 |
| Фонд стратегической культуры | Юрий Рубцов | 30.10.2007 |
Правда, выполнить ее будет не просто и, в первую очередь, из-за крайней недостаточности трудовых ресурсов. Демографическая ситуация в этих восточных районах страны, занимающих, между прочим, треть всей территории Российской Федерации, стала прямой угрозой национальной безопасности. Именно так определил суть ситуации Президент В.В. Путин, выступая на заседании Совбеза РФ по проблеме обеспечения безопасности на Дальнем Востоке в декабре 2006 г. Сегодня население Дальневосточного федерального округа ежедневно уменьшается на 274 человека! Если ничего не предпринимать, то, по прогнозам демографов, к 2070 году из россиян здесь не останется никого. Уже сегодня диспропорция между плотностью населения на этих российских землях и в сопредельном северном Китае составляет 1:16, а растущая неконтролируемая миграция из-за рубежа из пока еще сравнительно неглубокого потока грозит превратиться в полноводную реку.
В соответствии с принятой федеральной целевой программой, одним из подходов к решению проблемы призвана стать миграционная политика по привлечению в регион жителей России и бывших соотечественников из ближнего зарубежья. Со стороны официальных лиц звучат призывы опираться на исторический опыт, в частности, вспомнить, как стимулировался переезд на Дальний Восток при премьере П.А. Столыпине.
Обращение к трудам Петра Аркадьевича показывает, насколько актуальны сегодня мысли этого выдающегося государственного деятеля, высказанные 100 лет назад. Имея в виду Дальний Восток, он писал: «Оставлять этот край без внимания было бы проявлением громадной государственной расточительности. Восток проснулся. И если мы не воспользуемся нашими богатствами, то возьмут их, хотя бы путем мирного проникновения, другие». Премьера беспокоили и малолюдье края, и миграция соседей из-за рубежа, что грозило отторжением Дальнего Востока, особенно на фоне неудачной для России войны с Японией 1904−1905 гг.
Однако насколько опыт государственной переселенческой политики начала ХХ века применим сегодня?
Переезд российских подданных в восточные районы страны не был самоцелью столыпинской реформы. Начатая с обнародования указа Николая II от 9 ноября 1906 г. «О дополнениях некоторых постановлений действующего закона, касающихся крестьянского землевладения и землепользования», реформа отразила поиск Столыпиным, под чьим руководством готовился указ, пути решения аграрного вопроса в Европейской России. Петр Аркадьевич видел решение в передаче крестьянам земли в частное владение и освобождении их от общинных пут.
Русская сельская община, не позволяя крестьянству свободно распоряжаться земельными наделами, сохраняя круговую поруку, уравниловку, другие архаичные формы хозяйствования, превратилась в препятствие на пути развития производительных сил страны. Чересполосица, малоземелье, а то и безземелье еще в XIX веке стали бичом русской деревни.
Указ от 9 ноября предусматривал право крестьянина выйти из общины и закрепить в собственность причитавшуюся ему землю, а последовавший затем закон от 14 июня 1910 г. сделал такой выход обязательным. По мнению Столыпина, «лишь создание многочисленного класса мелких земельных собственников… лишь предоставление крестьянам возможности стать полноправными самостоятельными собственниками… могут поднять, наконец, нашу деревню и упрочить ее благосостояние».
Но земли на всех не хватало. Поэтому составной частью аграрной реформы стали переселенческие меры. Выезд части крестьянского населения за Урал позволял решить сразу несколько задач: в достаточной мере наделить землей тех, кто отселился на свободные территории, освоить с их помощью малонаселенные пространства, увеличить размер наделов у крестьян, оставшихся на прежнем месте жительства, и, соответственно, снизить социальную напряженность в центре России.
Петр Аркадьевич, конечно, понимал, что просто так в дальние края не заставит двигаться даже безземелье. Была разработана целая система льгот, стимулов и мер государственной поддержки, сделавших переселение на восток заманчивым для крестьян. Переселенцам прощались все недоимки. Их перевозили по железной дороге по сниженным ценам, оказывая в пути продовольственную и медицинскую помощь. На новом месте людям через Крестьянский банк выдавались беспроцентные ссуды для обустройства в размере от 100 до 400 рублей на крестьянский двор. Их освобождали от налогов на пять лет, для них создавались казенные склады сельскохозяйственных машин, специалисты давали агрономические консультации. Крестьянин также получал помощь в виде семян, скота, хозинвентаря.
