 |
| Правая.Ru | Владимир Карпец | 19.10.2007 |
Решение Президента России Владимира Путина остаться у власти — или, по крайней мере, сохранять на нее влияние — через возглавление правящей партии и/или сохранение за собой поста премьер-министра при формальном соблюдении ельцинской Конституции, как и ожидалось, вызвало усиление давления на него со стороны т.н. «западного сообщества». Побывавший недавно в Москве Президент Франции Николя Саркози мягко, но иронически сказал Путину, что ожидает его во Франции, но уже не в качестве Президента России. «Тем самым, — так же иронически комментирует „Росбалт“ (10.10.07), — давая понять, что верит в российскую демократию и исключает любой вариант (выделено нами — В.К.) „третьего срока“».
Как в старом анекдоте: «И зачем приехал? Может, что сказать хотел…». Хотел сказать, приехал и сказал.
В этом же ключе следует рассматривать и фактический провал — впрочем, стоило ли ожидать иного? — консультаций «2+2» (министры иностранных дел и обороны) в Москве с американской стороной, после окончания которых Госсекретарь США Кондолиза Райс заявила, что США ни при каких обстоятельствах не откажутся от размещения частей своих систем ПРО в Польше и Чехии. Одновременно в ходе переговоров Кондолиза Райс вновь затрагивала проблему «прав человека» в России. Позицию США нисколько не изменила очевидная уступка России по вопросу о Габалинской РЛС в Азербайджане. Очевидный провал (для России) консультаций «2+2″ вызван, разумеется, полускрытым, но настойчивым давлением на Владимира Путина „в области демократии“ — а, значит, и его личного участия в будущей политической жизни.
Дело, разумеется, не только и не столько в самом В.В.Путине, сколько в поднимающейся России. Причем, Россия поднимающаяся без коммунистической идеологии, для „мирового сообщества“ страшнее, чем Россия (СССР) под коммунистической маской. Знаменитый американский геополитик и культуролог Самуэль Хантингтон давно еще писал: „Конфликт между либеральной демократией и марксизмом-ленинизмом был конфликтом идеологий, которые, несмотря на все различия, хотя бы внешне ставили одни и те же цели: свободу, равенство и процветание. Но Россия традиционалистская, авторитарная, националистическая будет стремиться к совершенно иным целям. Западный демократ вполне мог вести интеллектуальный спор с советским марксистом. Но это будет немыслимо с русским традиционалистом“ (выделено нами — В.К.).
На Западе, соответственно, уже перестают скрывать свои планы в отношении „поднимающей голову“ после позора 90-х России. Германская газета Sueddentsche Zeitung 12 октября с.г. опубликовала статью Сони Цекри под названием „Европа и Россия — озноб“, начинающуюся словами: „Зло вернулось на землю, и оно говорит по-русски“. И далее: „Россия, как выясняется, это смесь насилия, произвола, газа и нефти. А то, что эта страна постоянно производит на свет таких святых, как Анна Политковская (sic! — В.К.), делает бездну еще более глубокой, а Россию еще более чуждой, еще более антидемократичной, еще более азиатской. „Есть ли шанс у России прийти к гражданскому обществу?“ — спрашивает Леа Рош во время заключительной дискуссии (после спектакля „День рождения Путина“, поставленного в театре имени Ханса Отто режиссером Луизой Мейер и показанного ко дню гибели Политковской — В.К.). Это был риторический вопрос. Никто не ответил. Россию больше невозможно спасти. Сама Россия с этим не справится. Если бы сама идея не была так сильно скомпрометирована, то пора было бы вводить войска“.
На самом деле, что у политиков на уме, что они осторожно, но настойчиво демонстрируют, то у интеллигенции на языке.
Впрочем, не мудрено — она защищает своих „святых“, которые в исламской традиции именуются авли-аш-шайтан („святые сатаны“). Такими „святыми сатаны“ были и „декабристы“, и „народовольцы“, и большевики „ленинской гвардии“, и диссиденты, и вся „мировая антифа“. Потом их уничтожают те, кто за ними стоит.
Впрочем, само явление таких „святых“, как русская интеллигенция (в некоторых изводах — „русско-еврейская“, рasternak, по меткому выражению Михаила Елизарова) само есть порождение православной по типу, но „расцерковленной“ (со времен раскола), а потому безсильной против собственных, но управляемых извне порождений цивилизации.
„Необходимо вводить войска“ — вынесено в заголовок одного из разделов статьи Сони Цекри. Что на это ответят те „русские националисты“, для которых первыми врагами являются „мигранты“ и „Газпром“, а США и Европа — „белые люди“?
