Ленин: вождь или демон?

Россия была и будет империей

Российская газета: Наталия Алексеевна, как, по-вашему, есть ли вообще резон вспоминать сегодня об Октябрьской революции?

Наталия Нарочницкая: Еще Пушкин предупреждал об опасности быть ленивым и нелюбопытным к собственной истории. Я убеждена: нам пора научиться осмысливать свои грехи и заблуждения, истоки взлетов и падений. В 90-е годы мы не сумели перевернуть страницу истории, не глумясь над жизнью отцов и не совершая грех библейского Хама. А остальной мир, как и 90 лет назад, стал прибирать к рукам все, что мы собирали в течение веков.

Наша задача сегодня — панорамно осмыслить ХХ век: отделить рассмотрение революции от анализа советского периода истории — противоречивого пути и итога приспособления этого проекта к русской почве. Проект перемалывал Россию — Россия перемалывала замысел. Революция — это богоборческая идея, явление нигилизма, отрицания веры, Отечества, абсолютной морали и представлений о добре и зле.

Грандиозность масштабов события и его последствий для России и мира не позволяют превращать революцию 1917-го в пасквиль. Да, Октябрьская революция была сознательным чудовищным погромом русской государственности «до основания». Но разве можно не различать мировоззрение Октября 1917-го и дух Мая 1945-го? Он-то в значительной мере обезвредил разрушительный и антирусский пафос ниспровержения. Великая Отечественная война востребовала национальное чувство, подорванное «пролетарским интернационализмом», и восстановила, казалось бы, навек разорванную нить русской и советской истории.

РГ: Как, на ваш взгляд, следует оценивать фигуру Ленина? Он, писал Горький как раз в дни Октябрьской революции, — «вождь и — русский барин. И потому считает себя вправе проделывать с русским народом жестокий опыт».

Нарочницкая: Ленин — совершеннейшее воплощение богоборческой идеи революции. Он был талантлив, образован, целеустремлен, но безжалостен и беспринципен, воинствующий атеист. Его высказывания и поступки не оставляют сомнений: он отторгал все, что составляло красоту и правду русской христианской жизни. Потому он вместе с Троцким считал необходимым главный удар направить на крестьянство — главного хранителя и носителя национального и православного сознания. Для Ленина, как для классического революционера, главным была идея, а страна, народ — только материал, средство. Пусть погибнут миллионы, но мы переделаем мир!

Образ Ленина необычайно романтизирован и даже обнародование всех документов и истинных его высказываний пока не способны этот образ поколебать. Пусть время все расставит на свои места. Но ленинская фигура не должна становиться объектом карикатур — слишком масштабны и драматичны события, связанные с его именем, хотя его хрестоматийная роль из учебников не соответствует действительности. Я-то видела документы казначейства воевавшей в то время с Россией кайзеровской Германии: «Выделить по статье 6 Чрезвычайного бюджета сначала 5, потом — 10, потом — 15, потом — 40 миллионов золотых марок на революционную сеть и пропаганду в России». Мой отец, переживший все периоды репрессий, вспоминал, что ленинское время было страшнее сталинского. При Ленине не только расстреливали, но и называли Александра Невского классовым врагом, Наполеона — освободителем, Чайковского — хлюпиком, Чехова — нытиком, а Толстого — помещиком, юродствующим во Христе…

Зачем сравнивают нацизм с коммунизмом

РГ: Нынче не принято говорить о том положительном, что получила наша страна в результате Октябрьской революции. Иные политики советские времена иначе, как темными, не называют. А на ваш взгляд, все ли было так ужасно при cоветской власти?

Нарочницкая: Мы вообще не должны выбрасывать ни одной страницы из истории Отечества, даже той, которую не хотели бы повторить. Сознавая грехи и преступления революции и советского периода, мы должны их различать и не можем не признать огромную драматическую значимость советского периода истории, и должны принимать его как нами же сотворенное, а значит — наше. Почему русские эмигранты, потерявшие родину из-за большевиков, в массе своей сочувствовали Красной армии, воевавшей с фашистами? Да потому что для них сохранить Отечество для будущих поколений было важнее, чем дождаться краха ненавистного режима.

Это ли не высота национального сознания! Для них Россия даже под Лениным, Сталиным, с ГУЛАГом — оставалась Родиной. И они, как мать в притче о Соломоновом суде, предпочли ее живой в руках большевиков, чем отдать на растерзание чужеземцам, после которых не было бы для России никакого «потом». А мы -«герои» 90-х? Как легко выставили Отечество на всеобщее поругание!

Надо низко поклониться военному и послевоенному поколению. В годы Великой Отечественной войны в КПСС вступила огромная масса людей, по своему менталитету (крестьяне) отличавшаяся от воинствующего космополитизма раннего большевизма. Этому второму «советско-партийному» поколению не было свойственно и ученическое западничество «новомышленников». Оно значительно скорректировало нигилистические марксистско-ленинские воззрения на отечественную историю и связали с коммунистическими клише естественное побуждение человека созидать на своей Земле, а не разрушать ее во имя планетарных абстракций.

