 |
| Православие.Ru | Священник Пол Мартин | 27.10.2007 |
В наше время Православная Церковь вернулась в Индию. В 1924 году греческие купцы выстроили обширный и богатый храм в честь Преображения Господня в Калькутте, но только в 1980 году была начата православная миссия среди индусов. Для этого в Индию прибыл отец Афанасий (Антелес), греческий иеромонах из Египта. Миссия была основана в поселке Арамбах в Западной Бенгалии, в 90 км от Калькутты. Здесь отец Афанасий построил церковь во имя апостола Фомы. Десять лет он ходил по окрестным селениям, проповедуя Евангелие. К 1990 году (в этом году отец Афанасий отошел ко Господу) было образовано 24 православных общины, также были переведены на местный бенгальский диалект Божественная литургия, служебник и православный катехизис.
В 1991 году с Афона в Западную Бенгалию прибыл, чтобы продолжить дело отца Афанасия, иеромонах Игнатий (Сеннис). Им было создано Благотворительное общество Православной Церкви. Это общество ставило своей задачей оказание медицинской и продовольственной помощи нуждающимся и голодающим в штате, где не существовало никаких социальных служб. Кроме этого, общество защищало Православную миссию от прокоммунистически настроенных властей штата, запрещавших любой вид миссионерской деятельности. Удовлетворяя телесные нужды индийцев, общество получало возможность печься и об их душах, неся свет православной веры.
В 2004 году отец Игнатий патриархом Александрийским был рукоположен во епископа Мадагаскарского. Ко времени его отбытия из Индии Православная Церковь здесь имела 16 приходов, 5000 верующих, 10 священников и двух диаконов — под юрисдикцией митрополита Гонконгского и Юго-Восточноазиатского Никиты (Константинопольский Патриархат).
С 1995 года Православный христианский миссионерский центр (расположен в США) ежегодно посылает группы в Калькутту. Вместе со здешними клириками члены групп преподают катехизис и проводят семинарские занятия, помогают в ежедневных трудах сотрудникам миссии.
Руководитель нашей группы отец Стефан Каллос предупредил нас, что Калькутта станет испытанием для наших органов чувств. Как же он оказался прав! Страдало все: глаза, уши и ноздри. Город чудовищно перенаселен. На глаза обрушиваются тысячи зрительных впечатлений, многие из которых весьма неприятны. Люди теснятся в каких-то в шатких шалашах. Магазины, в которых царит полнейший беспорядок, зажаты между лотками уличных торговцев, и все вместе напоминает барельефы индуистского храма или сведенные вместе планки аккордеона. А чего стоит переносить неумолкающий днем и ночью шум: крики торговцев, вопли нищих, автомобильные гудки, сотни бездомных собак, воющих на луну.
Добавьте к этому хаотичное дорожное движение, отсутствие светофоров, стоп-сигналов, знаков ограничения скорости; множество машин, рикш и автобусов, и каждый движется по своей собственной траектории; пассажиры пристроены кое-как или цепляются за поручни — все как будто сошли с ума.
В Калькутте целые семьи сидят на улицах возле груд мусора, имея защитой от непогоды лишь целлофановую пленку.
Но самое неприятное здесь — это специфический запах. Вонь нечистот настоена на горячем влажном воздухе. В киплинговском очерке о Калькутте «Город ужасной ночи» можно прочесть о «великой калькуттской вони»: «Эту нездоровую муть не передать словами… Она вязкой слизью обволакивает тебя. И некуда от нее скрыться».
Редьярд Киплинг написал это в 1890 году, но и сейчас все так же, как и более века назад. Я до сих пор чувствую этот ужасный запах, и, кажется, он еще не скоро оставит меня. Отец Стефан, ездивший в Калькутту с миссией четыре раза, говорил, что каждый раз по возвращении он чувствовал этот запах еще в течение нескольких дней. А мне думается, я от него никогда не избавлюсь.