Но „вводить войска“ пока рано. Этого не понимает интеллигенция — западная и местная — но понимают на Западе более или менее ответственные политики. Для этих последних очевидно, что до тех пор, пока под их же давлением Россия не уничтожила свой ядерный потенциал, ее следует добивать иными способами.
Французский дипломат, историк и конспиролог ХХ в. Грассе д’Opce в своей уже ставшей знаменитой книге „Криптографические материалы“ ввел понятие „Пакт голода“. Это некое соглашение — гласное или негласное — в которое вступают верхи общества: для того, чтобы направить события в выгодном для них направлении, специально организовывается искусственный голод, по крайней мере, нехватка продуктов, равноценно чему их стремительное подорожание. Результатом этого бывает революция, ведущая, разумеется, не к „приходу народа к власти“, чего не бывает никогда, а перераспределение власти в рамках элит. Таким было преддверие французской революции (на нее прежде всего ссылается Грассе д’Opce), когда были заблокированы поставки хлеба в Париж; совершенно аналогичное происходило в феврале 1917 года в Петрограде; по похожей схеме происходила конвертация власти в собственность и „сдача“ СССР накануне 1991 г. — массовое уничтожение продуктов торговой мафией (в то время только стоявшей тогда еще на государственнических и контрреволюционных позициях Александр Невзоров решался показывать в своей программе „600 секунд“ массовым порядком обнаруживаемое выброшенное со складов мясо, включая говяжьи и свиные туши), после чего и последовал „недоворот“ ГКЧП, Беловежское соглашение и реформы Гайдара, после каковых вдруг „все появилось“, но купить это „все“ было не на что. Результатом оказалась „продовольственная зависимость“ от Запада — важная часть всей общей картины зависимости и „колонизации“ России Европой и США. Таким же был и „дефолт“ 1998 года.
И вот сейчас, осенью, когда стало ясно, что власть все-таки готова не сдаваться окончательно, а попытаться укрепиться, вновь, после долгого перерыва, началось безо всякой видимой причины стремительное подорожание продуктов питания. Неужели все снова?
„Независимая газета“, 11.10.07: „Подобного в России не случалось с 1998 года. Экономисты опасаются, что рост потребительских цен на этот раз вообще может исчисляться двузначными цифрами. Виной тому не только просчеты правительства, но и разразившийся на финансовых рынках кризис ликвидности, борьба с которым потребовала от российских финансовых властей пойти на разгоняющие инфляцию шаги. Негативный для цен эффект от них еще не проявился, но обязательно проявится в ближайшие месяцы. „К сожалению, с большой вероятностью инфляция в 2007 году будет больше, чем в прошлом году, то есть, выше 9%“, — заявила вчера Эльвира Набиуллина журналистам в Москве. По ее словам, ведомство занято сегодня пересмотром прогноза роста цен до конца года. Ранее правительство и Центробанк планировали удержать инфляцию по итогам 2007 года в пределах 8%. Однако неожиданный для правительства скачок цен в сентября (на 0,8%) сделал эту задачу невыполнимой. „В сентябре произошел всплеск цен на потребительские товары, которые составляют большую долю в продовольственной корзине“, — пояснила Набиуллина“.
Когда происходит некое событие, имеющее субъективные или внешне объективные (в т.ч. экономические) причины, всегда возникает вопрос: „Кому это в данный момент выгодно?“ В нашем случае — кому это выгодно в преддверии выборов, сколь бы предрешенными ни казались их результаты (голод всегда может обрушить всё!) повышение цен на продукты, да еще исчисляемые „двузначными цифрами“? Может ли правительство что-то сделать в этой ситуации, если причины ее находятся в чисто экономической области?
„Впрочем, Минэкономразвития готовит свои предложения по обузданию инфляции. Будут увеличены экспортные пошлины на пшеницу и ячмень и снижены импортные пошлины на молоко и молочную продукцию. Заметим, что именно ценовой всплеск на молочную продукцию, сливочное масло и сыры оказался в сентябре наиболее существенным. При этом, по словам министра, изменения пошлин на молоко и молочную продукцию будет носить сезонный характер, а результат такая мера принесет через несколько месяцев“, — отмечает сайт mail.ru. — Больше внимания правительство намерено уделять и антимонопольной политике. По словам министра, ситуация на рынках сельхозпродукции — это поле деятельности для Федеральной антимонопольной службы, и предлагается использовать сугубо рыночные инструменты». «Речь идет не о закручивании гаек, а о том, чтобы антимонопольщики выявляли факты завышения цен и перераспределения большей части прибыли от производителей к продавцам», — пояснила Набиуллина.
