 |
| Вода живая | Священник Владимир Хулап | 02.11.2007 |
Иерей Владимир Хулап
кандидат богословия,
клирик храма св. равноап. Марии Магдалины г. Павловска,
референт санкт-петербургского филиала ОВЦС МП
Пост среды и пятницы — одна из традиций Православной Церкви, к которой мы настолько привыкли, что большинство верующих просто никогда не задумывалось о том, как и когда он возник.
Действительно, практика эта очень древняя. Несмотря на то что она не упоминается в Новом Завете, о ней свидетельствует уже раннехристианский памятник «Дидахи», или «Учение двенадцати апостолов», возникший в конце I — начале II вв. в Сирии. В 8 главе этого текста мы читаем интересное предписание: «Посты же ваши да не будут с лицемерами, ибо они постятся во второй и пятый день недели. Вы же поститесь в четвертый и шестой».
Перед нами — традиционный ветхозаветный счет дней недели, соответствующий порядку творения в 1 главе книги Бытия, где каждую седмицу завершает суббота.
Если перевести текст на язык известных нам календарных реалий (первый день недели в «Дидахи» — следующее за субботой воскресенье), то мы увидим четкое противопоставление двух практик: пост в понедельник и четверг («во второй и пятый день недели») против поста среды и пятницы («в четвертый и шестой»). Очевидно, что вторая из них — это наша сегодняшняя христианская традиция.
Но кто такие «лицемеры» и почему было необходимо выступать против их поста на самой заре церковной истории?
ПОСТ ЛИЦЕМЕРОВ
В Евангелии мы неоднократно встречаем слово «лицемеры» (υ̉ποκριταί), грозно звучащее из уст Христа (Мф. 6,2.5.16; 7,5; 15,7; 16,3 и др.). Он использует его, говоря о религиозных лидерах израильского народа той эпохи — фарисеях и книжниках: «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры» (Мф. 23,13−15). Более того, Христос прямо осуждает их практику поста: «Когда поститесь, не будьте унылы, как лицемеры, ибо они принимают на себя мрачные лица, чтобы показаться людям постящимися» (Мф. 6,16).В свою очередь, «Дидахи» — древний иудео-христианский памятник, отражающий литургическую практику раннехристианских общин, состоявших преимущественно из обратившихся ко Христу иудеев. Он открывается популярным иудейским «учением о двух путях», полемизирует с иудейскими предписаниями о ритуальных качествах воды, использует в качестве евхаристических молитв христианскую переработку традиционных иудейских благословений и т. д.
Очевидно, в предписании «Посты же ваши да не будут с лицемерами» не было бы нужды, если бы не существовало христиан (и, судя по всему, значительного числа), которые придерживались постной практики «лицемеров» — очевидно, продолжая следовать той самой традиции, которую они соблюдали до своего обращения ко Христу. Именно на нее обращен огонь христианской критики.
ДОЛГОЖДАННЫЙ ДОЖДЬ
Общеобязательным постным днем для иудеев в I в. Р. Х. был День Очищения (Йом Киппур). К нему добавлялись четыре однодневных поста в воспоминание национальных трагедий: начала осады Иерусалима (10 тевета), завоевания Иерусалима (17 тамуза), разрушения Храма (9 ава) и убийства Годолии (3 тишри). В случае наступления тяжелых бедствий — засухи, угрозы неурожая, эпидемии смертельных болезней, нашествия саранчи, угрозы военной атаки и т. д. — могли объявляться особые периоды поста. В то же время существовали и добровольные посты, рассматривавшие как дело личного благочестия. Еженедельный пост понедельника и четверга возник в результате соединения двух последних категорий.Основная информация об иудейских постах находится в талмудическом трактате «Таанит» («Посты»). Помимо прочего, в нем описывается одно из самых страшных для Палестины природных бедствий — засуха. Осенью, в месяце мархешван (начало периода дождей в Израиле, октябрь — ноябрь по нашему солнечному календарю), назначался особый пост о даровании дождя: «Если дожди не пошли — отдельные люди начинают поститься, и постятся три поста: в понедельник, четверг и следующий понедельник». Если ситуация не менялась, то точно такая же схема поста предписывалась в течение двух следующих месяцев кислева и тебета (ноябрь — январь), однако теперь его должно были соблюдать все израильтяне. Наконец, в случае продолжения засухи, строгость поста усиливалась: в течение следующих семи понедельников и четвергов «сокращали торговлю, строительство и посадки, число обручений и бракосочетаний и не здоровались друг с другом — как люди, на которых разгневался Вездесущий».