Работая в Индии, я вспоминал главу 17 Деяний святых апостолов. Святой Павел, пришедший в Афины, увидев святилища богов, обращается к афинянам со словами: «По всему я вижу, что вы как бы особенно набожны» (Деян. 17: 22). Греческое слово «набожны» имеет и другое значение — «суеверны». Мне думается, это ключ к пониманию индусов, подавляющее большинство которых исповедует индуизм. Это люди очень религиозные, но вместе с тем и очень суеверные. Они поклоняются многим странным богам. На каждой улице стоят небольшие алтари Кали, Кришне, Шиве, Дурге и другим. Храмы, посвященные индуистским божествам, самые крупные в мире, а среди индуистских храмов самые большие всегда храмы богини Кали. В районе, называемом Калигат, храм, древний, обветшавший, стоит, бросая вызов здравому смыслу и цивилизованности, по соседству с «Домом для умирающих» матери Терезы и всего в одном квартале от Свято-Преображенского православного храма, нашего дома в Калькутте. Служители Кали собираются перед своим капищем, кричат, жестикулируют. Там приносятся ежедневные жертвы животных, а в «святую святых» за плату может зайти любой желающий. Меня приглашают, когда я иду в мирской одежде, а когда в рясе — не трогают. Посреди улицы, представьте себе, валяются в пыли гниющие козьи внутренности. Вонь такая, что кажется: все «ароматы» Калькутты сконцентрированы именно здесь. А рядом течет древняя Хугли.
Я не могу объяснить себе, чем привлекает индийцев эта темная Кали. Мне не понятна ее мрачная суть. Тем не менее это самое популярное в Бенгалии божество — богиня разрушения, черная, изображаемая с кровавым языком, в ожерелье из черепов и юбке из отрубленных рук. Херувим Гош, молодой новообращенный в Православие и наш гид по Западной Бенгалии, рассказал мне, что и он некогда был посвящен Кали и теперь ему приходится терпеть упреки матери и товарищей, которые хотят, чтобы он снова стал почитать Кали богиней. Зная кое-что о Британской Индии, я спросил его об «убийцах» — секте приверженцев Кали, практиковавших ритуальные убийства, которые запретили в XIX веке. Он сказал, что «убийцы» долгое время были в подполье, а ритуальные убийства совершаются и сейчас, но тайным образом. Неужели это возможно? Это словно как в фильме ужасов. Только от одной мысли об этом мороз пробегает по коже.
Я уже говорил, что индусы Северной Бенгалии суеверны. Они обращаются к своим богам за помощью и облегчением страданий, и это понятно, если вспомнить об их бедственном положении. Делают они это и из суеверного страха. В свой пантеон индуисты включают и Христа, Богородицу и даже мать Терезу. Некоторые из них приходят на наши утренние и вечерние службы, кланяются иконам, молятся с нами. Тим Аресту, администратор православного приюта, расположенного недалеко от Калькутты, рассказывал, что каждый год на Рождество поклониться Христу приходят тысячи индусов. Я думаю, они пытаются «усидеть на всех стульях», не видя никакого противоречия в том, что сегодня молятся Христу и Божией Матери, а завтра поклоняются Кришне и Кали — матери разрушения.
Но нет сомнения, что эти люди очень набожны, и в силу этой своей набожности они могут быть воцерковлены. Это тихие и богобоязненные люди. Приходя на наши службы, они весьма своеобразно чтут иконы: взмахивают руками над горящей перед иконой свечой, похлопывают себя по голове и щекам, прижимаются щекой к иконе. Потом целуют икону и творят поклоны. Когда мы раздаем еду нищим — а мы помогаем тысячам людей — некоторые, кланяясь нам, касались наших ног обеими руками.