Но что на самом деле происходит? И почему именно сейчас?
Диагноз новый министр ставит в принципе верный. Речь идет о завышении и перераспределении. Но имеющих — уже по нашему мнению — не экономическую, а политическую природу. Это подтверждают и слова Председателя «Единой России» Бориса Грызлова, сказанные им 9.10.07 в Оренбурге, о том, что не последнюю роль в росте цен на продовольствие играет сговор сетевых компаний. «Это фактически элементы сговора, причем, сговора компаний-перекупщиков — так называемых сетевых компаний», — говорит Борис Грызлов. Также и депутат Госдумы, Руководитель ЦИК «Единой России» Андрей Воробьев говорит о «сговоре монополистов».
Заметим при этом, что к числу монополистов следует отнести как крупные компании, такие, как ОАО Компания Юнимилк, ОАО Кампино, ОАО Вим-Биль-Данн, Данон, ООО Эрманн, ООО Пармалат МК — все с участием или даже контрольным пакетом иностранного капитала (голландского, израильского, германского, французского), так и, прежде всего, оптовые базы, перекупающие и перепродающие те же самые молочные продукты. Также, как пишет 12.10.07 «РБК daily», «участники рынка уверены, что картельный сговор стал одной из причин роста цен на подсолнечное масло».
«Единороссы» прямо тоже ничего не говорят о политической подоплеке повышения цен. Но обеспокоены повышением цен именно они. Почему? Ответ ясен: происходящее грозит поставить под удар их союз с Владимиром Путиным. Не случайно тот же Андрей Воробьев прямо говорит о «парламентских выборах 2 декабря»: «Это будут не выборы, а референдум курсу Путина» («Газета», 08.10.07).
Слово «вредительство» у нас сейчас изрядно подзабыто, а произносить его, как и вообще называть вещи своими именами, считается едва ли «неполиткорректным». Однако оно налицо.
Но если все это так — а это так — то речь идет, конечно, не о судьбе «Единой России», а о самой Верховной власти в стране?
В патриотических (некоммунистических, но оказывающих влияние даже и на руководство КПРФ) кругах стало принято считать, что государственными должны быть нефте- и газодобыча, тяжелая и оборонная промышленность, связь, транспорт и т. д., а легкую и пищевую промышленность и все, что с ними связано, можно отдать в частные руки. Автор этих строк долгие годы, признаться, думал так же. Однако не утопия ли это? Ведь собственник, разбогатев на, как говорили в советское время, «группе Б», неизбежно начнет тянуть руки и к «группе А», а, следовательно, стремиться к изменению конфигурации власти, к той же, по Марксу и Троцкому, «перманентной революции», но только не «социалистической», а «буржуазной», а «буржуазия», как, впрочем, и некогда порожденный ею же «пролетариат», как известно, «не имеет отечества». Глубочайшим заблуждением сторонников «национальной демократии», таких, как А. Севастьянов, является мнение о том, что «национальное государство» должно стоять на «русских частных собственниках». Частных собственников русских, немецких, испанских, казахских, китайских не бывает вовсе. Национализм, некогда рожденный капитализмом, как любая революция, гибнет под ударами последнего. И упования на «русское национальное государство» с «демократией и рынком», которое сегодня «националисты» противопоставляют Империи, беспочвенны — оно никогда не будет национальным.
С другой стороны, нынешнее Российское государство, сумевшее взять под контроль нефть и газ, но не взявшее (и до сих пор не желавшее взять) под контроль продовольственное обеспечение населения, если не сделает этого срочно и, возможно, принудительно, обречено, ибо интересы частного капитала (и связанной с ним транснациональной интеллигенции) находятся не в России, а на Западе, как, впрочем, и чиновников, хранящих там свои доходы. Чиновники, либералы, марксисты едины в главном.
13 октября с.г. глава Федеральной антимонопольной службы (ФАС) Игорь Артемьев сообщил, что в росте цен на продукты «на 25% виноваты монополисты» (Росбалт, 13.10.07). Однако характерно, что возбуждение дел коснулось в основном не смешанных, а российских компаний, среди которых Брянский молочный завод, Уфимский комбинат хлебопродуктов и т. д. Характерно при этом единство мнений по вопросам цен на продовольствие «либеральных экономистов» и политиков с социалистическими взглядами, вошедших в «оранжевую» оппозицию «путинскому режиму». «В восьмипроцентный уровень инфляции по итогам года мы не уложимся, дальше укреплять рубль нельзя, он и так подрывает экономику (выделено нами — В.К.)», — говорил еще в июле директор Института проблем глобализации, «оранжевый социалист» Михаил Делягин.