Благодаря им, вдохновленным духом мая 1945-го, был смещен акцент с «внутренней классовой борьбы» на единственно возможный тогда «советский» патриотизм. Изменение идеологических акцентов дало сорок лет относительно мирной жизни, и титаническим напряжением был создан мощнейший потенциал. В кратчайшие сроки после невиданных разрушений и физического истощения и жертвенной гибели за Отечество миллионов людей СССР вновь стал силой, равновеликой совокупному Западу.

РГ: Что Запад как раз и не обрадовало.

Нарочницкая: Вот именно. Ему ведь досаждал не коммунизм, который был для него уже безопасен к концу ХХ века хотя бы из-за своей полной непривлекательности, — досаждало великодержавие нашей страны. Но нам оно, подчеркну, необходимо как единственный способ существования в мировой истории. Это не блестящая мишура на национальном платье. Это необходимость.

Мы должны гордиться великой Победой в Великой Отечественной, которую Запад нам не может простить, ибо мы искупили Европы «вольность, честь и мир», и не признали наглой воли того, кому они покорились. Мы гордимся великой наукой, тем, что наша Россия выдерживала такие испытания и эксперименты, которые не по силам другим, мы создали промышленность и большие города в широтах, где никто этого не смог. Весь мир завидовал нашей бесплатной медицине и образованию. Когда я работала в Секретариате ООН в Нью-Йорке, любой наш троечник был корифеем эрудиции перед коллегами.

Миллионы людей в ХХ веке в нашей стране трудились не за страх, а за совесть, лечили, учили, бросались в горящий дом, чтобы спасти ребенка, были целомудренными, честными, верными. Богатыри — не мы, пекущиеся нынче больше о кариесе зубов… А сегодняшнее возрождение веры? «До основанья"-то не удалось! Так кто сильнее, Маркс и Троцкий? Нет, Россия!

РГ: Сегодня на Западе ставится знак равенства между коммунизмом и немецким нацизмом. Вы в одном интервью говорили, что такое сравнение, помимо безнравственности, совершенно ложно. Ваши аргументы.

Нарочницкая: Мы сами позволили Европе, чья демократия спасена нашей Победой, называть СССР еще худшим тоталитарным монстром, чем нацистский рейх, чего на Западе не делали даже в разгар «холодной войны». А нынче Парламентская ассамблея Совета Европы принимает резолюцию об осуждении преступлений «коммунистических тоталитарных режимов», куда пытается ввести тезис о тождестве нацизма и коммунизма. Но разве не у нас самих появляются фильмы «Сволочи»? Разве не наши постсоветские либералы внушают, что у «плохого» государства не могло быть ничего правильного и праведного? Разве могло начаться поругание Победы на Западе, пока его не начали мы сами?

Тезис о родстве нацизма с «российским» коммунизмом не выдерживает анализа. Коммунистический замысел обескровливал собственную страну ради идеи облагодетельствовать все человечество, на алтарь которого принесено все национальное. Германский нацизм, провозгласил право обескровливать другие нации, чтобы облагодетельствовать свою. Нацистская доктрина основана на расовом превосходстве, на доктрине природной и этической неравнородности людей и наций — это вообще отступление в язычество, тогда как коммунизм и либерализм — две ветви философии прогресса. Так что сравнение антинаучно. Цель? Объявить СССР таким же преступным государством как рейх, а затем подвергнуть сомнению подпись СССР под важнейшими международными договорами. А кто является правопреемником всех позиций? Россия!

Любят ли русские рабство

РГ: А что, по-вашему, Октябрьская революция принесла миру?

Нарочницкая: Мы первые провозгласили экономические и социальные права — на труд, жилище, равную оплату за равный труд, недискриминацию по полу, расе, национальности, возрасту, ограничение детского труда, нормированный рабочий день, пенсии и медицинскую помощь. ООН только в середине 60-х годов приняла так называемые пакты о правах человека. К сожалению, мы в 80-е годы отставали в реальном наполнении потребительской корзины от стандартов конца ХХ века. И что же мы сделали с этими гарантиями в последние 15 лет? Лишились того немногого, что было! Стыдно.

РГ: А если конкретно, какие неправильные действия были совершены нами за годы рыночных реформ?

Нарочницкая: Раболепное эпигонство начала 90-х привело к катастрофическим утратам. В уплату за тоталитаризм сдали поругаемые отеческие гробы трехсотлетней русской, а не советской истории. Избавляться надо было от догм и шор. Буду беспощадна: беда последней советской номенклатурно-интеллигентской элиты была в том, что она, подобно первым большевикам, полностью оторвалась от России. Диссиденты и нынешние воинствующие либералы — и вовсе порождение атеистической предреволюционной интеллигенции и тех большевиков — также как и те готовы громить русскую культуру, церковь. Та элита стала тяготиться коммунизмом не как инструментом развития собственной страны, а как препятствием для вступления в мировую олигархию. Цена за место в ней была названа в эпоху «нового мышления», выплачена в начале 90-х. Теперь вот собираем камни, хотим сделать демократию суверенной, избавляемся от диктата извне.

