 |
| Фонд стратегической культуры | Юрий Рубцов | 26.10.2007 |
Впервые вопрос о продаже Русской Америки был поставлен перед царским правительством в 1845 г. главным правлением Российско-Американской компании (РАК), управлявшей заморскими территориями с 1799 г. Директора РАК жаловались на тяжелое экономическое положение и предупреждали, что «расстройство дел» в компании рано или поздно заставит центральную власть либо, обременив себя значительными расходами, самой взяться за управление колониями, либо отказаться от них в пользу других государств.
В 1853 г. на необходимость избавиться от Русской Америки обратил внимание императора Николая I генерал-губернатор Восточной Сибири Н.Н. Муравьев-Амурский. Путь к усилению позиций России на Дальнем Востоке Муравьев видел в укреплении русско-американских отношений, платой за которое могла стать уступка Аляски. Сближение Петербурга и Вашингтона стало бы сильным противовесом политике Великобритании — главной соперницы России на международной арене — и способствовало бы обеспечению безопасности дальневосточных рубежей страны, окончательному закреплению за Россией устья Амура и Сахалина.
Необходимость искать противовес британской политике подтвердилась в том же году: Англия, Франция, Турция и Сардинское королевство начали против Российской империи Крымскую (Восточную) войну, докатившуюся, как известно, и до Тихого океана. Война заставила российское правительство пересмотреть многие, считавшиеся ранее незыблемыми постулаты ее дальневосточной политики.
Главным сторонником продажи Русской Америки (сейчас бы сказали «лоббистом») стал генерал-адмирал великий князь Константин, младший брат императора, возглавлявший морское министерство. Неоднократно обращаясь к министру иностранных дел князю А.М. Горчакову, он прямо говорил о невозможности России (по причине тяжелого финансового положения империи и слабости флота) в обозримом будущем удержать заморские владения за собой. Лучше продать колонии американцам, рассуждал генерал-адмирал, чем ждать, что те рано или поздно захватят Русскую Америку силой.
Эту линию великий князь проводил настойчиво, тем более что его административный ресурс со временем увеличился, поскольку Константин Николаевич возглавил Государственный совет. Надо сказать, что у него были и ведомственные соображения, чтобы добиваться продажи Аляски. Как глава морского министерства, великий князь нес ответственность за безопасность заокеанских владений. Он опасался, что в случае войны с Великобританией, Францией или США российский военный флот на Тихом океане не сможет решить эту задачу, и предпочитал не ставить пятно на своей репутации.
Для поддержки своей идеи он мобилизовал сторонников в высших эшелонах власти. Под сомнение была поставлена целесообразность дальнейшего существования Российско-Американской компании как самостоятельной коммерческой и административной структуры. Дискредитацию РАК вел один из «константиновских орлов» М.Х. Рейтерн, поставленный в 1862 г. во главе министерства финансов. Большую помощь великий князь получал от члена Государственного совета вице-адмирала Н.К. Крабе, в 1860 г. сменившего Константина на посту руководителя морского министерства. «Троянский конь» пребывал и в министерстве иностранных дел: российский посланник в Вашингтоне Э.А. Стекль неоднократно доносил министру о проникновении американских китобоев и контрабандистов в территориальные воды Русской Америки, но вместо мер пресечения таких вояжей предлагал продажу колоний.
Было немало и противников этой идеи, среди которых выделялся член Государственного совета известный мореплаватель адмирал Ф.П. Врангель, бывший в 30-е годы правителем Русской Америки, а в 50-е годы (до Константина) — морским министром.
До поры до времени планы сбыть американцам колонии на Аляске не встречали поддержки ни у канцлера Горчакова, ни у императора Александра II. В преддверии окончания срока монопольных привилегий РАК (1 января 1862 г.) в колонии были специально направлены правительственные ревизоры от министерства финансов и морского министерства. Несмотря на ряд серьезных критических замечаний, они пришли к однозначному выводу о целесообразности продления монопольных привилегий Российско-Американской компании на новый срок.
Все же один из главных тезисов Константина и его приверженцев — о почти полной беззащитности Русской Америки в случае войны с морскими державами — правительственные ревизоры разделяли. Угроза отторжения колоний представлялась реальной в связи с Польским восстанием 1861−1864 гг. и откровенно антироссийской позицией Великобритании и Франции.
Для рассмотрения отчетов ревизоров и решения вопроса о дальнейших привилегиях РАК был учрежден специальный Комитет об устройстве русских американских колоний. Комитет, высказав серьезную критику в адрес РАК, тем не менее, высказался за сохранение и колоний, и управляющей ими компании. Привилегии РАК были Государственным советом пролонгированы на 20 лет (до 1 января 1882 г.) и 2 апреля 1866 г. утверждены Александром II. РАК, таким образом, сохранилась, но не без потерь: она сама и подвластные ей колонии передавались теперь в ведение морского министра.
