 |
| Православие.Ru | Николай Петро | 19.10.2007 |
Долгие десятилетия многие западные обществоведы, говоря о Православии, исходили из двух утверждений: что, во-первых, в ходе поступательного развития современной цивилизации Православие (как, впрочем, и другие религии) отомрет и что, во-вторых, его поддерживают только реакционные силы — убежденные приверженцы авторитаризма и национализма.
Время показало всю ошибочность этих взглядов. Сегодня во всех странах Восточной Европы огромное количество людей возвращается, как в притче о блудном сыне, в лоно Православной Церкви, и общественно-политические последствия этого процесса носят весьма позитивный характер.
На протяжении всей своей истории католическая и протестантская Европа относилась с подозрением к православному христианству, но в наше время именно оно должно стать тем мостом, который соединит Россию и Запад.
Одна из причин нынешней разобщенности России и Европы кроется в том, что в Европе без должного понимания и уважения относятся к тому, что православные христиане, считая себя частью общеевропейской культурной семьи, хотят, чтобы и Запад признал это. Недавний визит Патриарха Московского и всея Руси Алексия II во Францию имел целью в том числе и преодоление этой разобщенности. Не случайно в своем выступлении на сессии ПАСЕ Первоиерарх Русской Православной Церкви говорил о том, что налаживать диалог по вопросам прав человека, в том числе и между представителями разных религий и носителями секулярных взглядов, — исторический долг европейцев. Патриарх указал также, что, несмотря на имеющиеся сегодня расхождения по определенным политическим вопросам, глубинная религиозная общность сформировала и западноевропейские, и восточноевропейские культурные и политические ценности.
К сожалению, об этой общности сегодня редко говорят как на Западе, так и в России. Сегодняшние славянофилы стараются не вспоминать о том, что их «гуру» Ф.М. Достоевский, резко и бескомпромиссно критиковавший западный секуляризм, считал Европу матерью цивилизации для России.
А на Западе, в свою очередь, католики и протестанты, как правило, не дают права голоса тем, кто с ними не согласен.
Во всяком случае на Западе в большей мере склонны видеть в православном христианстве одну из главных проблем в отношениях Запад-Восток, вместо того чтобы разглядеть в нем один из путей их решения.
Корни западного неприятия Православия уходят глубоко в прошлое, к временам, предшествовавшим великой схизме, разделившей христианскую Церковь в 1054 году (имеется в виду отпадение Римской Церкви. — Примеч. перев.). Спустя 150 лет это неприятие воодушевило крестоносцев, захвативших Константинополь. В XVIII веке оно же стало той базой, на которой построил свое видение истории Римской империи Эдвард Гиббон. Позднее это неприятие нашло свое выражение в сочинениях Освальда Шпенглера и Арнольда Тойнби. В наше время Самюэль Хангтингтон и прочие зловеще предрекают будущие столкновения между «славянско-православной» цивилизацией и католическо-протестантским Западом.
Это печальное наследие и есть причина того, что Западная Европа не слишком торопиться принимать в панъевропейские структуры те страны, где православные составляют большинство населения. Исключение было сделано разве что для Греции. Очевидно, что при начавшемся в наше время расширении Европы на Восток те нравственные принципы, которые положены в основу европейских институтов и альянсов, будут все больше трансформироваться под влиянием традиционалистских взглядов православных верующих, в то время как влияние идей западноевропейской демократии с ее протестантскими уступками секуляризму будет падать. Православных верующих уже сейчас намного больше в Европе, чем протестантов, и, по некоторым оценкам, со временем их численность может превзойти численность римо-католиков. Если у Европы XXI века будет хоть какое-то религиозное «лицо», оно станет в первую очередь православным.
В будущем серьезный «вызов» европейской культурной и политической идентичности может быть брошен исламским миром. Ну, а сегодня Европа должна решить, как ей поступить, если от 40 до 140 миллионов православных христиан, получивших право голоса в формировании европейской политики, потребуют большего, чем это было прежде, участия Церкви в жизни общества.
Тут есть два пути. Один — это придерживаться узкого определения «Запада». Сделать современный секуляризм «золотым стандартом» демократии и свести все к декларации «огромной разности ценностей» Востока и Запада. Этот подход хорошо знаком и был уже опробован во времена холодной войны. Однако он может привести к конфликтам внутри самих европейских структур. Учитывая, что возросшее влияние Православных Церквей в Восточной Европе, увеличение числа храмов и верующих — факт, уже свершившийся, в интересах Западной Европы избегать конфронтации.
Есть и другой путь — пересмотреть само понятие «западный» путем ведения диалога с православными христианами, постоянно подчеркивая при этом общие корни, связывающие разные религиозные традиции; дерзнуть создать образцы терпимости, основанные не на секуляризме, а на иных принципах; попытаться уравновесить силы Церкви и государства, избегая полного отчуждения одного от другого.
Подобный диалог позволит Европе заложить новое основание для восточно-западных отношений, в основу которых будет положено общее греко-романское и христианское наследие. Такой диалог — и это особенно важно — приведет к тому, что для Запада станет более понятна позиция Православной Церкви, давно являющейся влиятельнейшей неправительственной структурой в Восточной Европе. Это будет способствовать большему развитию человеколюбия, социального равновесия и общественной активности, что приведет к созданию здорового гражданского общества.
Настало время изменить представления о православных верующих и воспользоваться их гигантским потенциалом для созидания мирного и процветающего континента.
Николай Н. Петро
Christian Science Monitor, 11 октября 2007 г.
Перевел с англ. Василий Томачинский