ОБРАЗЕЦ БЛАГОЧЕСТИЯ
Талмуд говорит, что «отдельные люди», упоминающиеся в начале данных предписаний, — это раввины и книжники («те, кого можно поставить руководителями общины»), либо особые аскеты и молитвенники, чья жизнь рассматривались как особо угодная Богу.Некоторые благочестивые раввины продолжали соблюдать обычай поститься в понедельник и четверг в течение всего года, независимо от погодных реалий. Этот широко распространившийся обычай упоминается даже в Евангелии, где в притче о мытаре и фарисее последний выдвигает такой двухдневный пост в качестве одной из своих отличительных особенностей от остального народа: «Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь: пощусь два раза в неделю…» (Лк. 18,11−12). Из этой молитвы следует, что подобный пост не был общеобязательной практикой, именно поэтому фарисей и хвалится им перед Богом.
Хотя евангельский текст и не говорит о том, что это за дни, не только иудейские, но и христианские авторы свидетельствуют, что ими были именно понедельник и четверг. К примеру, св. Епифаний Кипрский (+ 403 г.) говорит, что в его время фарисеи «постились два дня, во второй и пятый день по субботе».
ДВА ИЗ СЕМИ
Ни талмудические, ни раннехристианские источники не сообщают нам о том, почему были выбраны именно два еженедельных дня поста. В иудейских текстах мы встречаем попытки позднейшего богословского обоснования: воспоминание восхождения Моисея на Синай в четверг и схождения в понедельник; пост о прощении грехов, вызвавших разрушение Храма и для предотвращения подобного несчастья в будущем; пост за плавающих в море, путешествуют в пустыне, за здоровье детей, беременных женщин и кормящих матерей и т. д.Внутренняя логика такой схемы становится более ясной, если мы взглянем на распределение этих дней в рамках иудейской недели.
Само собой разумеется, что пост в субботу был запрещен, поскольку она считалась днем радости о завершении творения мира. Постепенно святость субботы начали ограничивать с двух сторон (пятницей и воскресеньем): во-первых, чтобы кто-то случайно не нарушил постом субботней радости, не зная точного времени ее наступления и завершения (оно варьируется в зависимости от географической широты и времени года); во-вторых, для отделения периодов поста и радости друг от друга хотя бы одним днем.
Об этом ясно говори Талмуд: «Не постятся накануне субботы из-за чести, подобающей субботе и не постятся в первый день (т. е. в воскресенье), чтобы тем самым резко не переходить от отдыха и радости к труду и посту».
Иудейский пост той эпохи был очень строгим — он длился либо с момента пробуждения до наступления вечера, либо с вечера до вечера, поэтому его продолжительность могла достигать 24 часов. В течение этого времени была запрещена любая еда, а некоторые отказывались и от употребления воды. Понятно, что два таких следующих друг за другом постных дня были бы слишком тяжелым испытанием, как говорит еще один талмудический текст: «Посты эти… не следуют друг за другом подряд, каждый день, потому что такое предписание не в состоянии выполнить большинство общества». Поэтому понедельник и четверг стали равноудаленными друг от друга постными днями, которые вместе с субботой были призваны к еженедельному освящению времени.
Постепенно они приобрели и литургическое значение, став наряду с субботой днями общественного богослужения: многие благочестивые иудеи, пусть даже и не соблюдавшие пост, старались прийти в эти дни в синагогу на особую службу, во время которой читалась Тора и произносилась проповедь.
«МЫ» и «ОНИ»
Вопрос об обязательности ветхозаветного наследия стоял в ранней Церкви очень остро: для решения вопроса о том, нужно ли обрезывать принимающих христианство язычников, даже потребовался созыв Апостольского собора (Деян. 15). Апостол Павел неоднократно подчеркивал свободу от иудейского церемониального закона, предупреждая о лжеучителях, «запрещающих употреблять в пищу то, что Бог сотворил» (1 Тим. 4,3), а также опасности «наблюдения дней, месяцев, времен и годов» (Гал. 4,10).Противостояние с еженедельным иудейским постом начинается не в «Дидахи» — возможно, о нем говорится уже в Евангелии, когда окружающие не понимают, почему не постятся ученики Христа: «почему ученики Иоанновы и фарисейские постятся, а Твои ученики не постятся?» (Мк. 2,18). Едва ли можно предположить, что речь здесь идет об одном из общеобязательных ежегодных иудейских постов — мы видим, что Христос исполняет Закон, выступая против позднейших ритуальных раввинистических предписаний, «предания старцев» (Мф. 15,2). Поэтому речь здесь, судя по всему, идет именно об этих еженедельных постах, соблюдение которых рассматривалось в качестве важной составляющей благочестивой жизни.
Спаситель ясно отвечает на этот вопрос: «могут ли поститься сыны чертога брачного, когда с ними жених? Доколе с ними жених, не могут поститься, но придут дни, когда отнимется у них жених, и тогда будут поститься в те дни» (Мк. 2,19−20).