В критический момент социалисты вместе с либералами становятся на сторону доллара.
«В качестве одной из причин роста цен чиновники называют слишком высокую, по их мнению, рентабельность предприятий, доставляющих продукты от сельхозпроизводителей до прилавков магазинов. В свою очередь Минсельхоз обвиняет в подорожании реформаторов, в 90-е годы прошлого века „подсадивших страну на импортную иглу“», — указывает Lenta.ru.
Министерство сельского хозяйства (а его глава Алексей Гордеев в целом стоит на государственно-патриотических позициях), разумеется, право, хотя очень многого не договаривает.
«Единороссы» же, если они действительно хотят быть единороссами, должны сегодня прежде всего выработать абсолютно новую идеологию, в которой культу «рынка и демократии» места нет, и власть является доминантной по отношению к собственности, как это всегда и было в России («тягловое государство» В.О.Ключевского). Но только сделать это надо не с марксистских, как это было у КПСС, а с государственно-исторических позиций.
В условиях же, когда «всюду измена, трусость и обман», как писал в своем дневнике накануне Февраля Император Николай II, только и исключительно «силовые структуры» (спецслужбы и армия) могли бы стать вначале гарантом, а затем и локомотивом общественного (в т.ч. и экономического) развития. Однако внезапно открылись обстоятельства, способные воспрепятствовать этому. Речь идет о вспыхнувшей — точнее, вышедшей на поверхность — «войне спецслужб», которая в современных условиях структурно равнозначна ограничению Императорской власти в период Российской Империи (1905−1907 гг.) или фракционной борьбе внутри правящей «партии» в Советском Союзе. 1 октября с.г. ФСБ арестовало начальника департамента оперативного обезпечения Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков (ФСКР) генерала Александра Бульбова (при сходе с трапа в аэропорту), а также заместителя начальника управления собственной безопасности ФСКН Юрия Гевала и еще двух офицеров. Известно, что генерал Бульбов и все арестованные офицеры курировали открытое еще в 2005 году дело о «китайской контрабанде». В связи с этим газета «Версия» (8−14.10.07) пишет: «…какое отношение антинаркотическое ведомство, собственно, имело к контрабанде? Бытует мнение, что ФСКН пострадала потому, что залезла не в свой огород. Мотивы могли быть самыми разными — от политических до экономических. Однако никакой самодеятельности со стороны антинаркотического ведомства здесь не было. До августа 2006 года расследованием уголовного дела занималось следственное управление ФСБ. Лубянка же осуществляла и оперативное сопровождение дела. Однако двигалось оно ни шатко, ни валко, а потому неудивительно, что расследование было передано в Генеральную прокуратуру. Оперативное же сопровождение дела было поручено антинаркотическому ведомству чуть ли не личным поручением Владимира Путина». (Вадим Саранов. «Наркоконтрольный выстрел»).
Об этом также говорит газета «Версия»: «Журналисты терялись в догадках. Генерала Бульбова в ФСКН считают правой рукой главы ведомства Виктора Черкесова, и очевидно, что „наезд“ на генерала и его подчиненных имел далеко идущие планы. Мол, Лубянку давно раздражает чрезмерная силовая активность Виктора Черкесова, которого прочат чуть ли не в преемники президента Путина. Выдвигались и более конкретные версии. Детонатором крупных разборок между двумя спецслужбами могло послужить скандальное дело „Трех китов“, которое стоило кресел сразу нескольким высокопоставленным представителям ФСБ. Этим делом по личному поручению Владимира Путина занималась ФСКН. При этом большинство экспертов были едины в одном: в стране вновь вспыхнула война между спецслужбами».