Индуисты поклоняются трем главным богам — Брахме, Шиве и Вишну. Но верят они — в теории, по крайней мере, — в единое божество. Этот единый бог, или первичная реальность, называется Брахман. Несмотря на то, что это верование фундаментально противоположно христианской вере в Святую Троицу, оно может помочь индуистам, желающим истинного откровения Божия — православного христианства, понять и принять Тринитарное учение.
Многие знают, что индуисты приветствуют друг друга сложенными ладонями и поклоном. Этот вид приветствия широко распространен в Азии и понимается разными культурами по-разному. Приветственная реплика индусов «Намастэ!» дословно переводится как «Не мне, но тебе [я кланяюсь]». В контексте православного христианства это может быть понято как жест любви, уважения и признания образа Божия в каждой личности. Мне нравится этот жест, и было бы неплохо, если бы его приняли и православные христиане.
Индия — очень странный мир. Как будто это другая планета. Она словно бы на столетия удалена от современной жизни, но я чувствую, что во многом этот мир более реален, чем наш. Люди в Калькутте постоянно сталкиваются с такими реальностями бытия как страдания и смерть, в то время как мы часто живем искусственной жизнью, уткнувшись в наши компьютеры и ища убежища в удовольствиях и работе.
Я все еще переполнен чувствами и лишь начинаю понимать, что значил для меня проведенный в Западной Бенгалии месяц. Отец Стефан Каллос из Греческой Архиепископии, отец Нэйтан Кролл из Американской Православной Церкви и я почти все это время провели в греческой православной церкви святителя Нектария и лагере при ней около деревни Акина в 60 милях от Калькутты. В наши обязанности входило учить местных клириков, катехизаторов и новокрещеных, некоторые из которых прошли многокилометровый путь, чтобы участвовать в семинарах. Наши братья и сестры в Индии жаждут истины и откликаются с великой любовью и благодарностью. Но наше общение не всегда проходило гладко, хотя мой переводчик, отец Андрей Мондале, был, как говорится, на высоте. Вспоминаются несколько случаев. Во время урока, посвященного таинству евхаристии, у некоторых слушателей возникли трудности с пониманием христианской концепции жертвы, пока я в качестве объясняющего примера не привел жертву, принесенную богу Шиве в капище поблизости от ворот лагеря, — картофель, положенный перед глиняным идолом. Я спросил, должны ли мы приносить картофель, козлов, фрукты и овощи в церковь и класть их на алтарь. Они отвечали в один голос: «Нет!». «Чего тогда хочет Бог?», — продолжал я. Они отвечали почти в унисон, безмерно утешив меня: «Он хочет наши сердца!». После этого я мог говорить о «жертве хваления» и воздеянии рук как важном элементе евхаристического богослужения.
На одном из уроков, говоря о творческой Божественной любви и Божественных энергиях, я воспользовался аналогией с солнечным теплом, что привело к непониманию: меня спросили: «Бог это солнце?». Эти люди очень наивны и иногда понимают вас буквально. Но при этом они без каких-либо затруднений поняли, что Бог — это любовь.
Я уже говорил, что, пребывая в Индии, я вспоминал апостола Павла среди язычников. Как никогда актуален здесь вопрос о вкушении идоложертвенной пищи. Это больной вопрос для христиан в Индии, так как у всех них есть родственники и друзья — индуисты, которые часто предлагают им вкусить подобной снеди. Конечно, для разрешения проблемы надо обратиться к 8-й главе 1 послания апостола коринфянам. А ведь до посещения Индии я и представить себе не мог прямой практической ценности этой главы.
