 |
| Радонеж | Андрей Харитонов | 07.11.2007 |
На этом фоне ядерная программа Ирана, которая может в итоге привести к созданию ядерного оружия, вызывает самое серьезное беспокойство на Западе, и многие политики в США считают, что следует нанести военный удар по Ирану прежде, чем он обзаведется ядерной бомбой. Шеф московского бюро русской службы ВВС Константин Эгерт, характеризуя позицию Запада, отмечает, что для Запада ссылки на «скрытого Имама» звучат странно и пугающе; западные политики привыкли говорить об интересах, соглашениях и взаимных уступках, но не о религии как политическом факторе. Вместе с тем, для Ирана религия — это именно политический фактор, в конституции этой страны записано, что задача Исламской республики Иран нести исламское просвещение всему миру, хотя, как там оговорено, и невооруженными методами. Более того, для иранцев характерно очень высокая оценка своей цивилизации, одной из самых древних на планете, и для президента Ахмадинежада обращение к национальной гордости сограждан — один из путей укрепления его власти.
По мнению богослова и исламоведа Юрия Максимова, действия иранского президента вполне укладываются в образцы, лежащие в исламской культуре. Мусульмане почитают Муххамеда образцом во всех отношениях, а традиционные рассказы о нем говорят о том, что еще в то время, когда он был лидером очень незначительной, малой по мировым масштабам и слабой общины, уже рассылал гордые письма императору Византии и персидскому шаху с требованием принять ислам. Эти рассказы задают определенный образ мусульманского правителя — он должен распространять ислам силой или убеждением, посланием, словом, примером, своим публичным поведением, так или иначе. Антиизраильская риторика президента Ирана также коренится в исламской традиции, которая, в частности, приписывает Муххамеду предсказание: «Посланник Аллаха сказал, вы мусульмане будете сражаться с евреями и когда кто-либо из них спрячется за камень, то камень будет говорить: о, раб Аллаха, за мной находится иудей, убей же его».
Это делает понятной реакцию израильтян, которые, с одной стороны, хотели бы, чтобы другие страны решили их проблемы и отвратили от них исламскую угрозу, с другой — искренне верят, что Иран представляет угрозу не только для них, но и для всего неисламского мира.
Так ли это? Расползание ядерного оружия в исламском мире, действительно, не в интересах России; в глазах исламских экстремистов Россия является частью того «Запада» который они ненавидят и мечтают уничтожить. Однако надо отметить, что иранцы принадлежат к шиитской ветви ислама, в то время как, например, чеченские террористы и «Аль-Каида» к суннитской; отношения между этими двумя направлениями довольно враждебные, и маловероятно, что Иран поделится с ними своими ядерными технологиями.
По мнению Юрия Максимова — с которым можно только согласиться — России не следует втягиваться в конфликт вокруг Ирана на той или иной стороне. Если США предпримут военные действия против Ирана, можно будет только сожалеть о гибели множества людей, однако надо сделать так, чтобы наших граждан среди них не было.
Что же касается притязаний иранского лидера на связь с божественным началом, на роль Божественного инструмента в истории, то православный человек тут может вспомнить такое понятие как «прелесть» — лжемистический опыт, когда человек полагает себя «нездешней правды орудьем» не имея на то оснований. В этом отношении президент Ирана похож на своего противника — президента Буша, который тоже претендовал на то, что некоторые из его решений, в том числе бедственный поход в Ирак, были подсказаны ему непосредственно Богом.
Православный человек — в том числе православный политик — всегда должен отдавать себе отчет в том, что он подобный всем остальным немощный грешник, склонный ошибаться, в том числе в понимании воли Божией. Это могли бы понимать и неправославные верующие; печально, однако, ни Буш, ни Ахмадинежад этого не понимают.