Виктор Черкесов, ранее один из руководителей ФСБ в городе на Неве, еще в советские годы работал в ленинградском КГБ. Его особенно не любят в кругах правозащитников за то, что в 1989 году он открывал уголовное дело по деятельности Валерии Новодворской (едва ли не последнее в СССР политическое дело, впрочем, вскоре закрытое), в печати на него «вешали» и преследование творческой интеллигенции в начале 1980-х. О последнем сейчас уже судить трудно, однако известно, что именно Виктор Черкесов курировал уже после 1985 г. открытие литературно-поэтического «Клуба-31» (Виктор Кривулин, Олег Охапкин, Елена Шварц и др.), а также знаменитого «Ленинградского рок-клуба», что, впрочем, отражено и в фильме Сергея Соловьева «Асса», где поддержку рокеров — против советских «цеховиков» (читай, во многом уже тогда опиравшейся на теневую экономику КПСС) — осуществляет именно КГБ. Так что в принципе отношение интеллигенции к Черкесову не должно было бы быть таким однозначным. Впрочем, она по природе своей неблагодарна.
Именно поэтому печать всегда не на его стороне, хотя, разумеется, не может не публиковать его статьи. Известно также о личной близости Виктора Черкесова к Президенту. Тоже лыко в строку.
В связи с последними событиями Виктор Черкесов опубликовал развернутую статью в газете «Коммерсант» (N 184, 9.10.07), причем совершенно очевидно, что статья написана не в защиту арестованных (Черкесов указывает, что в этом случае надо было бы действовать совершенно иными путями, а не писать статьи), а по гораздо более важным вопросам. Так, в статье сказано: «Дух армии, ведущей войну, важнее, чем все остальное. Если такая защита не будет обеспечена — дух будет подорван. И тем самым война проиграна. Может быть, кому-то это и надо?»
Виктор Черкесов отсылает к своей старой статье в «Комсомольской правде» от 29 декабря 2004 г.: «В то время обсуждался конфликт между „либералами“ и „чекистами“. „Чекистам“ вменялся некий реакционный консерватизм, стремление к восстановлению сталинизма и всевластия „органов“. Из дискуссии исчезла правда о реальной ситуации, и я попытался разобраться, что же такое этот самый „чекизм“ <…> Страна в начале 90-х годов пережила полномасштабную катастрофу. Известно, что после катастрофы система рано или поздно начинает собираться вокруг тех своих частей, которые сумели сохранить определенные системные свойства. Именно в таком смысле „чекизм“ может быть принят к рассмотрению. Рыхлое, неоднородное, внутренне противоречивое и далеко не однозначное сообщество людей, выбравших в советскую эпоху в качестве профессии защиту государственной безопасности, оказалось в социальном плане наиболее консолидированным. Или, если точнее говорить, наименее рыхлым. Для того, чтобы оно могло уплотниться, понадобились все катастрофические воздействия. Кто-то быстро отпал, вышел из профессионального сообщества. Кто-то предал. Кто-то стремительно „скурвился“. Но какая-то часть сообщества все-таки выстояла. Я не буду снова обсуждать, что это за часть и почему она сохранилась. <…> Восстановление после почти смертельного удара не имеет ничего общего с романтикой». И далее: «Сегодня наша корпорация важна не сама по себе. Она должна выстоять и выдержать нагрузки переходного периода. Затем она может превратиться в локомотив и вывести общество в новое качество (выделено нами — В.К.)».
Завершает статью Виктор Черкесов словами: «Пока стабильность общества в значительной степени опирается на эту силу, вопрос о ее качестве — это вопрос о судьбе страны. Цена вопроса тем самым слишком высока. И поэтому абсолютно недопустимы ни замалчивание проблемы, ни ее превращение в большую склоку. Такой процесс внутри советской номенклатуры уже обернулся социальной и геополитической катастрофой».
Я, разумеется, ничего не знаю о конкретной, возможно, просто экономической, подоплеке событий, связанных с арестом генерала Бульбова. Но с главными выводами статьи Черкесова не могу не согласиться, прежде всего, как историк и государствовед.
В связи с происшедшим главный редактор «Московских новостей» Виталий Третьяков написал так (МН, 12−18.10.07): «Я не верю, что Владимир Путин станет главой правительства при новом президенте России. Неделю назад в этой же колонке я уже приводил некоторые аргументы в пользу своего мнения, но в последние дни принесли еще одно, причем очень яркое и очень весомое доказательство. Я имею в виду разгоревшуюся „войну спецслужб“ (арест генерала Бульбова и все, что с этим связано, подробно описано в нашей прессе, но, кстати, не показано подробно по ТВ), а также статью публично восставшего против этой „войны“ чекиста, друга Путина и директора Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков Виктора Черкесова, опубликованную в газете „Коммерсантъ“ 9 октября. <…> Даже при таком сильном и теперь уже чрезвычайно опытном президенте, которым к настоящему моменту стал Владимир Путин, „война“ между ними дошла до того, что руководитель одной из этих спецслужб вынужден публично взывать к ее прекращению. А что же может случиться при новом, неопытном и по определению в первые годы еще „слабом“ президенте (да и удастся ли ему стать по-настоящему сильным через год-два — это еще вопрос)?»