Вполне возможно, что некоторые палестинские верующие понимали эти слова Христа таким образом, что после Вознесения наступило время соблюдать традиционные иудейские посты. Поскольку эта традиция была популярна среди вчерашних выходцев из иудаизма, более эффективным путем борьбы представлялась ее христианская модификация. Поэтому, не желая уступать в уровне благочестия, христианские общины установили свои еженедельные постные дни: среду и пятницу. «Дидахи» ничего не говорит нам о том, почему были выбраны именно они, однако текст ясно подчеркивает полемическую антииудейскую составляющую: «лицемеры» постятся два дня в неделю, христиане не отказываются от этой практики, которая, очевидно, сама по себе не плоха, но устанавливают свои дни, рассматривающиеся как характерная и отличительная особенность христианства по сравнению с иудаизмом.
В христианстве высшей точкой недельного круга становится воскресный день, поэтому естественным образом меняется и его внутренняя структура. В воскресенье, как и в субботу, ранняя Церковь не постилась. Если исключить иудейские постные дни, оставались две возможности: «вторник и пятница» или «среда и пятница». Вероятно, чтобы еще более обособиться от «лицемеров», христиане не просто передвинули оба поста на один день вперед, но первый из них был смещен на два дня.
БОГОСЛОВИЕ ТРАДИЦИИ
Любая традиция рано или поздно требует богословского истолкования, особенно если ее истоки с течением лет предаются забвению. В «Дидахи» пост среды и пятницы обосновывается исключительно в рамках противопоставления «нашего» и «их» поста. Однако это толкование, актуальное и понятное для живших в иудейском окружении христиан I в., с течением времени требовало переосмысления. Мы не знаем, когда начался этот процесс рефлексии, но первые свидетельства о его завершении мы имеем в начале III в. «Сирийская дидаскалия» вкладывает в уста воскресшего Христа, обращающегося к апостолам, следующие слова: «Итак, не поститесь по обычаю прежнего народа, но согласно Завету, который Я заключил с вами… Вы должны поститься за них (т. е. за иудеев) в среду, ибо в этот день они начали губить души свои и решили схватить Меня… И вновь вы должны поститься за них в пятницу, ибо в этот день они распяли Меня».Этот памятник возник в той же самой географической области, что и «Дидахи», но через столетие богословская перспектива меняется: христиане, живущие рядом с иудеями, еженедельно постятся «за них» (очевидно, соединяя с постом молитву об их обращении ко Христу). В качестве мотива поста называются два прегрешения: предательство и распятие Христа. Там, где подобный контакт был не настолько тесным, постепенно выкристаллизовываются только темы предательства Христа Иудой и Крестной Смерти. Традиционное истолкование, которое сегодня можно найти в любом учебнике Закона Божьего, мы встречаем в «Апостольских Постановлениях» (IV в.): «В среду же и в пятницу Он повелел нам поститься — в ту, потому что Его тогда предали, а в сию потому, что тогда Он пострадал».
ЦЕРКОВЬ НА ПОСТУ
Тертуллиан (+ после 220 г.) в своем труде «О посте» обозначает среду и пятницу латинским термином «statio», буквально означающим «воинский караульный пост». Такая терминология понятна в рамках всего богословия этого североафриканского автора, который неоднократно описывает христианство в военных терминах, называя верующих «воинством Христовым» (militia Christi). Он говорит о том, что этот пост был исключительно добровольным делом, продолжался до 9 часа дня (до 15 часов по нашему времяисчислению), и в эти дни происходили особые богослужения.Выбор 9 часа глубоко оправдан с богословской точки зрения — это время смерти Спасителя на Кресте (Мф. 27,45−46), поэтому именно оно рассматривалось как наиболее подобающее для окончания поста. Но если сейчас наши посты носят качественный характер, т. е. состоят в воздержании от того или иного вида пищи, пост Древней Церкви был количественным: верующие полностью отказывались от пищи и даже воды. Мы встречаем в описании мученичества испанского епископа Фруктуоза (+ 259 в Таррагоне) следующую деталь: «Когда некоторые по братской любви предложили ему для телесного облегчения принять чашу из вина, смешанного с травами, он сказал: «Еще не наступил час прекращения пост"… Ибо была пятница, и он стремился радостно и уверенно завершить statio с мучениками и пророками в раю, который Господь уготовал им».
Действительно, в такой перспективе постящиеся христиане уподоблялись солдатам, находящимся на боевом посту, которые также ничего не вкушали, посвящая все свои силы и внимание несению своей службы. Тертуллиан использует ветхозаветные военные сюжеты (1 Цар. 7,5−12; 14,24), говоря о том, что эти дни — период особой напряженной духовной борьбы, когда истинные воины, конечно, ничего не едят. У него же мы встречаем и «военизированное» восприятие молитвы, которая в христианской традиции всегда была неразрывна связана с постом: «Молитва — крепость веры, наше оружие против врага, который осаждает нас со всех сторон».
