«Неужели мы так и будем жить прошлым, выискивая в своей истории славные страницы?»

— Расскажите, пожалуйста, о Вашей книге, на основании которой был снят фильм «1612», премьерный показ которого в московских кинотеатрах состоялся 1 ноября?

— Роман «1612. Хроники Смутного времени» вышел в издательстве «Амфора» одновременно с показом фильма «1612», сценарий к которому я написал. Однако роман и сценарий — два разных произведения, новеллизацией (работа, противоположная экранизации) своих сценариев я не занимаюсь. Это второй мой роман, был еще «Мама» (1999 г.) — тоже не раздутый сценарий одноименного фильма, а вполне самостоятельная книжка.

Писательский опыт невелик по нескольким причинам. Я закончил сценарный факультет ВГИКа, зарабатываю ремеслом сценариста, а каждый пишущий знает, как трудно переключать мозги с одного вида литературного труда на другой: иной раз даже статью в журнал написать невмоготу, не то что роман — ведь еще и с ленью надо бороться.

Сценарной работы сейчас много, кино развивается, наконец-то продюсеры стали воспринимать самые разные сюжеты. В этом году я написал сценарии о Рюрике, о молодом лейтенанте из 1941-го года, сержанте-контрактнике в Абхазии, о менеджере московской турфирмы, которого осудили за несовершенное им убийство, и даже о Че Геваре. Думаю, написать за год столько же романов достойного качества одному человеку не под силу.

Время для «1612» я выкроил, а для «Монгола» (премьера тоже была недавно) не нашел. Может возникнуть вопрос, почему автор так цепляется за премьеры? Ответ очевиден. Издателю продать книгу неизвестного автора легче, когда рекламируют фильм. Тем более книгу сценариста с нехарактерной для пишущих на русском языке фамилией.

Кстати, издательство «АСТ» к нашей премьере тоже выпустило роман «1612», но не имеющий никакого отношения к фильму, да еще и в серии «кинороман». Чтобы обмануть доверчивого покупателя (читателя обмануть вряд ли получится), стырили с сайта фильма рекламные кадры и с них нарисовали обложку — двух богатырей с лицами Пореченкова и Спиваковского и польских гусаров с крыльями. Я и не думал, что в современном книгоиздательстве возможно такое презрение к собственной репутации. И прибыль мизерная, но за лишний доллар готовы опозориться…

— Помимо исторических реалий, какие темы, какие проблемы поднимаются в книге?

— Для меня самое короткое определение Смуты — время самозванцев. Когда писал сценарий и знакомые, как обычно, интересовались, что пишу, я отвечал: «Про Смутное время». И все в один голос: «Про Ельцина, что ли?» Недавняя наша смута тоже произвела сотни самозванцев.

Иной раз в самолете — обычно эти люди летают бизнес-классом в Малагу, Лондон или куда-то с пересадкой в Париже или Цюрихе — я вижу полузабытые телевизорные лица из 90-х и пытаюсь вспомнить, кто это, и вспомнить не могу.

Тему «1612» я для себя сформулировал так: во времена самозванства колесо судьбы вертится быстрее — сегодня царь, завтра червь. Роман структурировал, представляя вращение колеса: холоп, бурлак, рында, испанский дворянин-кабальер, царь и снова холоп, червь — всё это состояния простого русского парня Андрея.

Исторические реалии, конечно же, в романе имеются, как же без реалий. Но многое вымышлено, додумано. Слишком далеко от нас то время, слишком искривлено пространство. В исторической темноте мало что увидишь и совсем ничего не услышишь.
Сложнее всего было имитировать язык того времени. Писать на языке XVII века невозможно, современный читатель не поймет, да и нет в том особого смысла. Но и употреблять появившиеся, даже при Петре, иностранные слова — тоже нечестно. Холоп Андрейка не знал самых простых и привычных нам слов, например, «интерес», «руль», «комната», «впечатление», «линия», «бутылка», зато знал и пользовался тысячью слов и понятий, которые сейчас исчезли и известны лишь нескольким филологам. Пришлось играть с областными говорами, с неправильными приставками и суффиксами, с архаичными управлениями. Легче всего шла работа с польскими репликами. Оказалось, тогдашний польский язык был ближе к русскому, чем сейчас. Так что полякам в романе перевод не нужен.

Образ Столпника — вымышленный, но в начале XVII века в России жили несколько известных старцев и провидцев, которых уважали не только русские, но и поляки. Перед съемками фильма режиссер Владимир Хотиненко много работал с консультантами-историками, религиоведами, давал на отзыв сценарий в соответствующий отдел Патриархии. Поэтому каких-то грубых фактологических ошибок в фильме нет, да и с мусульманами он советовался, ведь один из главных героев — татарин, мусульманин.