После утренних занятий отец Нэйтан и я прогуливались по дороге, ведущей в деревню. Под соломенными крышами глиняных хижин текла простая жизнь. Я убежден, что мы были первыми белыми, появившимися здесь. На нас смотрели во все глаза: мы были чуждой формой жизни. Но всеобщий интерес вызвали наши камеры. Люди подходили к нам, жестами просили сфотографировать их, веря, вероятно, что таким образом они получат нечто типа бессмертия. Вокруг расстилались рисовые поля, среди них, конечно, святилища богов. И пальмовые деревья. Много кобр. Григорий, 15-летний мальчик-христианин, сказал мне, что кобра два года назад забрала жизнь его отца. Теперь он жил с матерью в глиняной хижине из двух комнат, но мать работает и редко бывает дома. Мальчик вынужден сам заботится о себе, тем не менее он полон радости и невинен.
В местности неподалеку от Акины мы видели место кремации, или гхат, с глиняными кувшинами, палками и обугленными человеческими костями. После недавней погребальной церемонии здесь как знаки почтения остались воткнутые в землю палки с лоскутами, привязанными к их концам. Они напоминали маленькие флаги, и их значение — выражать честь, оказанную усопшим, и оберегать от злых духов. В горшках находятся части тела, которые не сгорели, в основном, как мне сказали, пупки. Но индусы не всегда кремируют умерших. Херувим объяснил мне, что тела маленьких детей и странствующих аскетов (их называют саньяси) иногда погребают, так как верят, что такие души очистит божий огонь.
Тим просил меня в воскресенье после литургии прийти в приют, чтобы навестить детей и утешить тех, к которым никто не приходит. Я пришел, и дети радостно бросились мне навстречу. Я рассказал им несколько историй, а они вечером устроили для меня небольшое представление с традиционными танцами и пением. Один худенький слепой мальчик спел «Звездочка сияй, сияй» по-английски, ему подпевала маленькая Деспета пяти или шести лет. У нее неизлечимая опухоль мозга. Она все время цеплялись за меня. Эта маленькая девочка была подброшена к дверям приюта. Ее здесь все любят — и учителя, и воспитанники. Врачи не надеются, что она проживет дольше восьми лет. Она приносит столько радости окружающим, и я уверен, что ее дух будет благодетельствовать и тогда, когда она покинет нас. Многие здесь и в Америке молятся за нее. Приют — это место, где явственно присутствует благодать Божия, она видна и в лицах детей, проявлена и в работе учителей.
При посещении приютского хозяйства мне показали обширные мастерские, где дети получают полезные навыки: учатся шить и прочее. Есть особый корпус для слепых детей, и сейчас там проживают пять воспитанников. Слепые дети сидят во время еды вместе со своей учительницей, 62-летней христианкой, и ее лицо сияет благодатью Божией.
Это чрезвычайно важно, что служение в приюте совершается с великой любовью, изливаемой на всех независимо от их вероисповедания. Многие из воспитанников не христиане. Я познакомился с Рупой — девочкой пятнадцати лет, индуисткой, у которой очень доброе сердце.
Но там множество таких Руп. Народ Индии религиозен по своей натуре. Он жаждет и алчет Христа. Многие молились с нами, не понимая Кто есть Христос. И наша миссия как православных христиан являть Христа в действии, показать этим милым людям, что такое Божия любовь. И именно это делается в Калькутте, в Акине и в других местах.
Каждый понедельник в калькуттской церкви бедным раздаются рис, бобы, соль, сахар и мыло. Отец Стефан организовал эти раздачи так, чтобы отец Нэйтан и я смогли принять участие в них, но не все вместе, потому что как минимум два священника нужны в Акине для проведения уроков. Подготовка к раздаче — это очень тяжелая работа. Необходимо на жаре взвесить еду и разложить ее во множество пакетов. Вокруг церкви заранее выстраиваются длинные очереди — армия бедноты и калек — тысячи людей. Я обратил внимание на старого карлика в лохмотьях, ведущего своего высокого слепого друга. Оба хромали. Несколько человек были кто без руки, кто без ноги. У многих большие опухоли и какие-то наросты. И все с благодарностью принимали дары. Я видел любовь и признательность в их лицах, и когда они, получив из моих рук еду и мыло, кланялись мне, дотрагиваясь до моих ног, мое сердце трепетало от умиления. Я даже пишу об этом с трепетом.