Восстанавливая бесспорное право на свободу, творчество, предпринимательство, разве можно было забыть, что честный производительный труд — долг человека перед Богом и людьми, одно из его высших предназначений. А как недооценили мину, заложенную большевиками при федерализации исторического государства российского — национально-территориальный принцип! Слава Богу, хоть в РФ мы скорректировали искаженное развитие федерализма.

РГ: Какие видятся вам параллели между 1917 годом и нашим временем?

Нарочницкая: Их немало. Русские интеллигенты в изгнании, осмысливая причины краха своих идей в развязанной ими же революционной стихии, ссылались на «неподготовленность народа», который в силу «невежества» оказался не в состоянии усвоить и осуществить «прекрасные», задуманные революционной интеллигенцией прожекты и своим грубым поведением погубил революцию.

Знакомо? Разве сегодня все свои неудачи либерал-демократы не склонны объяснять извечной любовью русских к рабству, боязнью самостоятельности, привычкой к беззаботному равенству в нищете, варварством? Не лучше ли вспомнить свою роль в разнуздывании низменных инстинктов под видом свободы или «рынка», в затаптывании охранительных традиционных ценностей! Россия в 1917-м была повержена в хаос из-за насаждения западных конструкций в формах, мало сопряженных с российскими традициями. Разве ситуация с развалом государства и реформами 90-х годов была иная? Не пора ли учиться уроками истории?

РГ: На ваш взгляд, какой главный урок мы должны вынести из событий 90-летней давности?

Нарочницкая: Для нас, почти сто лет спустя, важен основной исторический урок, выведенный из тех значительных и трагических дней нашей истории мыслителем Иваном Ильиным: «Россия велика, многолюдна и многоплеменна. Она никогда не была единосоставным, простым народным массивом и не будет им. Она была и будет Империей, единством во множестве, государством пространственной и бытовой дифференциации и, в то же время, — органического и духовного единения. Она будет строиться не страхом, а любовью, не классовым произволом, а правом и справедливостью».

РГ: А как думаете, эпоха социализма в России кончилась? И согласны ли вы с утверждением, что социализм есть отход с магистрального пути развития человечества?

Нарочницкая: Протест против несправедливости и грехов жизни возникал издавна совсем не в худших сердцах, он свойствен христианскому чувству. Не пора ли вернуть идею справедливости туда, где она впервые возникла — в христианское русло? Ведь долг христианина — быть нетерпимым к злу, в том числе и социальному. Пафос призрения обездоленных и сирых исходит из евангельского учения и обращен ко всем — «и еллину, и иудею, мужчине и женщине». Идея социальной ответственности власти — ответственности сильного по отношению к слабому, а это и есть социальное государство — представлена в 25 Главе Евангелия от Матфея. Кого на Страшном суде наградил Господь — того, кто обул, одел и накормил ближнего, а значит, сделал это Господу. Кого назвал Судия проклятыми — тех, кто никому не помог, не поделился, а значит, не сделал Господу.

Россия опять ищет справедливости и будет искать ее всегда — это присуще русской картине мира. После советского социализма со всеми его минусами и плюсами и дикого капитализма 90-х «мука для пирога социализма уже намолота», и Россия вновь будет искать справедливость и строить социальное государство. У нее есть шанс первой соединить некогда разъединенные понятия — свободы и ответственности, справедливости и гармонии индивидуального и всеобщего.

РГ: Вас можно понять, что это будет новый социализм?

Нарочницкая: Именно так — совершенно новый русский социализм, который должен иметь внутренний духовный стержень — нравственный солидаризм. Такой социализм — веление времени.

Век и тысячелетие Россия переступила, утратив в экспериментах и подражаниях Западу итоги трудов многих поколений. Самым губительным и бесплодным было бы так и остаться на одной из сторон внутри спора 1991-го или внутри спора 1917-го. Необходимо подняться над всеми исканиями и заблуждениями и осознать: Россия родилась не в 1991-м году и не в 1917-м. Жизнь России охватывает тысячелетие мировой истории, она протекала и протекает на огромном географическом и цивилизационном пространстве, которое наш народ успешно защищал в сотнях войн, сильный единством национально-религиозного мировоззрения.

Исторически жизнеспособная национальная государственность не может быть выстроена на заимствованных идеологических схемах и абстрактных планетарных идеях. Она должна опираться на воплощенный в праве органический строй народной жизни. Для России одинаково губительны как самоизоляция, так и насильственное обезличивание, как самонадеянное противопоставление себя миру, так и раболепное эпигонство. hu

Борис Кротков

http://www.rg.ru/2007/11/01/revolucia.html