Критики, конечно, стараются найти какие-то неточности. Например, Столпник читает печатную книгу. Конечно, типичная книга того времени — рукописная, но и печатные тоже были. Царевна Ксения не была любовницей поляка? Но историки не спорят, что она была любовницей Лжедмитрия, а потом еще нескольких темных личностей и ее изнасиловали чуть ли не двадцать казаков (все утверждения, на мой читательский взгляд, очень и очень сомнительны).

Если внимательно читать «официальные» источники, то там столько путаницы и нестыковок, что так и хочется добавить здравого смысла и хоть как-то упорядочить. Хочется, чтобы герои имели понятные читателям цели. И я не отказал поляку-авантюристу в возможности посадить на трон царевну Ксению — последнюю представительницу последней законной царской семьи. Он хотел жениться на царевне, прийти в Москву, где уже стоял польский гарнизон, и стать царем. Гипотеза? Да. Мог такой человек существовать в действительности. Почему бы и нет?

Историки работают с документами. Но жизнь человека нельзя свести к документу и даже к толстой стопке документов, даже к подробной летописи. Каждый читатель при желании может вот прямо сейчас задуматься над своей жизнью. Что останется от нас на бумаге? У меня после службы в армии осталась характеристика. Она считается секретной, но друг в штабе снял копию. В характеристике двенадцать строк. И что, это все, что можно сказать о моей жизни в то время? Да, в характеристике есть правда, есть ложь, есть отписочная глупость. Дело в том, что любая жизнь огромна и уникальна, а ее описание, особенно в документах, лишь осколок жизни. У великих людей этот осколок больше, у таких, как мы, — меньше. Только-то и разницы.

Недавно я написал сценарий о Че Геваре. Вот у кого, казалось бы, жизнь яркая и описана чуть не по часам. Взял я несколько толстенных книг, начал читать, придумывать сюжет, и вдруг выяснилось, что никто толком ничего про этого человека не знает. Биографы противоречат друг другу, какие-то события опускают, какие-то выпячивают, где-то героя явно обеляют, а кое-где и врут. Знаменитая высадка с яхты «Гранмы» на побережье Кубы у всех биографов и историков описана по-разному, свидетельства выживших очевидцев и самого Че тоже разнятся.

Я много путешествую и профессионально работал в туристической журналистике. Мне не составило труда выяснить, что никто из авторов просто не был на месте высадки. Добавьте привычный и повсеместный для всякого несвободного общества официоз — и станет понятно, что даже в документальных книгах далеко не всё — правда и далеко не вся правда. Да и можно ли говорить о правде применительно к исторической личности или историческому событию? Или вообще к любому событию? Возьмите, например, какие-нибудь недавние события — например, смерть Литвиненко или отравление Ющенко, задайтесь вопросом, почему Ельцин не вышел из самолета в аэропорту в Шенноне — журналистские сообщения, мемуары будут противоположно описывать одно и то же действие. А Беловежский сговор? Все три участника написали разное, ничего не совпадает. А американцы на Луну летали или нет? Жена Стэнли Кубрика говорит, что съемка высадки на Луну — лучший фильм ее мужа.

Поэтому в романе я решил схитрить — использовал метод несобственной прямой речи, и русский мир начала XVII века увиден глазами не автора, а сына кремлевского кузнеца, парня сильного, умного и честного, но малограмотного. Лишь на последней странице автор очнулся, начал было говорить что-то от себя, да и замолчал быстро — оказалось, самому автору и сказать нечего.

Еще одна сложность — конкретика дореформенного Православия; редакторы дважды делали попытки править текст, исходя из понимания нынешней церковной жизни, и, чтобы не вступать с ними в лишние споры, пришлось кое-что удалить. И само название «1612» снабжено подзаголовком «Лето Господне 7120 от сотворения света» — на юлианский календарь Россия перешла в середине века.

— Должно ли чтение играть более серьезную роль в жизни нашего общества, чем оно играет сейчас? Нужно ли читать?

— Учиться читать я начал с вывесок. Лет пять мне было. Взял у сестры букварь, буквы выучил и некоторые слоги, но сам букварь читать не мог, а с вывесками дело пошло. Знаю — вот булочная, читаю: «Булочная», продукты — «Продукты», бакалея — «Бакалея». Мы жили на будущем Звездном бульваре, тогда это была мусорная набережная реки Копытовки (в просторечии — Тухлянки). И в конце набережной на первом этаже нового кирпичного дома размещалась большая библиотека. В окнах висели таблички с цитатами великих писателей. Писатели высказывались исключительно о книгах и чтении. И так получилось, что первыми прочитанными предложениями в моей жизни стали: «Чтение — вот лучшее учение», «Читайте книгу — источник знаний», «Всем лучшим во мне я обязан книгам».