Главную опасность для российских интересов в Америке представляла, однако, позиция министра финансов. Уже через полгода М.Х. Рейтерн, докладывая императору о тяжелом финансовом положении страны и уверяя, что выручка от продажи американских колоний может снизить остроту дефицита, предложил отказать РАК в ежегодных дотациях в размере 200 тыс. руб. (сумма мизерная, учитывая, что дефицит бюджета в 1867 г. прогнозировался на уровне 72,8 млн руб.).
Лоббизм главного финансиста России побудил императорское правительство вернуться к вопросу о заокеанских колониях. Сторонники продажи Аляски — министр финансов, морской министр, российский посланник в Вашингтоне и великий князь Константин — хорошо подготовились. Канцлеру Горчакову был направлен документ, в котором суммировались все ранее высказанные резоны в пользу уступки Аляски: абсурдность дотирования государством частной компании, якобы доказавшей свою экономическую несостоятельность, беззащитность американских колоний в случае войны, наконец, привлекательность освоения Приамурья, чему, как утверждалось, должно было способствовать установление тесного союза с американцами.
В декабре 1866 г. в резиденции Горчакова состоялось «Особое заседание», на котором решилась судьба Русской Америки. В нем приняли участие Александр II, Горчаков, великий князь Константин, министры Крабе и Рейтерн, посланник Стекль. Учитывая, что кроме царя и канцлера, занимавших умеренную позицию, все участники заседания были единомышленниками, надо ли удивляться, что высокое собрание высказалось за уступку колоний.
Договор о продаже был подписан в Вашингтоне 18 марта 1867 г., вырученная российской казной сумма составила 7,2 млн. долларов (около 11 млн руб.). Примечательно, что Стеклю пришлось израсходовать несколько десятков тысяч долларов на подкуп влиятельных американских политиков и журналистов, чтобы добиться утверждения сделки в Конгрессе США.
Среди советских, российских историков нет единства мнений по поводу продажи российских владений в Америке. Академик А.Л. Нарочницкий, например, считал, что уступка Русской Америки была совершена царским правительством вопреки здравому смыслу, представляла собой «позорную сделку» и отличалась недальновидностью. Вместе с тем академик Н.Н. Болховитинов в этих же действиях видел проявление «стратегической мудрости» тогдашнего руководства Российской империи. Сумма, полученная казной в результате сделки, была, конечно, смешной. Важнее, по мнению Н.Н. Болховитинова, был внешнеполитический мотив: Россия проявила «добрую волю», отступив с «американского плацдарма», который она не могла отстоять, и предпочла укрепиться на азиатском берегу Тихого океана.
Однако попытка «умиротворить» США результата не дала. Не прошло и несколько десятилетий, как, «переварив» Аляску, американцы ринулись на Дальний Восток, где им вновь стали «мешать» российские интересы.
Кто-то, наверное, скажет, что история оправдала сторонников радикального решения «аляскинского вопроса»: ведь через сорок лет после продажи Русской Америки империя не смогла в ходе войны с Японией удержать Сахалин и Курилы, лежащие куда ближе к материковой России, что уж говорить о контроле над заморскими владениями…
Сегодня же снова рискуем оказаться перед перспективой повторить аляскинский вариант. Россия может существовать только как территориально великая держава, и для нее одинаково ценны все земли, вошедшие когда-либо в ее состав. Расплачиваться Курильскими ли островами, землями ли по Амуру, другими ли регионами за ожидаемое расположение «партнеров» наивно и нелепо — аппетиты «партнеров» от этого только растут. Это — первое.
Второе: фундаментальный геополитический закон удержания больших пространств еще никто не отменял. Успешно решить задачу сохранения под российским флагом всех земель, включая и такие, как Чечня, Курилы, калининградский эксклав, может только сильное государство. Не будет силы — повторится история с продажей Аляски.
Третье. Борьба в верхах вокруг Русской Америки показывает, что ответственные государственные лица руководствуются очень разными мотивами, весь спектр которых присутствует при решении территориальных проблем и сегодня. Это ярко демонстрирует хотя бы дискуссия о судьбе островов Курильской гряды, в которой уже не один год, словно бульдоги под ковром, сходятся различные и даже противоположные группы интересов.
Каков выход? Его не найти, если страна будет по-прежнему оставаться без полноценной внешнеполитической стратегии, однозначно указывающей и органам власти, и общественному мнению, каковы конкретно национальные интересы России в той или иной части мира, при решении задач удержания той или иной окраинной территории.
