ним и искренне желает им добра. А как обращаются — это уже второстепенно.
— С какими вопросами к вам идут? — спрашиваю его.
— Чаще — с личными. Моя миссия — чтобы ребята чувствовали, что есть человек, который их просто любит, просто желает им всяческих благ, молится за них и искренне хочет помочь им.
— А ребят не смущает, что вы — их сверстник, и жизненный опыт у вас с ними одинаковый, а кое в чем, небось, у них и побольше?
— Думаю, не смущает, если обращаются. Видимо, есть у ребят такая потребность.
— Но ведь в команде игроки не только православные, состав очень «пестрый» — норвежец, кореец, турок, аргентинец… Вы не боялись враждебности с их стороны? — продолжаю допытываться.
— Да это сущий бред — когда начинают так говорить! — морщится отец Глеб. — Люди, наоборот, рады, что есть кто-то, кто искренне интересуется их проблемами, кто готов помогать… И это независимо от вероисповедания. Единственный барьер, который может у нас возникнуть, — языковой: я не настолько хорошо говорю по-английски, чтоб понимать нюансы их речи.
— Получается, вы в команде — в роли психолога? — я пытаюсь перевести все в привычную для мирского понимания плоскость.
— А любой священник должен быть психологом, — отвечает отец Глеб. — Хорошим психологом и хорошим педагогом. Это, может быть, не всем дано, но я эту данность не считаю своей заслугой: у меня два высших образования, и психологию я изучал в обоих вузах.
Интересно, что сам отец Глеб себя совсем не считает болельщиком — в привычном понимании этого слова. Точнее, он совсем не «футбольный фанат». Он признает, что очень желает победы ребятам и очень радуется, когда они выигрывают. Но ногами на стадионе не топает и не «фанатеет».
— Я и как христианин — не фанат, — продолжает он, улыбаясь. — Фанатизм — и в христианстве, и в жизни, и в футболе — это вещь противоестественная.
