 |
| Столетие.Ru | Владимир Крупин | 02.11.2007 |
Да и только ли телевидение? Уже вовсю работает индустрия порнографии; разврат, пошлость и насилие становятся едва ли не нормой отношений меж людьми. Киноэкраны давно кровавого цвета. На лотках бесчисленные издания об извращениях, садизме, колдовстве; словом, нет той мерзости, которая бы не выставляла сейчас себя на всеобщее обозрение и потребление. Уже на школьной парте, а не под партой появились всякие похабные издания.
К сожалению, идеологи «перестройки образования» в 90-е годы перекрыли воспитанию детей кислород, стараясь выдавить из школы и классическую литературу, и патриотически ориентированные учебники по истории, даже географию перевели в плоскость политическую и экономическую.
— И все же, даже в этой ситуации, многие учителя уповают на то, что исконно русская духовность и здравый смысл, которыми пронизана вся отечественная классическая литература, не дадут разрушить души наших детей. Насколько оправданы такие ожидания?
— С ней-то, с литературой, даже большевики до конца не справились. Конечно, Чернышевский, Добролюбов, Герцен, Писарев, Белинский стали определять направления умов. Конечно, Радищев учился наизусть, враги самодержавия — декабристы — превозносились, из Некрасова сделали революционера, даже Гоголя истолковывали социологически, Пушкин только и делал, что «горел свободою», Лермонтова славили за строчки о «немытой России», которых он не писал…
Но произошло нечто неподвластное большевикам. Классика восстала против безбожия и «бесовщины» большевизма. Что могут сделать идеологи с рассказом «Живые мощи»? А со стихами «По небу полуночи ангел летел…», «У врат обители святой.», «Когда для смертного умолкнет шумный день…», «Бесы» (это пушкинское «Мчатся тучи, вьются тучи, невидимкою луна…»), а был же еще и роман Достоевского «Бесы», запрещенный к изучению, отгороженный от вузов и школы (но если есть забор, то возникает и желание заглянуть за него!), а что можно было сделать со строчками: «Затеплила Богу свечку, затопила жарко печку…», или: «Я вошел в хату, на стене ни одного образа — дурной знак…», или: «Скорей зажги свечу перед иконой…» А любимое детьми «Бородино» — «Когда б на то не Божья воля, не отдали б Москвы…» или из «Песни про царя Ивана Васильевича…»: «И погнулся крест, и вдавился в грудь, как роса из-под него кровь закапала…» А былины, в которых стояние богатырей за веру православную, служба князю Владимиру Красное солнышко — главное.
Здесь цитаты настолько узнаваемы, что смешно давать ссылки. А сколько можно было бы процитировать мест из литературной классики, где верность долгу, присяге, церковному обряду были нормой жизненного поведения, а отклонение от нее было наказуемо. Гринев присягал престолу и России, и не может он изменить присяге. И как страшно наказывается изменничество Швабрина, хотя и его жалеет автор, понимая, что не наш суд ждет предателя, а Божий. Катерина в «Грозе», преступившая святость венца, не выдерживает тяжести преступления. И тут ни при чем «темное царство», и никакой она не «луч света» в нем.
Классика, напитанная соками Священного Писания, летописей, былин, житийной литературы, народных песен, — именно она во все времена спасала Россию.
Поразительно, но во все более дехристианизирующемся мире вдруг опять начал расти авторитет русской классики. И до того дорос, что Россию изучают не по экономическим и политическим книгам, а по Достоевскому, Гончарову, Шолохову, Шмелеву… Вероятно, это серьезный знак и нам: прекратить бесовщину в России, угомониться, вспомнить о коренных целях и ценностях своего народа, его культуры, его истории.
И учителю, служащему великому делу сбережения и взращивания юных поколений, которым предстоит крепить могущество Отечества, следует ни на минуту не забывать о том, что величие России в области мировой культуры бесспорно. Уберите русскую музыку — мир оглохнет, уберите русскую живопись — мир потускнеет, уберите русскую литературу — мир онемеет. А откуда и музыка, и живопись, и слово? Где корни их? В церкви, в православной церкви. Вот кому обязана Россия своим высоким нравственным сводом, своим могуществом, своим первенством в мировой культуре.