Некоторые смыслы пятилетнему мальчишке были недоступны и требовали разъяснения. И я приставал к родителям с вопросами. Особенно волновала меня связь книги с источником. Я уже знал, что Тухлянка где-то в сказочной дали не такая тухлая, ее источник чист и из него даже можно пить воду. Какую воду можно пить из книги и почему имеющиеся у меня книги не мокрые — вот чего я не понимал; взрослые объясняли, но на том же недоступном образном уровне.

Как вы понимаете, я ухожу от ответа на вопрос. Прошли те времена, когда можно было коротко и ясно отрезать: «Чтение — вот лучшее учение». В США читают мало, зато в школах там учат общению. Наверное, поэтому они живут так плохо и у них страна такая бедная (сарказм). А в Японии читать детям и вовсе запрещают, по крайней мере, считается, что «глотать» книги вредно. Нам это трудно понять. Но! Если вы будете в Японии, обратите внимание, как там работает, например, кассирша, которая продает железнодорожные билеты. Она не думает ни о чем, кроме того, чтобы быстро и четко продать нужный вам билет, она быстро решает любую самую сложную задачку в виде двух пересадок и стыковки с паромом и легко находит, предлагает и тут же оформляет самый удобный и выгодный вариант. Она даже средней школы не закончила и вообще ничего не читает (я узнавал, интересовался по службе — писал про японцев очерк для журнала), в свободное время любит посещать игровые салоны, поет караоке, смотрит японские мультфильмы и ходит в клуб любителей анимэ. То есть в нашем понимании она — не большого ума человек.

А теперь вспомните, как вы покупаете билет у нас на вокзале. В нашей кассе сидит кассирша с высшим образованием, она много читала в юности и сейчас не прочь прочитать Коэльо и Мураками, не откажется и от Дашковой. Она очень умная — следит, чтобы к ее кассе все время стояла очередь определенного размера, для этого она то быстро работает, то медленно. Это нужно, чтобы люди потомились, понервничали. Усталый и нервный человек легче расстается с деньгами. Она не будет искать вам самый лучший вариант, о стыковках речи нет. Если имеется хоть намек на дефицит, билет вы не получите, пока особо не попросите. Стоя в очереди, вы обязательно увидите, как кассирша то и дело передает кому-то билеты и паспорта — и в окошко, и за спину, сверяется с какими-то списками, кто-то подходит без очереди, говорит, что он стоял раньше и получает готовый билет. И она впаривает усталым и готовым кричать матом на весь вокзал людям ненужную им дополнительную страховку. Умная начитанная кассирша занята всем чем угодно, кроме того, чем должна заниматься…

Я не сомневаюсь в пользе чтения. Но как совместить нашу образованность с их трудолюбием, вежливостью и почтением к закону? Поверьте опытному путешественнику, в мире совсем немного стран, где так же опасно жить, как в России. Я не только о бандитизме и хулиганстве, но и о смертельно опасном хамстве на дорогах, о произволе чиновников и судей, о нежелании помочь в беде, о пренебрежении технологиями и правилами техники безопасности, об отсутствии порядка во всех смыслах этого слова. Да, мы здесь родились, здесь и пригодились. Ругать себя надоело, но и хвалить пока не за что. Неужели так и будем жить прошлым, выискивая в своей истории славные страницы? Прошлого не вернуть.

Это разговор долгий и слишком эмоциональный.

— Расскажите о Ваших любимых авторах и книгах.

— Любимые, наверное — это те, которые перечитываешь. Если забыть о классике — здесь я не оригинален — то перечитываю я рассказы Лимонова, считаю его лучшим из современных авторов, пишущих на русском языке. Может быть он просто лучший? Я не настолько знаток современной литературы, чтобы уверенно утверждать, да и переводы искажают текст, и многие авторы не переведены. В любом случае, для многих это спорное утверждение, а я читатель благодарный, незашоренный и честный. Потому выбираю Лимонова. И последние его тюремные книги мне тоже понравились.

Перечитываю Джеймса Балларда «Империя солнца», Мигеля Отеро Сильву «Когда хочется плакать — не плачу», Феликса Кузнецова «Судьба и правда великого романа», а также и противоположные ругательные книжки выборочно и отрывочно; мне нравится копаться в «Тихом Доне» — это действительно великая книга. Удивительным образом после долгих лет чтения и перечитывания я так для себя и не решил, кто написал «Тихий Дон», хотя авторы книг отвечают не задумываясь, и уверены в своей правоте, и чужих возражений слушать не хотят. Читаю и перечитываю путеводители, страноведческие книги, но это — от страсти к путешествиям. Я побывал почти в ста странах, причем во многих по нескольку раз. И я не праздный турист, не лежу на пляже, а изучаю местную жизнь, пишу очерки.

