 |
| Радонеж | Сергей Худиев | 23.10.2007 |
В беседе с обозревателем британской газеты The Sunday Times он сказал, что что «по существу, удручен перспективами Африки», потому что «вся наша социальная политика построена на том, что умственные способности ее населения равны нашим — в то время как все исследования говорят, что это не совсем так».
Высказывания Уотсона заставляют задуматься о двух вещах. Первая — это то, что и нобелевские лауреты могут делать высказывания явно сомнительные. Гилберт Кийт Честертон как-то заметил, что интеллектуалы делятся на две категории — одни пользуются интеллектом, другие — поклоняются ему. Это же относится и к науке — одни ей пользуются, прекрасно зная и ее возможности, и ее границы, другие превращают свое отношение к науке в суррогат религиозного культа, уверяя, что наука может отвечать на вопросы — например, о бытии Божием — на которые она отвечать не полномочна. В рамках этого культа науки нобелевские лауреаты воспринимаются в качестве заменителя святых и пророков. Их суждения не только в тех областях, где они компетентны, но о жизни вообще воспринимаются с благоговейным трепетом. Попытки не соглашаться с ними воспринимаются как крайнее кощунство — да как смеют эти неучи спорить с Нобелевским Лауреатом! Что же, я с глубоким уважением отношусь к профессиональной компетентности; однако она сама по себе не означает способности здраво судить обо всем на свете. Нобелевский лауреат вполне может быть невежественным за пределами своей компетенции; более того, он, как и всякий человек, может грешить и ошибаться. У него могут быть пристрастия, он может быть необъективен.
Высказывания Дж. Уотсона еще раз показывают, что нобелевская премия — не гарантия непогрешимости. Научные гуру могут ошибаться, как в том, что касается науки, так и в том, что касается этики. Православные люди верят в то, что человек — будь он белым, черным или желтым, создан по образу Божию, искуплен честной Кровию Христовой и призван к вечному спасению. Как говорят «Основы социальной концепции РПЦ».
Православной этике противоречит деление народов на лучшие и худшие, принижение какой-либо этнической или гражданской нации.
Нравы многих жителей Африки могут быть весьма худы — как и нравы наших языческих предков, их способность быстро решать логические задачки (по которым определяется так называемый «коофициент интеллекта») сильно ослаблена невозможностью получить образование или элементарным недоеданием, но от природы они являются человеческими существами, подобно нам сотворенным по образу Божию, подобно нам, падшими, и, подобно нам, искупленными. Православная Церковь знает темнокожих святых; а примерно 40% прихожан Александрийского Патриархата, одного из четырех древнейших православных патириархатов, составляют чернокожие.
Тут у нас есть более надежный источник нравственности, чем слова нобелевского лауреата — учение Церкви. Однако стоит отметить, что верность «научному мировоззрению» очень легко обрачивается разрушением этики — когда соотвествующий ученый гуру дает «научное» обоснование для того или иного греха, особенно для гордыни. В интернете уже можно найти комментарии, авторы которых радостно утверждают, что «вот и наука доказала, что негры — тупые». Люди, увы, склонны высокомерно уничижать своих ближних; кто-то желает быть уверенным в тупости русских, а кто-то в тупости негров. И «научные» подтверждения такого отношения, конечно, будут восприняты с восторгом. Это никоим образом не значит, что наука сама по себе плоха; это просто значит, что человеческая нравственность и человеческое достоинство держится на истине более глубокой, твердой и несомненной, чем научная истина. Не стоит забывать, что адепты коммунизма, как и национал-социализма были глубоко уверены в совершенной «научности» своих мировоззрений. Поэтому стоит с осторожностью относиться к тезису «наука доказала» — идет ли речь о чьей-то «расовой неполноценности» или чем-то еще. Есть еще одно квазинаучное верование, которое упоминает Дж. Уотсон — генетическая детерминированность гомосексуализма, и второе, что обращает на себя внимание в связи с высказываниями нобелевского лауреата, это поразительная абсурдность современной постхристианкой этики.
Дж. Уотсон сказал, что «если удастся идентифицировать ген гомосексуальности, следует разрешить женщинам, в чьем плоде этот ген будет выявлен, делать аборт».
Западная общественность была возмущена этим высказыванием. Но почему? Если люди верят в то, что убивать ребенка во чреве есть вполне допустимое дело, а гомосексуализм детерминирован генетически, то что же странного в предложении Уотсона? В чем вообще состоят нравственные убеждения людей, которые негодуют на эти его слова? Получается, что убивать ребенка во чреве матери можно, по любой причине и вообще без объяснения причин, это неотъемлемое право взрослых — но вот убивать ребенка из-за того, что он, как предполагается, вырастет гомосексуалистом — уже аморально. От ребенка можно избавиться потому, что он мешает карьере, потому, что он угрожает достатку, да по чему угодно еще — кроме причины, названной Уотсоном. Конечно, если современное моральное сознание объявит часть детей в утробе матери «гомосексуалистами» и на этом основании запретит их абортировать, это можно только приветствовать — сколько-то невинных человеческих жизней будет спасено, спасибо и на том. Но тогда непонятно, на каком основании можно будет продолжать резать всех остальных. Разве для младенца в утробе быть «натуралом» — это преступление, которое должно выводить его из-под защиты морали и закона?
Тут уж либо соглашаться с Уотсоном, что ребенка можно убивать в утробе по любой причине, включая предполагаемый врожденный гомосексуализм, либо выступать против абортов вообще. Позиция негодователей на Уотсона, которые, в то же время горой стоят за «право на аборт» тут просто сюррелистична. Впрочем, она сюрреалистична не только в этом вопросе. Но это уже с высказываниями Уотсона прямо не связано и выходит за рамки этой статьи.