Комментируя вышедшую по поверхность «борьбу спецслужб» и «письмо Черкесова», американская The Wall Street Journal (Алан Каллисон, 10.10.07) в статье «Российские спецслужбы борются за власть» отмечает, что «Черкесов в своем письме не назвал ни одного имени, но заявил, что те, кто делает деньги (ср. со „сговором сетевых компаний“ и „сговором монополистов“ — В.К.), наносят урон спецслужбам (выделено нами — В.К.). Он написал, что междоусобицы могут также ударить по их авторитету в глазах общества и стать угрозой стабильности государства». И далее: «Напряженность в Кремле в связи с приближающейся отставкой Владимира Путина переросла в явное противостояние российских спецслужб. <…> Аналитиков тревожит то, что авторитарная структура власти, созданная Путиным, может рухнуть, когда в марте, по окончании своего президентского срока, он попытается передать власть преемнику. На прошлой неделе Путин заявил, что он может стать премьер-министром, — по мнению его союзников, этот шаг фактически позволит президенту остаться у власти. Но также звучит мнение о том, что подковерная борьба в рядах спецслужб означает, что члены ближнего круга Путина по-прежнему рассчитывают на вакуум власти — и готовятся заявить о своих претензиях».
Вопрос о том, кто и какие претензии собирается предъявить, оставим на совести американского корреспондента. Как и отложим вопрос о том, кто в этом конфликте — ФСБ или ФСНК (на самом деле «филиал» ФСБ) — прав, а кто нет, равно как и о том, чьи и какие имущественные интересы ущемлены. Нас интересует совершенно иное: неотменяемое противостояние «тех, кто делает деньги», и тех, кто сейчас реально держит в руках политическую власть. О противостоянии связанных с «деланием денег» «рынка и демократии» (и связанных с ними юридических фикций «прав человека», «разделения властей», «гражданского общества» и проч.) и воли к политико-историческому прорыву России, кто бы ни являлся его носителем (сегодня, в силу особо сложившихся исторических обстоятельств, это спецслужбы). Дело также в том, что вакуум власти может возникнуть объективно — в силу несоответствия ельцинской Конституции (и либерально-конституционной оболочки вообще) и реальных законов российского «месторазвития». Вакуум власти, если он действительно будет иметь место, окажется следствием конфликта между формой и содержанием этой власти, увы, так или иначе неизбежного.
Именно в связи с этой неизбежностью Виталий Третьяков, сам лично стремящийся сделать эту неизбежность не абсолютной, указывает на следующие основные императивы перехода власти в переходный период: «Прекратить или хотя бы минимизировать все продолжающуюся войну всех против всех в нашем обществе. Перейти от ельцинской системы, когда каждый в нашей стране занимался не своим делом, к прямо противоположному — когда хотя бы большинство занимается, особенно на работе, своим делом и не суют нос в дела других ведомств и институтов. Создать на переходный период, а лучше на ближайшее десятилетие систему автоматического, а не ручного управления Россией, эффективную одновременно и в периоды стабильности, и в моменты кризисов. Поскольку по-прежнему не совсем ясно, какой должна быть такая система, нужно создать, как минимум, два дублирующих друг друга механизма. Партийное правительство от имени партии парламентского большинства (мы полагаем, что „парламентаризм партий“ вообще не путь России — он инороден и иноприроден — и считаем необходимым постепенный переход к системе социально-территориального представительства, но это за один месяц, увы, не сделаешь — В.К.) в лучшем случае может стать лишь одним из таких механизмом. Но второй обязательно нужен. А, скорее всего, именно он нужен в первую очередь».
Также становится совершенно очевидно, что этот «второй механизм» — не «двухсрочный президент» ельцинской Конституции и вообще не выборное в демократическом смысле лицо, а абсолютный и неизменный политико-исторический фактор, инициировать явление которого, как и вопроса о Конституции и вообще о типе правления (каковой либеральное, как и марксистское, государствоведение уничижительно именует «формой правления»), вменено уже следующему за сегодняшним поколению — не в возрастном, а в политико-историческом смысле — политиков — вместе с Владимиром Путиным или уже без него. Но, во всяком случае не в условиях давления Запада, «тех, кто делает деньги», или улично-охлократического беспредела всевозможных «маршей».