Мне хотелось бы рассказать и еще об одном эпизоде моего пребывания в Индии. Вспоминая о нем, я особенно остро осознаю, как не достоин я, немощный. В мой последний день в Акине Сарбоджит Дале, мальчик, говоривший по-английски, который собирался вскоре покреститься, пришел ко мне с несколькими детьми и сказал: «Люди считают, что вы, должно быть, очень чистые, очень хорошие учителя». «Ты понимаешь нас», — добавил он, а потом спросил, работаю ли я учителем и у себя на родине. Когда они узнали, что я преподавал английский язык, они широко заулыбались и закивали головками. Сарбоджит объяснил, что все они очень хотят, чтобы отец Стефан, отец Нэйтан и я приехали к ним еще. Они просили молиться за них, и мы тоже просили их молитв.
Потом каждый из нас сказал несколько слов на прощанье. Я говорил этим людям о том, что они навсегда останутся в моем сердце и что мы будем вместе во Христе в наших молитвах и мыслях и через таинства. Отец Нэйтан говорил недолго и искренне, как он выразился, «словами, запечатленными в сердце». Закончил слова любви отец Стефан. Как обычно, отец Андрей Мондал переводил, так как мало кто из народа говорил по-английски. Потом вышел вперед Георгий, один из катехизаторов. Он поблагодарил отца Стефана, бывшего верным миссии в течение стольких лет, и отца Нэйтана за его преданную службу. Он благодарил и меня за то, что я помог ему разрешить какое-то его затруднение, хотя я сейчас не помню, о чем конкретно тогда шла речь. Воистину Бог действует неведомыми путями.
Во все время нашего пребывания в Индии мы услышали множество удивительных историй, показывающих крепкую веру наших православных братьев и сестер. Отец Стефан рассказал нам о человеке, которого его хозяин угрожал сжечь, если тот крестится. Он проигнорировал угрозу, и ничего не случилось. Потом и его хозяин заинтересовался христианством и посетил один из наших семинаров. Требуется большое мужество, чтобы в Индии стать христианином, но нужна и немалая смелость, чтобы христианином оставаться. Семья и друзья часто отвергают обращенных, но они знают, что эта отверженность ради любви Христовой исполнена радости. Один человек рассказал мне, что, когда он обратился и его дом стал домом для христианских собраний, соседи угрожали расправиться с ним и его семьей. Он оставался тверд, а через несколько лет многие в его деревне стали православными. К сожалению, так бывает далеко не всегда. Но отрадно, что все-таки бывает.
Один из оглашенных сказал, что его родители уже несколько лет не разговаривают с ним. Но он молится, чтобы их сердца смягчились. Такие свидетельства вдохновляют. Они показывают силу нашей веры вкупе с любвеобильной благостью Божией и Его попечением о своих детях.
Церковь в Западной Бенгалии живет и процветает. И я рад тому, что могу поведать об этом. И хотя мне пришлось нелегко, но все трудности, которые в Индии мне выпали на долю: задержка самолетов и пережитый культурный шок, тучи комаров, москитов и других насекомых, проблемы с едой и изнуряющая жара, и конечно же, «великая калькуттская вонь», — не идут ни в какое сравнение с тем огромным опытом, который я приобрел в Индии и которым я буду дорожить до последнего дня своего. И сейчас, по прошествии нескольких недель после моего возвращения, я вновь стремлюсь туда и хочу, чтобы была на то воля Божия.
Я вновь и вновь возвращаюсь мыслями в Калькутту. Я пишу свои заметки с надеждой на то, что они подвигнут моих читатели помолиться о наших братьях и сестрах там. Аминь.
«The orthodox word» («Православное слово», 2006, N 5)
http://www.pravoslavie.ru/cgi-bin/sykon/client/display.pl?sid=208&did=2066