Но, глядя на государственную политику последних десятилетий, все время думаешь: Господи, неужели стране нашей не нужны мыслящие люди? А если они нужны, неужели государственным мужам непонятно, что, выводя шаг за шагом систему образования из культурного пространства, все время просчитывая эффективность работы системы образования с бухгалтерских позиций, они копают могилу стране?
Но нельзя и предаваться нытью, унынию, это — тягчайший грех в православном понимании. Я вот только что был в Тобольске, там у меня состоялось несколько встреч в семинарии, в обычной школе, в местном пединституте. И видел я в аудиториях прекрасные лица, которые как бы и не видят той похабщины, которой кормят народ СМИ, как будто не опрыскиваются они этим телевизионным дурманом. А если есть эти хорошие, умные лица, значит, жив русский народ, не ввергнут окончательно в идиотическое состояние роботов общества потребления, хотя сегодня все делается для того, чтобы заставить его поверить в то, что вся жизнь состоит из незамысловатой формулы рекламы «Съел — и порядок!».
— Значит, то смутное время, которое мы переживаем — дело временное?
— Уверен! Иначе — хоть ложись да помирай, а мы на это не имеем права. Знаете, хорошо, что это время обрушилось именно на наши плечи, на наше поколение — мы же люди закаленные. У нас есть идеалы, у нас есть представления о добре и зле, понимание великого прошлого Святой Руси… И мы обязаны все невзгоды этого времени выдюжить!
— В чем, на Ваш взгляд, сила крепости народа? Что помогает ему оставаться (что бы ни говорили на сей счет либеральные кликуши) духовным?
— Так духовность и не дает! У нас слово «духовность» часто употребляют, не понимая, что эта духовность без понятия о Святом Духе невозможна. И люди — кто осознанно, кто подспудно — тянутся сегодня к духовности.
Насчет смутных времен. Что мы сейчас переживаем? Ни коммунизм, ни капитализм… Мы переживаем эпоху сволочизма. Мы помним, что большевики народное достояние растаскивали, партийная верхушка воровала. Но делала это хотя бы скрытно. Нынче воруют безоглядно, нагло, с гордостью! Воруют и хвастаются этими наворованными миллиардами с телеэкрана. И нормальные люди видят всю грязь и ужасаются, и мечтают, чтобы время мародеров и временщиков быстрее кончилось.
Но Господь Россию не оставит! Нужно быть в этом совершенно уверенным и жить спокойно. У нас нет запасной Родины. Нам некуда бежать: тут могилы наших предков, тут и наши будут…
— А как учителю в школе объяснить детям «про время, в котором мы живем»? Дети ведь очень часто спрашивают у него: а почему Абрамович новую яхту за миллионы долларов для забавы строит, а мои родители, вкалывая от рассвета до заката, не могут купить мне новую кровать, когда старая уже второй год как коротка?
— Вот так и зреет классовая ненависть. И «олигархам» это нужно понимать в первую очередь… Думаю, что здесь есть только один путь: объяснить ребенку, что какие бы златые горы человек не имел, суда Божьего ему все равно не миновать. И не зависит это от вероисповедания — будь ты мусульманин, католик, баптист, адвентист или мормон.
— Владимир Николаевич, а сегодняшняя русская литература воспитывает, сеет «разумное, доброе, вечное»?
— Слава Богу, живы и работают и Валентин Распутин, и Василий Белов, и Личутин… По-прежнему читаются книги Шукшина, Астафьева, Абрамова. Из молодых — Сегень, Трапезников, Богомолов… Сегодняшняя литература не начинается не заканчивается Марининой и Донцовой. Хорошо, чтобы дети ее знали, понимали, чувствовали, чтобы настоящая литература была «царицей» урока. Ведь школа — место воспитания чувств.