В новых районах прибывшим помогало осваиваться специально созданное Переселенческое управление. Надо сказать, что в деле государственного поощрения правительство ориентировалось не столько на представление Крестьянским банком льготных кредитов, сколько на создание инфраструктуры, необходимой для новых хозяев. По мнению Столыпина (и кто скажет, что он не прав?), предоставление денежных средств было не идеальным вариантом для крестьян, которые рисковали стать жертвой обмана со стороны ушлых чиновников и разного рода дельцов, могли нерационально распорядиться кредитом, а то и попросту пропить его. Поэтому большая помощь предоставлялась новопоселенцам путем строительства для их нужд в сельской местности железных и шоссейных дорог, водохранилищ, школ, медицинских пунктов.
Благодаря мерам правительства переселенческое движение достигло значительных масштабов. К 1914 г. из губерний Европейской России на новые земли в Сибири, Средней Азии и на Дальнем Востоке переселились примерно 3,1 млн. человек (в 2 раза больше, чем за предыдущее десятилетие). При этом изменился социальный состав прибывающих. Если сначала среди них преобладали середняки, то после 1906 г. — бедняки. В хозяйственный оборот было введено 24 млн. десятин новых земель.
Что касается непосредственно Дальнего Востока, то ежегодный поток переселенцев значительно увеличился и сюда: с 4,2 тыс. человек в 1901—1905 гг. до 14,0 тыс. в 1906—1910 гг.
Результаты столыпинской реформы всегда оценивались по-разному. Полностью удавшейся ее признать нельзя уже хотя бы потому, что ее инициатор — Петр Столыпин был в 1911 г. убит террористом, не успев завершить задуманное. Но даже его противники не могли не признать впечатляющей динамики развития аграрного сектора экономики России: увеличения объема сельскохозяйственной продукции с 6 млрд. рублей в 1908 г. до 9 млрд. в 1913 г., роста урожайности, значительного расширения масштабов применения сельхозмашин, двойного увеличения вывоза хлеба.
Резкий подъем сельского хозяйства наблюдалось на вновь освоенных землях. Самый яркий пример — с производством на экспорт животного масла. Если в 1884 г. за границу было вывезено всего 400 пудов сибирского масла, то после реформы — по 3,4 млн. пудов ежегодно. Столыпин по этому поводу писал, что сибирское маслоделие дает России золота вдвое больше (по 47 млн. рублей в год), чем местная золотопромышленность.
Активное хозяйственное освоение территорий Сибири и Дальнего Востока в период столыпинской реформы отозвалось благом для нашего Отечества и во время Великой Отечественной войны. Именно в начале века были заложены основы того, чтобы эти обширные регионы стали источником больших людских ресурсов для армии и активно снабжали фронт вооружением и продовольствием.
Тем не менее, было бы неразумно слепо копировать опыт столыпинской политики, решая обострившуюся демографического проблему обезлюдевшего Дальнего Востока сегодня. В отличие от первого десятилетия ХХ в., когда в европейской части России наблюдалось перенаселение, в наступившем столетии число наших сограждан повсеместно снижается. «Русский крест» (опережающий рост смертности по сравнению с рождаемостью) несут на себе практически все регионы страны, за исключением республик Северного Кавказа. И если при Столыпине переселение на восток решало проблему избыточности населения в западной части страны, то ныне встает диаметрально противоположный вопрос: где, в каком регионе страны или ближнего зарубежья найти достаточное число желающих осесть в дальневосточном крае? Пока ведь не удается закрепить здесь даже собственных уроженцев: за последние 10 лет численность населения региона сократилась на 10%.
Исследования демографов и социологов показывают, что еще в последние годы существования Советского Союза по мере снижения роли административных рычагов (оргнаборы, партийные и комсомольские призывы, распределение после вуза и т. п.) и развития рыночных отношений вектор внутренних миграций развернулся с севера и востока на юг и юго-запад нашей страны. Эта тенденция сохраняется и сегодня. Да и внешние миграции не идут на восток дальше уральского и западно-сибирского пограничья.
Так что федеральным и региональным властям, думающим об организации массового переселения на Дальний Восток как средстве обеспечения трудовыми ресурсами и противодействия китайской экспансии, предстоит тщательно вписать исторический опыт столетней давности в суровую реальность сегодняшнего дня.