Из книг, которые понравились в последние годы и которые посоветую прочитать — список путаный и короткий: «Школа» Владимира Козлова (поищите и другие книги, тоже неплохие), «Биг-бит» Юрия Арабова, «Я, грек Зорба» Никоса Казанзакиса, «Загадка Эдгара По» Эндрю Тейлора, серия «Я дрался…» — правда о войне от солдат, выживших и доживших до времени, когда можно рассказать правду, «Вдогонку» Натальи Груздевой — скромная, но искренняя книга воспоминаний, «Река времен» — поток жизни и мыслей любителя чтения Игоря Терехова. Разные книги я читаю.

В работе над сценарием «1612» очень помогла книга митрополита Иоанна «Самодержавие духа», советую прочитать, кто еще не читал, да и другие произведения этого до времени ушедшего мыслителя посмотрите.

— Ваши творческие планы — какие они?

— Ну, это совсем коротко. Пишу роман «Новая Земля», издаст «Амфора» и тоже к премьере фильма, то есть через год. Съемки уже идут, в том числе и на Шпицбергене — впервые в истории нашего кино. На ледниках и среди белых медведей снимать фильм трудно. События происходят в недалеком будущем, когда во всем мире будет отменена смертная казнь. Правительства озабочены ростом расходов на содержание заключенных. Россия предлагает выделить на Новой Земле недоступное место для колонии, где заключенные будут жить без охраны, и предоставить им все необходимое.

Первые двести пятьдесят добровольцев — маньяков, террористов, убийц — прибывают в колонию и пытаются жить на Новой Земле. Что из этого получилось — и составляет сюжет фильма и романа. Производством занимается кинокомпания «Андреевский флаг», кстати, известная в православном мире — подразделения компании занимались, например, организацией доставки Благодатного огня, привозили в Россию мощи святых, установили крест на Земле Франца-Иосифа, помогли со строительством часовни в Баренцбурге на Шпицбергене. Подробнее и точнее рассказал бы режиссер фильма, один из руководителей компании Александр Владимирович Мельник.

— Православные книги. Что они значат в Вашей жизни? Интересна ли Вам такая литература?

— Я интересуюсь библейской археологией. Прочитал все доступные книги по этой тематике. В советские времена читал даже антирелигиозные книги, например «Раскопки в библейских местах» — ничего другого не издавалось. Долгое время следил за поисками и расшифровкой рукописей Мертвого моря. Сейчас рукописи расшифрованы и опубликованы, тайны больше нет. Я бывал в Кумране и даже в пещерах, залезть в некоторые из них сложно.

Всегда перед тем, как посетить какое-либо святое место, я читаю все, что найду. Например, многие бывали, наверное, в монастыре Святой Екатерины на Синае и видели Неопалимую Купину, но обычно туристы и паломники поднимаются почему-то ночью по новой дороге. Я же с семьей, предварительно изучив маршрут, прошел днем древним путем паломников, посмотрел все интересные места на пути к вершине горы Хорив.

Также побывал и в находящейся неподалеку (туда даже паломники почему-то не добираются) пещере Иоанна Лествичника. Читая «Лествицу» можно представить, что Иоанн и сам поднимался по той самой каменной лестнице в 3750 ступеней (древний путь) — образ реальный и идеальный одновременно, ступени каменные и ступени духовного совершенства. Еще прочитал о «Синайском кодексе», который хранился в библиотеке монастыря. Попутно из той же книги узнал, что еще сто пятьдесят лет назад от паломника, который задумал подняться на вершину, требовали свидетельство об исповеди — на воротах сидел монах и без свидетельства христиан не пускал.

— Вы посещали наш портал, который, несмотря на свой молодой возраст, стремительно развивается. Что, на Ваш взгляд, могло бы сделать «Православную книгу России» лучше, интереснее для посетителей?

— Может быть, это только меня интересует, но помимо путеводителей для паломников существуют еще и подробные предметные карты и планы. Например, Святой Земли (с привязкой к современным названиям) или упомянутого мной района Синайского полуострова или план Метеор и горы Афон в Греции, план Эфеса, маршрут бегства в Египет. Какие-то карты легко достать, а какие-то очень трудно. Обычно такие карты издаются с пространными пояснениями и примечаниями. Отсканируйте что-нибудь на пробу и проверьте, вызовет ли это интерес у посетителей портала.

Ирина Стрижова

http://www.pravkniga.ru/interview/51/