 |
| Фонд стратегической культуры | Мамед Мехмедов | 29.10.2007 |
В годы советской власти российский ислам развивался самостоятельно. Религиозные контакты со странами исламского мира были ограничены. Еще до революции 1917 года cформировались две разновидности российского ислама — татарско-азиатский и северокавказский, но сам ислам и исламская умма (община) считались при этом едиными (на территории Российской империи исламских школ было больше, чем сейчас: сунниты ханафитской школы в Средней Азии, шииты в Закавказье). Как православие, так и ислам, защищали территорию своего распространения от чуждых влияний, главной защитой их в этот период было Российское государство. И при царской, и при советской власти государство жестко контролировало традиционные религии, пресекая попытки проникновения на российскую территорию нетрадиционных культов и сект.
Разрушение Советского Союза открыло границы для иноземных проповедников всех направлений. Итогом стало появление в России последователей самых экзотических культов. Федеральный закон N 125-ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях», принятый в 1997 году, не ставил здесь никаких ограничений. Привыкшие к государственной защите своей территории от чужих посягательств, православие и ислам оказались не готовы к жесткой конкурентной борьбе за души людей.
Наиболее опасным проникновение чуждых религиозных течений оказалось для российского ислама, особенно северокавказского. В российской мусульманской умме произошел раскол. То, что творится сегодня на Кавказе, — это не война некой части кавказских горцев против России. Это раскол самого северокавказского общества, так или иначе затрагивающий каждую республику. Раскол прошел через народы, семьи, родственные связи и разделил общество на сторонников традиционного российского ислама (их подавляющее большинство) и сторонников нового течения, так называемого «чистого ислама» — это агрессивное меньшинство.
Основной вопрос (кроме различий религиозного характера), по которому проходит линия разлома между сторонниками двух течений, — это нахождение в составе Российской Федерации. Сторонники традиционного ислама всегда связывали выживание своего традиционного уклада с нахождением под покровительством и в правовом поле России. Представители же «чистого ислама», или ваххабиты, считают возможным жить и чувствовать себя комфортно только в теократическом исламском (шариатском) государстве, поэтому с оружием в руках пытаются навязать остальному обществу государственный строй и уклад жизни, возвращающие в эпоху Арабского халифата.
В истории Северного Кавказа это не первый подобный раскол. Первый произошел во времена Кавказской войны. Горцы уже исповедовали ислам, но он был сильно адаптирован под местные обычаи — адаты. Ханы и другие владетельные князья многих дагестанских народов стали активно принимать российское подданство. Имам Шамиль начал войну с того, что физически противостоял тем, кто принял российское подданство, и стал строить теократическое государство, основанное на шариате в суфийском варианте. По завершении Кавказской войны суфизм как направление в современном северокавказском исламе стал традиционным, правда, при этом произошло его мирное сращивание с основными обычаями горцев.
Это стало возможным после военной победы России в Кавказской войне. Российская дипломатия предложила и осуществила блестящий вариант решения проблемы. Та часть горцев, которая отказывалась принять пленение Шамиля как официальное поражение в войне и могла бы еще долго вести партизанские действия, была поставлена перед дилеммой: или воевать до полного своего физического истребления или выбрать изгнание. Были проведены переговоры с представителями арабских стран и Турции о предоставлении убежища тем горцам, которые согласятся добровольно эмигрировать. Часть горцев, которая не захотела принять российское подданство и жить по российским законам, переехала в те мусульманские страны, где, по их мнению, законы и уклад жизни отвечали их убеждениям. Это был их собственный выбор, позволивший избежать лишнего кровопролития. Ведь линия разлома проходила через семьи, когда один брат мог быть царским офицером, а другой — наибом Шамиля. Позднее горцев, которые предпочли изгнание, назвали мухаджирами.
Второй религиозный раскол произошел в годы Октябрьской революции и гражданской войны. Большая часть горцев снова сделала выбор в пользу российского подданства и стала на сторону религиозных лидеров, поддержавших советскую власть. Меньшая часть поддержала имама Гоцинского. После разгрома банд Гоцинского, горцы, которые не захотели остаться в советской России, ушли уже известной дорогой мухаджиров в Турцию и другие мусульманские страны. Третья волна мухаджиров ушла с фашистами — в основном это были пленные горцы, поддавшиеся агитации немцев, обещавших создать из Северного Кавказа исламское государство.
Таким образом, в новой и новейшей истории Северного Кавказа было три внутриисламских раскола. И каждый раз основным вопросом — линией разлома — был вопрос нахождения в составе России. Те, кто отвергали такой выбор, уходили за границу дорогой мухаджиров, что помогало избежать братоубийства. В 1999 году дагестанцы еще раз с оружием в руках показали, что выбор большинства северокавказского общества остается российским, но вооруженную оппозицию сложить оружие это не заставило.
Наверное, можно было бы попытаться использовать исторический опыт, обратившись к некоторым исламским государствам с просьбой принять на постоянное жительство некоторую часть кавказских горцев, эмигрирующих из России по причине несовместимости их религиозных взглядов со взглядами и укладом жизни основной части населения. Однако в современных условиях это вряд ли выход из положения. Решение проблемы религиозного противостояния осложняется тем, что сама проблема выходит за рамки религиозного поля. В ваххабитские джамааты вступают те, кто чувствуют себя обделенными, прежде всего, в социальном и этническом плане. Они лишены возможностей по-другому изменить ситуацию, которую считают несправедливой, поэтому легко становятся добычей ваххабитской пропаганды. Государство в России должно сделать то, что не сделало до сих пор: перехватить инициативу и выступить в качестве гаранта конституционных прав всех своих граждан, независимо от места их жительства, национальной и религиозной принадлежности.
В условиях Северного Кавказа активная и последовательная государственная политика в сфере межэтнических отношений исключительно важна. Рамазан Абдулатипов абсолютно прав, когда главной причиной того, что многонациональность России из источника силы стала фактором слабости, называет отсутствие в стране тщательно продуманной и четко сформулированной национальной политики.
Западный опыт государственного строительства, в основу которого положена ассимиляция, для России непригоден. На протяжении веков здесь жили и живут, сохраняя свою этническую самобытность, свою культуру и язык более 150 народов. До вступления в состав России некоторые из них имели свою государственность на протяжении столетий.
В России коллективные права народов на национально-этническое своеобразие значит не меньше, чем индивидуальные права человека. В стране с многонациональным составом населения не может быть полноценной гражданской культуры без сформированной культуры межнациональных отношений. А РФ сделала в этом смысле шаг назад по отношению к СССР, где действительно существовала единая гражданская общность — советский народ.
Да, для осуществления программы действий в области национальной политики необходима государственная воля, но одной ее недостаточно. Нужна сама программа действий, которой пока нет, — программа, включающая стратегию комплексного социально-экономического развития территорий и глубокий анализ существующих проблем. К сожалению, все пожелания на этот счет до сих пор так и остаются пожеланиями.