Важно, что этот пост был не только личным делом верующего, но включал в себя диаконическую составляющую: та трапеза (завтрак и обед), которые не съедали верующие в постный день, приносились в церковное собрание предстоятелю, и он распределял эти продукты среди нуждающихся бедных, вдов и сирот.
Тертуллиан говорит о том, что «statio должно прекращаться принятием Тела Христова», т. е. либо совершением Евхаристии, либо причащением Дарами, которые верующие в древности хранили дома для ежедневного приобщения. Поэтому среда и пятница постепенно становятся особыми богослужебными днями, как свидетельствует, к примеру, св. Василий Великий, говоря, что в его время в Каппадокии существовал обычай причащаться четыре раза в неделю: по воскресеньям, средам, пятницам и субботам, т. е. очевидно совершать в эти дни Евхаристию. Хотя в других областях существовала и другая практика неевхаристических собраний, о которой говорит Евсевий Кесарийский (+ 339 г.): «В Александрии в среду и пятницу читается Писание и учителя истолковывает его, и здесь происходит все, что относится к собранию, за исключением приношения Тайн».
ОТ ДОБРОВОЛЬНОГО К ОБЯЗАТЕЛЬНОМУ
В «Дидахи» мы не находим указания о том, был ли пост среды и пятницы в то время обязательным для всех верующих или добровольным благочестивым обычаем, который соблюдали лишь некоторые христиане.Мы видели, что пост фарисеев был личным выбором человека, и, вероятно, такой же подход господствовал и в ранней Церкви. Так, в Северной Африке Тертуллиан говорит, что «можно соблюдать его (пост) по своему собственному усмотрению». Более того, еретиков-монтанистов обвиняли в том, что они сделали его общеобязательным.
Однако постепенно, прежде всего на Востоке, степень обязательности этого обычая постепенно начинает возрастать. В «Канонах Ипполита» (IV в.) мы читаем следующее предписание о посте: «К постам относятся среда, пятница и четыредесятница. Кто помимо этого соблюдает другие дни, получит награду. Кто же, за исключением болезни или нужды, уклоняется от них, преступает правило и противостоит Богу, Который постился за нас». Последнюю точку в этом процессе поставили «Апостольские Правила» (кон. IV — нач. V в.):
«Если епископ, или пресвитер, или диакон, или иподиакон, или чтец, или певец не постится во святую четыредесятницу пред Пасхою, или в среду, или в пяток, кроме препятствия телесной немощи, да будет извержен, если же мирянин: да будет отлучен».
Из слов св. Епифания Кипрского видно, что пост среды и пятницы не соблюдался в период Пятидесятницы, как противоречащий праздничному характеру этих дней: «В течение всего года в святой кафолической Церкви соблюдается пост, а именно в среду и пятницу до девятого часа, за исключениеи только всей Пятидесятницы, во время которой не предписаны ни коленопреклонения, ни пост». Однако постепенно монашеская практика изменила и эту традицию, оставив лишь несколько «сплошных» седмиц в течение года.
Итак, длительный процесс рецепции иудейской практики и ее трансформации в новую христианскую традицию завершился богословской рефлексией и, наконец, канонизацией среды и пятницы.
СРЕДСТВО ИЛИ ЦЕЛЬ?
Глядя на пост среды и пятницы в сегодняшней церковной жизни, вспоминаются слова св. Ефрем Сирина: «Поститься христианину необходимо для того, чтобы прояснить ум, возбудить и развить чувство, подвигнуть к благой деятельности волю. Эти три способности человека мы затмеваем и подавляем более всего объеданием, пьянством и заботами житейскими, а через то отпадаем от источника жизни — Бога и ниспадаем в тление и суету, извращая и оскверняя в себе образ Божий». Действительно, в среду и пятницу можно наесться постной картошкой, упиться постной водкой и в очередной раз провести весь вечер перед постным телевизором — ведь ничего из этого наш Типикон не запрещает! Формально предписания поста будут выполнены, но цель его не будет достигнута. Воспоминание (α̉νάμνησις) в христианстве — это не листок календаря с той или иной годовщиной, но причастность к событиям священной истории, которые некогда сотворил Бог и которые должны актуализироваться в нашей жизни. Каждый семь дней нам предлагается глубокая богословская схема освящения повседневности, возводящая нас к высшей точке священной истории — Распятию и Воскресению Христа. И если они не отразятся в нашей душе, в наших «малых Церквях» — семьях, в наших отношениях с окружающими, то тогда нет никакой принципиальной разницы между нами, не вкушающими «некошерные» мясомолочные продукты в среду и пятницу, и теми, кто много столетий назад в далекой Палестине проводил в полном воздержании от пищи каждый понедельник и четверг.